Вероника Рот - Избранная

— Разделимся пополам, — предлагаю я. — Четверо пойдут по правой стороне пирса, трое по левой. Команда противников — в парке на конце пирса, так что группа из четырех человек атакует, а группа из трех прокрадется за спины соперников и добудет их флаг.

Кристина смотрит на меня, как будто больше не узнает. Ее легко понять.

— Звучит неплохо. — Старшая девушка хлопает в ладоши. — Давайте уже покончим с этой ночью!

Я пойду по левой стороне. Ко мне присоединяется Кристина, а также Юрайя, улыбка которого сверкает белизной на фоне бронзовой кожи. Я только сейчас замечаю, что у него за ухом татуировка в виде змеи. Мгновение я смотрю на змеиный хвост, закрученный параллельно мочке, но затем Кристина пускается бегом, и я должна последовать ее примеру.

Мне приходится бежать вдвое быстрее, чтобы мои короткие шажки поспевали за ее длинными шагами. На бегу до меня доходит, что только один из нас коснется флага, и неважно, что это мой план и мои сведения привели нас к флагу, если не я его схвачу. Я прибавляю ходу, хотя и без того задыхаюсь, и наступаю Кристине на пятки. Я перекидываю маркер на грудь, держа палец на спуске.

Мы достигаем конца пирса, и я закрываю рот, чтобы не так громко дышать. Мы снижаем скорость, наши шаги становятся тише, и я вновь ищу мигающий свет. Теперь, когда я на земле, он больше и его легче разглядеть. Я указываю на него, и Кристина кивает, направляясь в его сторону.

Затем я слышу хор криков, таких громких, что даже подпрыгиваю. Слышу хлопки, когда шарики вылетают из маркеров, и всплески, когда они попадают в цель.

Наша команда напала, команда соперников бежит им навстречу, и флаг почти не охраняется. Юрайя целится и стреляет последнему охраннику в бедро. Охранник, невысокая девушка с фиолетовыми волосами, в гневе бросает маркер на землю.

Я бегу за Кристиной. Флаг висит на ветке дерева, высоко над моей головой. Я тянусь к нему, как и Кристина.

— Да ладно тебе, Трис, — произносит она. — Ты и без того героиня дня. К тому же тебе его не достать, сама знаешь.

Она снисходительно смотрит на меня, как взрослые порой смотрят на детей, когда те ведут себя слишком серьезно, и сдергивает флаг с ветки. Не глядя на меня, она поворачивается и издает победный вопль. Голос Юрайи присоединяется к ее голосу, и затем я слышу хор криков вдалеке.

Юрайя хлопает меня по плечу, и я пытаюсь забыть взгляд Кристины. Возможно, она права; я и так уже себя показала. Я не хочу быть жадной, не хочу быть как Эрик, бояться чужой силы.

Победные крики становятся заразительными, и я вплетаю в них свой голос, спеша навстречу товарищам по команде. Кристина высоко держит флаг, и все толпятся вокруг нее, подпирают ее руку, чтобы поднять флаг еще выше. Я не могу пробиться к ней и потому держусь в стороне, усмехаясь.

Моего плеча касается чья-то рука.

— Отличная работа, — тихо произносит Четыре.

— Поверить не могу, что все пропустил! — повторяет Уилл, качая головой.

Ветер, задувающий в дверь вагона, треплет ему волосы.

— Ты выполнял очень важную работу: не путался у нас под ногами, — сияет Кристина.

Ал стонет:

— Ну почему я оказался в другой команде?

— Потому что жизнь несправедлива, Альберт. И все сговорились против тебя, — отвечает Уилл. — Слушайте, можно, я еще взгляну на флаг?

Питер, Молли и Дрю сидят напротив членов фракции, в углу. Их груди и спины забрызганы голубой и розовой краской, и выглядят они унылыми. Они тихо беседуют, украдкой поглядывая на нас, особенно на Кристину. В том, что не я держу флаг, есть свое преимущество — мне ничто не угрожает. По крайней мере, не больше, чем обычно.

— Так значит, ты забралась на чертово колесо. — Юрайя пересекает вагон и садится рядом со мной.

Марлин, девушка с кокетливой улыбкой, следует его примеру.

— Да, — отвечаю я.

— Умно придумано. Ты прямо как… эрудит, — замечает Марлин. — Меня зовут Марлин.

— Трис, — представляюсь я.

Дома сравнение с эрудитом было бы оскорблением, но в ее устах это звучит как комплимент.

— Ага, я знаю, кто ты, — произносит она. — Первого прыгуна не так просто забыть.

Прошли годы с тех пор, как я спрыгнула с крыши в своей серой форме; прошли десятилетия.

Юрайя достает из бункера маркера шарик с краской и сжимает его большим и указательным пальцами. Поезд накреняется влево, и Юрайя падает на меня; его пальцы сдавливают шарик, и струя вонючей розовой краски брызгает мне в лицо.

Марлин рассыпается смешками. Я медленно вытираю часть краски с лица и размазываю по его щеке. В вагоне витает запах рыбьего жира.

— Фу! — Он снова сдавливает шарик, направляя его на меня, но отверстие находится под неправильным углом, и краска брызгает ему в рот. Он кашляет и делает вид, будто его вот-вот вырвет.

Я вытираю лицо рукавом и смеюсь до колик в животе.

Если бы вся моя жизнь была такой — громкий смех, дерзкие поступки и усталость, какую чувствуешь после тяжелого, но приятного дня, — я была бы довольна. Пока Юрайя скребет язык кончиками пальцев, я понимаю, что достаточно просто пройти инициацию, и эта жизнь будет моей.

На следующее утро, когда я, зевая, вползаю в тренировочный зал, в конце комнаты стоит большая мишень, а рядом с дверью — заваленный ножами стол. Будем учиться метать ножи. По крайней мере, это не больно.

Эрик стоит посередине комнаты в напряженной позе — кажется, будто кто-то заменил его позвоночник металлическим стержнем. При виде него воздух в комнате словно становится тяжелее и давит на меня. По крайней мере, пока Эрик стоял, сгорбившись, у стены, я могла притворяться, что его здесь нет. Сегодня притворяться невозможно.

— Завтра — последний день первой ступени, — объявляет Эрик. — Схватки будут возобновлены. А сегодня вы научитесь целиться. Возьмите по три ножа.

Его голос ниже, чем обычно.

— Смотрите внимательно, когда Четыре будет демонстрировать правильную технику броска.

Сначала никто не шевелится.

— Бегом!

Мы поспешно разбираем кинжалы. Они не такие тяжелые, как пистолеты, но все равно ощущаются в руках как-то странно, словно я не вправе держать их.

— Он сегодня в плохом настроении, — бормочет Кристина.

— А что, бывает в хорошем? — шепчу я в ответ.

Но я знаю, что она имеет в виду. Судя по ядовитым взглядам, которые Эрик бросает на Четыре, когда тот не смотрит, ночное поражение задело его больше, чем он показывает. Захват флага — дело чести, а честь важна для лихачей. Важнее, чем разум и здравый смысл.

Я наблюдаю за рукой Четыре, бросающего нож. Во время следующего броска я слежу за его позой. Он попадает в мишень каждый раз и выдыхает, отпуская нож.

— В ряд! — командует Эрик.

«Спешка не поможет», — думаю я. Так говорила мне мать, когда я училась вязать. Я должна считать это умственным, а не физическим упражнением. Поэтому первые несколько минут я тренируюсь без ножа, ищу нужную позу, разучиваю нужное движение руки.