Эдуард Веркин - Снежные псы

— А что у него с пальцами?

— Тытырин, покажи.

Летописец воздел покалеченные лапы.

— Что с ним?

— Вдохновение, — объяснил я. — С ним случилось вдохновение, он бросился на свою пишущую машинку и как давай стучать! Так стучал, что все пальцы себе отбил. Теперь у него в пальцах контузия.

— Палечная контузия? — удивился Перец.

— Ну да. И все от вдохновения. Как вдохновение случается — так все себе пальцы отбивают. У каждого настоящего писателя пальцы просто сплющены в лепешки.

— Шутишь?

— Шучу, — кивнул я. — Все было не так совсем, конечно, все было гораздо драматичнее. Видишь ли, доблестный Персиваль, ты, наверное, заметил, что в штурме Деспотата принимали участие еще эльфийские львицы, короче, зверские девчонки. И наш Тытырин…

— Врет, — вставил Тытырин. — Нагло врет!

— Не перебивай меня.

Я снова постучал ложкой по голове. А Тытырин снова пощупал себя за лицо.

— Так вот, наш Тытырин увидел девчонок, и что-то с ним произошло. Я даже испугался. Он задрожал, вытянул перед собой руки и просто-таки вцепился в проходящую мимо амазонку. Не знаю уж, с какими целями, наверное, стихи хотел почитать. А девушка оказалась расторопной и все пальцы ему… ну, не совсем все пальцы, так, самые кончики… поотсекала. Теперь он беспалый.

— Врет он, — повторил Тытырин. — Я в стекло расплавленное попал.

— Вот видишь, он непригоден, — продолжал я свое. — Пальцы остекленели. В расход его надобно.

— Как непригоден? — хрипло возмутился Тытырин. — Почему непригоден? Зачем в расход? Пригоден я! Временно нетрудоспособен, но я излечусь.

— Два дня тебе на поправку, — бросил Перец. — Мне нужна история.

— Через два дня я буду на ногах. То есть на руках. Короче, в работоспособности, — заверил прозайка. — Разве могу я быть в стороне от таких событий? Пожар Деспотата — это почти как пожар Москвы тясяча восемьсот двенадцатого года! Как пожар Рима! Такие вещи вдохновляют!

— Ты что, Нерон, что ли, чтоб тебя пожары вдохновляли? — лениво спросил Перец.

Я вдруг совершенно неожиданно вспомнил, как год назад мы беседовали с Дрюпиным по поводу Ван Холла, у которого на лопатках красовался как раз Нерон на фоне горящего Рима. Забавное совпадение. Тут вообще полно забавных совпадений…

— Не, я, конечно, не Нерон, но пожары и правда вдохновляют. Пожары, война, драконы — все это достойно эпической саги! Знаете, друзья, я вдохновлен, в моей голове родились пламенные строки…

Перец ревниво поглядел на Тытырина, и тот быстро исправился:

— Хотя, конечно, мои строки не могут сравниться с тем, что сочинил Персиваль.

И Тытырин сделал маленький аплодисмант.

— Просим, просим! — поклонился он в сторону Перца.

И тут я вдруг понял, зачем Перец его у нас оставил. Понял и чуть не рассмеялся. Перцу давно был нужен холуй. Я на холуйскую должность не подходил, над Яшей глумиться неудобно — во-первых, гном, во-вторых, пожилой. Да и не только в глуме дело. Ни я, ни Яша не есть большие спецы в лизоблюдстве. А Тытырин спец. Он способен. Умеет. Мастер тонкой лести, виртуоз толстого комплимента. К тому же легко может выступать в качестве шута и легко переносит побои.

Показатель, однако. Когда властелину требуются шуты и холуи, это уже клин. В смысле клиника.

Ваня. Ваня Грозный. Он ведь сначала хорошим мальчиком был, добрым, любил маму. А потом… Потом ему понадобились шуты и холуи.

Перец рассеянно поглядел в потолок и спросил:

— Слушай, Яша, а почему у нас нет… ну этого, блин… мороженого? Кругом холодина, а мороженого нет. Хочу шоколадного с изюмом.

— А я дынного, — вставил Тытырин.

Яша повернулся ко мне.

— А я не хочу, — помотал я головой. — У меня наследственная ангина.

— И еще с кусочками клубники, — добавил Перец.

— Сейчас будет! — Яша впрыгнул в валенки и убежал.

Я в очередной раз позавидовал. Почему у меня нет такого гнома? Я вот выручил Кипчака, а где он теперь? Ставит мне памятники из разной гадости. А я ему, между прочим, жизнь спас. Почему я не спас жизнь более благодарному гному?

Навалилась усталость. Утомился, хочу домой. В тепло. А Перец, кажется, в отбой не собирался — снял со стены свой рескрипт, читал, улыбался.

— И что теперь у нас по плану? — поинтересовался я. — С Деспотатом покончено — что дальше? Мир спасать будем или Тома Круза дождемся?

— Покончено с Деспотатом, — кивнул Перец. — Конечно, некоторые недобитки распространились, Застенкера поймать не удалось… почему-то…

Перец поглядел на меня. А мне что, я Застенкеру параллелен.

— Но ничего, — Перец подмигнул, — я на него волков красных натравлю, пусть побегает. А мы недельку отдохнуть можем. Можем даже на океан слетать, позагорать на песочке. Имеем право… А хороший мы Застенкеру сюрпризик подкинули, да?

— У меня тут к тебе тоже сюрпризик, — сказал я.

— Ого! — Перец напрягся. — Надеюсь, приятный?

— Как посмотреть. На вот, оцени.

Я достал листовку, подобранную в доме Застенкера, протянул Перцу. Тытырин тут как тут — подскочил, стал читать из-за плеча.

— Ах, это… — Перец повертел листовку. — Понятно. А чего еще ожидать? Ван Холл не дремлет. Сначала убийц наемных подсылал…

Я отвернулся. Опять на меня намекает.

— Но когда с наемными убийцами провалилось, решил вот так брать. Пятую колонну выискивал, и Застенкер с ним в преступный сговор вступил. Не зря мы, значит, Деспотат громили, не зря кровь проливали…

— Хорошие деньги предлагают, — сказал Тытырин. — На такие деньги можно собрание сочинений издать… Да что там собрание сочинений, можно свое издательство открыть…

— Да? — поинтересовался Перец с какой-то излишней сердечностью. — Издательство, говоришь, открыть?

— Я не в том смысле, — принялся оправдываться Тытырин. — Я по-другому хотел. Давайте все сделаем «как бы»? Как бы сдадим Персиваля, получим деньги, а он потом убежит. Ему же убежать ничего не стоит…

— Ты так думаешь? — поинтересовался Перец еще сердечней.

— Да нет, — Тытырин понял, что глупость сморозил, — я к тому говорю, что надо негодяев проучить, задать им… короче, это… во пса место.

— Во пса место это хорошо, — ухмыльнулся Перец. — Кстати, у меня тоже есть сюрприз… Такой сюрприз, что Ван Холл обрыдается!

Перец хрустнул кулаками.

Я уж подумал, что сейчас он по своему обыкновению что-нибудь такенное выкинет — стол разрубит или еще чего. И, в общем-то, не ошибся. Перец подумал чуть, сложил прокламацию в остроконечный самолетик и запустил в Тытырина. Хихикнул.

Тытырин неосторожно самолетик поймал. Тоже хихикнул.

— Ешь, — присказал Перец.

— Что? — не понял Тытырин.

— Аэроплан.

— Зачем? — испугался летописец.

— А вот, — капризно сказал Перец. — Хочу.

Дальше все было так, как я думал: Перец достал меч и грохнул его на стол. Тытырин поглядел на меня. Я отвернулся.