Фред Адра - Лис Улисс и потерянный город

Самуэль серьезно обдумал эту идею со всех сторон, и со всех сторон она его расстроила. Во-первых, Карапоза запросто может купить себе любой титул, какой пожелает. И даже два. И еще один про запас. (Впоследствии магнат так и сделал и стал именоваться Его Сиятельством графом бароном виконтом де Карапоза.) Во-вторых, Самуэль олицетворял собой неудачников, у которых было все и не стало ничего. В то время как сам Карапоза являл собой обратный пример – из грязи в трамвайные и очень богатые князи. Противоположность карьерных направлений вряд ли сослужит пляжному фотографу хорошую службу. Им с Карапозой явно не по пути.

Самуэль чуть было не пал духом окончательно, но в последний момент передумал. «Надо что-то делать!» – решил он и даже сообразил, что именно. Старый, испытанный способ понравиться и девушке, и ее папе, способ, знакомый всем еще со школы: на возлюбленную нападают хулиганы, и герой ее спасает. Правда, в данном случае Самуэль решил несколько изменить сценарий, чтобы максимально затронуть и интересы господина Карапозы.

Он подговорил банду лошадей устроить нападение на трамвайные рельсы. Они нападут, а потом внезапно появится Самуэль и прогонит налетчиков, спасая бизнес будущего тестя. Сначала все шло по плану. Лошади от души раскорячивали рельсы, испуганные прохожие жались к стенам домов. Самуэль выскочил из-за угла, принял позу главнокомандующего перед сражением и грозно воскликнул:

– Как вы смеете наносить урон имуществу господина Карапозы?! А ну, прекратите!

Однако лошади так увлеклись неравной, но справедливой борьбой с ненавистным прогрессом, что не обратили на сообщника ни малейшего внимания и с диким ржанием продолжили разносить рельсы – этот символ зла, уничтожающего их многовековой способ заработка.

– Эй! – пытался образумить их Самуэль, кидаясь в самую гущу грив и копыт. Тут-то и прибыла полиция. Опытные копытные хулиганы мгновенно разбежались, а обалдевший Самуэль свалился на пришедший в негодность трамвайный путь, где и был схвачен стражами закона.

Через три месяца он вышел из тюрьмы и вернулся к работе на пляже (все это время Чарли подкармливали сердобольные коллеги Самуэля), твердо решив с криминалом больше не связываться.

Но через пару дней приехала Клара – сфотографироваться на фоне песка.

– Давно вас не видела, – улыбнулась она.

– Я… уезжал, – пролепетал в ответ Самуэль. Он уже почти признался ей в любви, как перед его внутренним взором возник господин Карапоза. «Еще не время», – строго заметил трамвайный папаша.

Поскольку забыть Клару не было никакой возможности, Самуэлю пришлось забыть свое решение не связываться с криминалом. Необходимо было срочно разбогатеть. Поэтому Самуэль вышел на двух мафиози с Ботфортского полуострова и ввязался в аферу с гипсовыми бюстами. Из тюрьмы он вышел через полгода. Приятели-мафиози тут же предложили ему элегантное мошенничество, результатом которого должны были стать драгоценности из ювелирного магазина, а стали – еще восемь месяцев тюремного заключения. Полицейские и тюремщики уже встречали Самуэля как родного.

Мафиози тоже испытывали к волку теплые чувства, поэтому доверили ему крупную махинацию с ценными деньгами. Однако в последний момент у Самуэля случилось озарение, он просек тенденцию и, так и не приступив к нарушению закона, явился в полицию сам, чтобы сэкономить время и нервы. Но его прогнали, заявив, что он ничего не совершил. Вот совершит, тогда его посадят. Самуэль покинул участок, совершил махинацию с ценными деньгами, и его посадили.

Пришлось признать, что криминал – не его конек. Но отступать было поздно. Идея заслужить авторитет в глазах почти тестя стала навязчивой. К тому же чувство к Кларе выросло настолько, что нести его в себе стало тяжело чуть ли не физически. И Самуэль примкнул к группе авантюристов, собиравшихся в Африку за алмазами. Волк понимал, что экспедиция может занять довольно много времени (о, если бы он тогда знал, насколько много!), поэтому не рискнул снова оставить богомола на попечение коллег. Да и коллегам порядком надоело кормить Чарли, пока его хозяин в очередной раз отдыхает на нарах.

В вечер перед отъездом Самуэль сидел на берегу, там, где обычно работал. Только сегодня он пришел сюда без камеры. Он хотел попрощаться с местом, которое значило в его жизни очень много.

Волк любовался закатом, как неожиданно сзади раздался до боли знакомый и любимый голос:

– Вы сегодня не работали?

Самуэль обернулся.

– Нет… Я уезжаю. Но здесь есть другие фотографы, очень хорошие.

Клара улыбнулась.

– Не сомневаюсь. Но я так привыкла к вашему богомолу.

Они перевели взгляд на притихшего Чарли. Внезапно Самуэль со всей ясностью понял, как ему следует поступить.

– Если он вам нравится, заберите его себе.

– Как? А вы?

– Я уезжаю… Возможно, надолго.

– О… Спасибо. Он замечательный.

– Вы ему тоже нравитесь. Уверен, вы поладите. Кстати, его зовут Чарльз.

В этот момент Самуэлю до судорог в горле захотелось признаться Кларе в любви. Но он не смог. Еще не время…

Рано утром группа авантюристов отправилась в путь. И это единственное из плана, что им удалось выполнить. До Африки они не доплыли. На пароход напали пираты-выдры, захватили всех в плен и взяли курс на острова Атлантического океана, чтобы повыгодней продать в рабство, а на вырученные деньги купить рабов.

Далее было кораблекрушение, все спаслись на необитаемом острове, где провели много лет, ожидая, пока их найдут. На острове пираты и авантюристы передружились, забыли взаимные обиды и лишь иногда дрались, чтобы не потерять форму. Все это время Самуэль ужасно тосковал по возлюбленной и родному городу.

В конце концов их спасли. Ни за какими алмазами, конечно, уже никто не поплыл, все хотели только одного – домой. И Самуэль вернулся в родной город, так и не разбогатев. Он узнал, что трамвайный магнат Карапоза умер, оставив все состояние дочери, что Клара уже давно замужем (как сообщили добрые звери, замуж она вышла по расчету), а верный Чарли скончался очень быстро после отъезда бывшего хозяина и теперь похоронен в лесочке, на кладбище домашних насекомых. Под покровом ночи Самуэль навестил могилу богомола и просидел около нее до утра, пролив немало горьких слез.

Когда взошло солнце, он, ошалев от бессонницы и горя, чуть было не помчался к Кларе, чтобы все ей рассказать и признаться в любви, но вовремя одумался. «Еще не время», – сказал он себе. Как-то глупо будет сейчас, когда прошло столько лет, – ведь он так и остался нищим, да еще у нее и муж завелся… Вот если бы Самуэлю все-таки удалось разбогатеть… И если бы муж, скажем, умер… Последняя мысль родила слабый намек на идею – где-то в таких глубинах мозга, что Самуэль пока не мог осознать всей ее привлекательности. Ему предстояло это сделать гораздо позже.