Серж Брюссоло - Волк и фея

– Вот нам повезло! – проворчал синий пес.

В отчаянии Пегги попыталась объяснить старику, что стала жертвой хитрых происков, но Лепатё тотчас же уснул. Синий пес, не зная, что делать, укусил его за ногу, пытаясь разбудить.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал старик, – я все понял… Вы сожалеете, что отравили родителей, и умоляете трибунал наказать вас по всей строгости, чтобы искупить вину за преступление… Ни секунды не сомневаюсь, что ваша просьба будет удовлетворена. Ах! Это огромное счастье – быть адвокатом преступника, который, в кои-то веки, не кричит о своей невиновности на всех углах. А теперь извините меня, я должен идти. Увидимся на судебном заседании.

И собрав бумаги, он ушел, прихрамывая.

– Думаю, его нанял Тибо, – пробурчал синий пес. – Хуже и не сыскать.

Пегги, Антонен и маленький пес провели тяжелую ночь. Рыжеволосый мальчик предложил попытаться сбежать под покровом темноты, но парк был наводнен вооруженными солдатами.

– Мы не пройдем и трех шагов, как нам пустят стрелы в спину, – сказала девочка. – Возможно, наши враги именно этого и ждут. Лучше подождать более подходящего случая.

Заря только начала заниматься, когда за Пегги пришли. Испуганные служанки помогли ей надеть черное платье, словно принцессу вели на эшафот. Ей не осмелились связать руки за спиной, но в трибунал вели под большой охраной. И там начался зловещий фарс…

Публика состояла сплошь из придворных, которые никогда не любили Пегги и вели себя по отношению к ней откровенно враждебно. Главный судья, выбранный среди мудрейших, напомнил, что принцесса Анна-София осуждается за отравление короля и королевы. То, что государи еще не умерли, не принималось во внимание, учитывалось только намерение, а намерение было таково: помешать жертвам жить нормальной жизнью с помощью усыпления. Что каким-то образом могло походить на смерть.

Однако в качестве смягчающего обстоятельства было признано, что вышеназванная принцесса действовала в заколдованном состоянии, поскольку во время своего пребывания у фей потеряла разум.

Когда эти факты были изложены, началось судебное разбирательство.

Сердце Пегги сжалось, она поняла, что эта пародия на процесс, по сути дела, замаскированное убийство. От нее хотели избавиться, но в рамках строгой законности. Обвинитель взял слово, чтобы бросить сомнение на смягчающие обстоятельства.

– Я докажу, – выкрикивал он, – что принцесса Анна-София действовала в ясном уме, и она никогда не была заколдована. Ее непростительный поступок продиктован ее злым характером. Этой злобы она набралась на планете Земля, где жила до недавнего времени. Я вызываю в качестве свидетельницы обвинения герцогиню де Марвифлор, которая тщетно многие месяцы пыталась перевоспитать девочку.

И герцогиня пустилась во весь опор, обвиняя Пегги в выдуманной дерзости и жестокости, нагнетая на присутствующих ужас.

– Она была так жестока, – объясняла герцогиня, – что даже борзые астролога боялись ее! Как вам это?! Она несколько раз дала мне пощечину… и, мне тяжело говорить об этом, забила ногами до смерти миленького песика, к которому я была очень привязана. Я пыталась предупредить Ее Высочество королеву, что ее дочь страдает от помутнения рассудка, но ослепленная материнской любовью, Азена не учла мои доводы.

И дальше продолжалось в том же духе.

Обвинитель привел толпу испуганных служанок, которые поклялись, что были свидетельницами приступов ярости принцессы. То девушка била их серебряным чайничком, то она съела милого попугая, подарок посла…

– Я взываю к проницательности судей! – вопил обвинитель. – Эта юная особа представляет опасность для общества. Она – чудовище, сообщница фей, и ее преступный аппетит скоро не будет ведать границ. Подумайте только, ей всего пятнадцать лет, а она уже умертвила своих родителей! Перед чем она теперь остановится? Лично я думаю, что она собирается сдать королевство феям, а те безжалостно нас уничтожат. Вот почему я требую сурового наказания. Костер! Только костер может избавить нас от монстра, чей образ будет преследовать нас в страшных снах еще долгие годы!

Он завывал, как волк. Пегги так испугалась, что чуть не упала в обморок. Синий пес прижался к ней, напоминая, что не все ее покинули.

Наконец Лепатё, адвокат, вошел нетвердой походкой в зал суда, чтобы промямлить свою речь. Он говорил так запутанно, что вскоре в зале стали смеяться. В качестве свидетеля защиты он назвал Тибо де Шато-Юрлана, который со слезами на глазах, якобы сгорбившись под тяжестью печали, схватился за перила перед судом, словно собирался упасть в обморок.

«Как он прекрасен! – зашептали, заволновавшись, молоденькие девушки. – И как ему идут страдания!»

– Должен признаться, – пробормотал он, – что я никогда не подозревал плохих наклонностей у Анны-Софии, но ведь я очень наивен и меня несложно провести… Однако ее неслыханный поступок практически уничтожил меня. Ослепленный любовью, я упорствовал, все отрицая… а сейчас я должен признать правду. Эта молодая девушка – чудовище. Единственным оправданием ей может служить то, что она выросла на планете, где царствует варварство, среди пещерных людей-каннибалов, которые еще не изобрели ни колеса, ни письменности. Надеюсь, вы не очень строго ее накажете. Костер кажется мне чересчур суровым наказанием. Я думаю, что пожизненное заключение будет более уместным.

«Какое доброе сердце! – восклицали молодые дамы. – Я бы на его месте…»

– Почтенные судьи! – пробормотал адвокат. – Я не смог бы сказать лучше. Лично я хотел предложить заключить принцессу Анну-Софию в клетку в зоопарке для наглядного примера детям. Чтобы, показав им настоящее лицо зла, навсегда отвратить их от преступлений!

В зале послышались протесты:

– Нет! Костер! Костер! Смерть! Смерть!

Премьер-министр подошел к верховному судье и зашептал ему что-то на ухо. Он не хотел, чтобы дело зашло столь далеко. Прокурор покачал головой в напудренном парике и объявил:

– Приняв во внимание доводы присутствующих сторон и проведя судебное совещание с самим собой в глубинах моей совести, объявляю принцессу Анну-Софию виновной в преступлении против короля и королевы. Вследствие чего она приговаривается к заточению в башне Страдания до последнего дня ее жизни. Приговор вынесен! Судебное заседание считается закрытым.

Пегги даже не успела ничего возразить. Гвардейцы схватили ее и вывели из зала суда. Черная карета с зарешеченными окнами ждала ее во внутреннем дворе дворца правосудия. Ее втолкнули внутрь. Синий пес едва успел вскочить на подножку, чтобы поехать с ней. Когда дверца уже закрывалась, девушка заметила Дени де Монтовера и Тибо, шепчущихся под сводами дворца. Конные кирасиры окружили карету, был отдан приказ трогаться, послышался удар кнута, и дорожная карета покатила, трясясь по мостовой и увозя пленницу навстречу ее судьбе.