Алексей Слаповский - Пропавшие в Стране Страха

– Люди! – крикнул Антон, но больше ничего сказать не успел, солдаты схватили его и оттащили от микрофона.

– Не дергайся, а то напущу крыса! – пригрозил генерал-профессор. И, взяв в руки микрофон, сказал ласково, но четко – голос разнесся по всему подземелью:

– Граждане! Это я, ваш доктор Страхов. И, как верно заметил только что один авантюрист, генерал. Да, я един в двух лицах. Ну и что? У христиан Бог един даже в трех лицах, это никого не смущает.

– Постыдились бы глупости говорить! – одернула его Машка, но генерал-профессор даже не посмотрел в ее сторону.

– Братья мои и сестры, – продолжал он. – Правда и то, что стабилизатора нет и больше не будет. Но он и не нужен. Зачем он вам, лучшим представителям человечества? Вам, кому будет принадлежать мир! Именно для этого я держал вас тут и подверг некоторым испытаниям! Еще немного – и стройными колоннами вы отправитесь завоевывать землю! Достаточно вы боялись, теперь будут бояться вас. – Тут голос Страхова изменился, он закричал хрипло и грозно: – А вы, сукины дети, будете бояться только меня! И тот, кто пойдет против меня, пожалеет, что родился на свет! – И опять его голос смягчился, речь полилась сладко и усыпляюще. – Вспомните, милые мои, ведь вы приходили ко мне уже не из-за стабилизатора, а чтобы увидеть меня и успокоиться только из-за того, что меня лицезреете. Разве не так?

– Так! Так! – раздались крики – это Страхов нажал на кнопку обратной связи.

– Спасибо, милые! – растроганно произнес он. – За вашу любовь обещаю вам, что ваши дома восстановят в течение недели. Вы будете вставать в семь часов, к девяти идти на работу, в шесть возвращаться и заниматься чем хотите, – все по распорядку, как всегда.

– Слава профессору! Слава генералу! – донеслось снизу.

Страхов нажал на кнопку, и сверху сначала посыпались цветы, а потом опустилось на веревках множество корзинок с угощением.

– Объявляю выходной день! – прокричал Страхов.

– Ура! – тут же ответило благодарное население. – Ура! Ура! Ура!

Крики были такими дружными, такими единодушными и радостными, что генерал-профессор даже слегка прослезился.

– Видите, как они меня любят, – сказал он, утирая глаза. – Надеюсь, вы все присоединитесь к ним.

– Нет, – сказал Антон.

– Нет! – сказали и все остальные.

– Что ж. Тогда… – Страхов поднял руку, щелкнул пальцами, и солдаты сделали шаг вперед.

– Товарищ начальник штаба полковник Илья Ильич Обломский, отведите их в тюрьму.

Обломский вытянулся, щелкнул каблуками и ответил:

– Никак нет!

– Не понял?

– Я должен подчиниться генералу как своему командиру, но не имею права подчиняться гражданскому лицу, то есть профессору!

– Подчиняйся как генералу! – рассерженно сказал Страхов.

– С одной стороны, вы действительно генерал. С другой, вы профессор. И вообще, я хочу на волю.

– А это с какой стороны?

– Ни с какой, – ответил Илья Ильич. – С моей стороны. С моей собственной. Я посмотрел на этих детей – и мне стало обидно. Они уже почти свободны, несмотря на свои страхи. Почему же я ношусь со своей выборофобией? Вы морочили мне голову, вы говорили, что эта болезнь неизлечима, и я верил – еще бы, я всю жизнь болею! И вдруг я понял, я четко понял, господи профессор и товарищ генерал, что хочу свободы – и никакого другого выбора мне не надо. Я выздоровел!

– Ну что ж, – зловеще сказал Страхов. – Мой крыс питается и здоровыми особями.

Он выхватил из кармана маленький приборчик, похожий на автомобильный брелок, с помощью которого управляют включением и выключением машины, нажал на кнопку, крыс прыгнул на полковника. Тот, обладая выучкой и тренировкой военного человека, успел среагировать, прыгнул в сторону и на пол. Крыс недовольно заурчал, громоздко повернулся и пошел на Обломского.

И тут Ник, неожиданно прыгнув, выхватил брелок из руки Страхова и начал нажимать на все кнопки подряд. Крыс то пятился, то скалился, то подпрыгивал вверх – и вдруг замер, как окаменел.

– Отдай! – Страхов протянул руку.

– А вот фиг тебе! – сказал Ник, бросил брелок на пол и растоптал его.

– Солдаты! – закричал Страхов.

Солдаты клацнули затворами и пошли на Ника.

Но Ник сам пошел в это время – на профессора.

– Чего солдаты? – завопил он. – Раскомандовался тут! Бармалей нашелся! Смотрите, у Витали в мозгах две детали! – рассмеялся Ник, тыча пальцем в Страхова. Надо сказать, Ник вообще при желании умел удачно и обидно дразниться, чем славился в школе, поэтому с ним не очень-то связывались. – Да я таких, как ты, – продолжал Ник кричать и наступать, – на руку наматываю и живьем проглатываю! Я тебе в страшных снах буду сниться! Ты по ночам писаться будешь, Виталя-бормоталя! Что, уже? Смотрите, он уже описался!

Конечно же, генерал-профессор не описался. Но он стоял с таким дурацким видом, так был растерян, и при этом у него был до того уморительный вид, будто он в самом деле вернулся в детство и, напуганный, готов был действительно описаться.

И Антон с Виком рассмеялись. А потом рассмеялись и девочки, и Женька с Димкой, и полковник Обломский. Не выдержав, прыснули и солдаты.

И тут произошло самое неожиданное: Страхов заплакал. Не от умиления, как тогда, когда наблюдал ликование боян, он заплакал по-настоящему, как плачут взрослые люди от горя и дети от обиды.

Он сел на стул, закрыл лицо руками и сквозь слезы сказал:

– Зачем вы надо мной смеетесь?

Даже жалко его стало.

– Сам виноват, – пробормотал Ник.

Но тут Страхов встал и крикнул:

– Взять их!

– Не двигаться! – тут же скомандовал и Обломский. – Солдаты, вы не имеете права подчиняться какому-то доктору!

Солдаты застыли в растерянности. Воспользовавшись этим, все побежали к лифту.

– Задержать! Уничтожить! – бушевал Страхов.

Но было уже поздно: двери лифта закрылись.

Когда лифт приехал вниз, Антон застопорил его: нажал на кнопку экстренного открывания дверей и сунул туда камешек, чтобы кнопку заклинило.

– Это даст нам несколько лишних минут. Вы знаете, где выход? – спросил он Обломского.

– Знаю. За мной!

Все побежали вслед за полковником и вскоре поняли, что он направляется к клинике.

– Подвал? – на бегу спросил Вик.

– Да!

– Но там же дверь!

– Я помню.

– Надо взять остальных!

– Не успеем! – крикнул Обломский. – И кого остальных? Здесь слишком много людей. Важно, чтобы мы выбрались и рассказали, что здесь происходит. А если не выберемся, шансов ни у кого нет!

Вик остановился.

– Я не говорю, что всех. Но детей надо вывести. То есть наших товарищей.

– Каких еще товарищей? Вперед!

Но тут остановились и девочки, и Вик, и Женька с Димкой. Антон тоже остановился. Он помнил, что в опасной ситуации надо в первую очередь выручать детей. Он, как истинный боянин, не мог поступить так, как не поступают. И в этом случае его болезнь оказалась полезной.