Эдуард Веркин - Пчелиный волк

– Я их чую.

– Где Коровин?

– Тут, – ответил Коровин. – Мы тут.

Они были тут. На самом деле.

– Не покатило нам все-таки, – сказал Коровин. – Не успели…

– Происки Застенкера, – вздохнул Ляжка. – Проклятый узурпатор…

– Надо уходить, – сказал я.

– Надо… – кивнул Коровин.

– Надо туда, – Кипчак кивнул в сторону нужного направления. – Там река.

Мы быстро собрались к околице. Там встретили Лару. Она сидела на старой покрышке и смотрела в сторону горизонта.

– Вам надо уходить, – сказал я. – Бери всех, кто может передвигаться, и идите туда.

Я указал пальцем. Сказал:

– Если повезет, вы успеете. Недалеко река. Кобольды не любят воду, успеете переправиться и сможете спастись. К тому же им нужны не вы…

– А остальные? – Лара кивнула в сторону хижин. – Те, кто не может идти?

Я пожал плечами.

Лара покачала головой. Уходить она не собиралась.

– Твой отец просил тебя найти, – сказал я. – И вытащить. Если хочешь, я могу тебя вытащить. Я могу.

Никакой реакции.

– Он просил прощения, – сказал я. – Очень.

Лара молчала. Только кулаки сжимала.

– Как знаешь, – сказал я. – Не буду тебя уговаривать. Когда я найду вашего Персиваля… Я передам ему от тебя привет.

Она усмехнулась.

Я развернулся.

– Погоди, – позвала меня Лара.

Я погодил.

– У тебя же оружие? – Лара кивнула на бластер. – Можно… хоть что-нибудь сделать?

– Нет. Мало зарядов.

– А ты? – Она повернулась к Коровину. – Ты же можешь?

Коровин спокойно и равнодушно покачал головой.

Лара снова усмехнулась. Я решил спросить. Так, на всякий случай:

– Скажи напоследок, теперь уже все равно. Где этот ваш Перец?

– Он мертв.

– Это неправда.

– Он мертв.

– Я же говорил, – кивнул Коровин. – Сдох, как тузик..

– Тут почти триста человек, – сказала Лара. – Триста. Они совершенно беззащитны…

– Не человек, – поправил я. – Гномов. Но для меня разницы нет, я не расист. Но… Вам нет дела до моих интересов, мне нет дела до ваших. Это честно.

Она прикусила губу.

– С удовольствием бы тебе помог, – улыбнулся я. – Но у меня свои проблемы. Это тоже честно.

И правдиво. Мне следовало уходить. Мне следовало спешить. Оставалось совсем немного времени, мало дней. Я почувствовал, скоро капсула лопнет, и эта дрянь разойдется по моей крови. Доберется до мозга, сосуды разорвутся, я стану тихим. И умру в муках. А я не хочу умирать в муках. Я хочу умирать в своей постели в окружении многочисленного семейства. Лет через восемьдесят. И с именем.

– Желаю здравствовать, – сказал я Ларе. – Будешь в том мире, пошли мне открытку. Я отвечу. Честное слово.

– Ты тоже уходишь? – спросила она у Коровина.

Коровин кивнул.

Лара отвернулась. Сидела на своей покрышке и смотрела почему-то в небо. Как будто ждала чего. Помощи. Небо было серое и унылое.

– Пока-пока, – сказал я, перепрыгнул через плетень и пошагал в тундру.

Кипчак и Ляжка ждали неподалеку.

– Ну что? – спросил Ляжка.

– Сваливаем, – ответил я. – Скоро тут будет… Ничего скоро тут не будет. Лучше поспешить. Нам туда.

– А как же… – У Кипчака образовалось растерянное лицо. – Мы же тут единственные, кто может…

Кипчак поморщился.

– Кипчак, не парься попусту, – сказал я. – Я освобождаю тебя от твоей клятвы. Если хочешь, можешь… можешь делать что хочешь.

– Вы совсем меня не так поняли, сид, – покачал головой Кипчак. – Я совсем не то думал…

– Тогда идем.

В деревне было тихо. Все попрятались. Иногда из хижин слышались смех и стоны, иногда я замечал блестящие через дырявые стены глаза. Мы прошли по границе поселения и углубились в тундру. И скоро началась вода. Болото.

Болото – это хорошо.

Жижа. Мутная, густая, больше похожая на грязь. Хорошо. Пираний нет. Я шагнул первым. Коровин, Кипчак и Ляжка за мной. Через километр началась зыбкая суша. Вернее, не совсем суша, так что-то среднее. Но идти стало легче.

– Почему мы идем в этом направлении? – спросил Коровин. – Что там? Там река?

Я промолчал. Кипчак ответил:

– Там река.

– Может… – робко предложил Ляжка.

– Там, – я указал пальцем за плечо. – Там через час будут кобольды. Так что выбора особого нет. Вперед. Разберемся потом. По ходу дела.

Я прибавил темп.

Жаль, что так получилось, думал я, перепрыгивая с кочки на кочку. Жаль, что Лара так ничего не сказала. Это осложнит задачу. Но об этом подумаем после. Сейчас болото, болото не терпит посторонних мыслей, сейчас надо уходить…

Коровин остановился.

– Что случилось? – спросил я. – Останавливаться не время…

– Я вернусь, – сказал Коровин. – Пожалуй…

– Куда? – не понял я.

– В пуэбло.

– Зачем?! – Я все еще не понимал.

– Ты что, еще ничего не понял?!! – рассмеялся Ляжка. – Он же…

– Я вернусь, – твердо сказал Коровин. – И не собираюсь никому ничего объяснять.

– Твое дело, – пожал плечами я. – Я тебя не держу. Кота не жалко? Эти монстры ведь его сожрут, он ведь не возродится…

– Ничего, – Коровин почесал Доминикуса. – Как-нибудь…

– Мама, – сказал Доминикус.

Вот урод, подумал я. Урод. Коровин – урод.

– Бластер не дам, – сказал я.

– Не надо. Пока, Кипчак, сын Робера.

Коровин подмигнул и побрел назад.

– Это уж непременно. – Ляжка показал ему вслед неприличный знак.

Коровин уходил. Точно. Время тут по-дурацкому бежит. Сейчас вот очень ускорилось.

– Он просто свинья, – сказал Ляжка, когда Коровин потерялся среди болота. – Эта дура просто таких болванов притягивает, они на нее цепляются…

– Пошли.

И мы пошли, рассекая болотную жижу. Мы шли, шли, шли, болото не кончалось и не кончалось. Даже глубже становилось. Как будто кто-то подливал и подливал мутной водицы. Несчастный Кипчак проваливался иногда почти по шею, в редких случаях с головой. Я предлагал взять его на закорки, но гордый Кипчак отказался и выдержал еще километра два.

А потом он сказал:

– Прости, сид.

И я сразу все понял. Путешествие заканчивалось. В начале путешествия все длинно и весело, в конце…