Кир Булычев - Подземная лодка

Гарольд Иванович лишь вздохнул и продолжал:

– Я рожден не для обычной жизни, не для того, чтобы ходить на службу или сидеть в кабинете. Я – из тех пионеров, которые первыми поднимаются на Эверест и достигают Северного полюса. Меня влекут высокие цели познания! – Гарольд Иванович вскочил, начал бегать по кабинету, размахивая руками, халат его распахнулся и летел сзади, словно крылья летучей мыши. – Мой любимый дедушка посвятил жизнь подземным исследованиям. Он открыл восемь видов насекомых, таящихся в глубинах земли, в тишине, в темноте, в подземных озерах и безмолвных реках. Статьи моего дедушки публиковались в ведущих энтомологических журналах Европы! Но Сколопендра Таинственная, безмолвный страж подземных пространств и пропастей, о которой писал в своем труде средневековый путешественник Генрих Сильмузфанский, который утверждал, что укус ее вызывает сладостные видения, Сколопендра Таинственная моему дедушке не далась в руки! И бессмертная слава ускользнула от него! С той минуты, как я осознал себя, с той минуты, как я впервые взглянул на коллекцию моего дедушки, на прозрачные и почти невидимые тельца и ножки насекомых земной пучины, я понял, что у меня в жизни есть призвание. И этому призванию я следовал всю жизнь. Да, всю жизнь! Меня не волновали страсти и шум земной поверхности. Я убегал с уроков, чтобы забраться в подвал или подпол. Я проводил каникулы в пещерах и ямах. В тишине… в тишине… в тишине.

Последние слова Гарольд Иванович произнес тихим свистящим шепотом.

– Но ваш брат Семен Иванович, – сказала Алиса, – рассказывал нам, как вы о нем заботились, как вы заменили ему родителей…

– Я человек долга! – сказал Гарольд Иванович совсем другим, громким пронзительным голосом. – Во мне уживаются две натуры. Одна – романтическая, стремящаяся к неизведанному, к великим свершениям, любящая тишину и уединение подземных глубин. И вторая моя натура – это Долг. Долг с большой буквы. Как тяжело мне было нести свою ношу, тащить на своих слабых, неокрепших еще юношеских плечах заботу об этом толстом, шумном, неуемном мальчишке, полном каких-то шуток, розыгрышей, необдуманных поступков, всегда жующем что-то, всегда что-то требующем от меня! Как я порой ненавидел его! Но я стискивал свои молочные зубы и нес свой крест. И ждал, с наслаждением ждал того момента, когда Семен подрастет настолько, что я смогу наконец-то оставить его и не мучиться совестью, что я чего-то недоделал! Вы просто не представляете, какой я совестливый человек… Я дождался. Выполнил свой долг и ушел к романтике глубоких пещер. К одиночеству.

– Значит, вы не хотите возвращаться? – спросила Алиса.

– Я! Возвращаться? В сутолоку и суматоху жизни мелких людишек, которые не знают великого слова – Порядок? Которые не имеют высокой жизненной цели? Нет. Мое место здесь. Среди моих коллекций и тишины!

– Но ваш брат так переживает!

– Это несоизмеримо! – Гарольд Иванович расстегнул пижамную куртку, и там обнаружился широкий кованый пояс с прикрепленной к нему связкой ключей. Он выбрал маленький серебряный ключ, подошел к большому резному шкафу и, прикрывая замок от гостей спиной, открыл его. Шкаф был поделен на плоские ящики. Один из них Гарольд Иванович вытащил. Осторожно перенес на письменный стол и произнес: – Можете убедиться сами.

На планшете ровными рядами были прикреплены насекомые. Совершенно одинаковые паучки, почти прозрачные, с ноготь размером, но с длинными тонкими ножками.

– Знаете ли вы, мои дорогие гости, – сказал Гарольд Иванович, – что этот вид паука неизвестен науке? Совершенно неизвестен. Ни один ученый не подозревает о его существовании. И я его открыл! А знаете ли, как он называется? Он называется Паук Гарольди! В мою честь! А в этом шкафу хранится еще более ста неизвестных видов. Более ста. И все они называются в мою честь!

– Очень интересно, – сказал Пашка. – Но если все они Гарольди, как их различить?

– Их вам не надо различать. Я их различаю, и этого достаточно.

– А зачем вам так много одинаковых? – спросила Алиса.

– Одинаковых? В природе не бывает двух одинаковых особей. Каждая отличается. Как отличаемся мы с вами. Я же каждого паука знаю в лицо! Я никогда их не перепутаю. Я должен поймать всех, всех, понимаете? И всех наколоть на булавки. Они все Гарольди – они все мои!

– Но их не останется, если вы их всех поймаете!

– Это мой идеал. Тогда они останутся только здесь! И если вы, профессор Браун, или вы, доктор Сигемицу, захотите убедиться в их существовании, пожалуйста, идите ко мне, просите, умоляйте! И, может быть, я соглашусь показать, а может, и нет…

Гарольд уморился, побледнел. Он устало поставил обратно на место планшет с паучками, запер шкаф и застегнул пижаму.

– Это романтическая половина моей жизни.

– А ту… сколопендру вы нашли?

– Молчите! – вдруг испугался Гарольд Иванович. – Вокруг завистники. Не смейте говорить о самом святом, самом сокровенном!

Он перевел дух, прошел к себе за стол, уселся, устало положил руки перед собой.

Наступило долгое молчание.

Его прервал Пашка:

– А вопрос можно задать?

– Задавай.

– Кто такой Четырехглазый?

– Кто-кто?

– Четырехглазый.

– В жизни не слышал такого имени. А почему ты спрашиваешь?

– Все здесь боятся Четырехглазого. Он правит подземным царством и всех страшно угнетает.

Гарольд Иванович снял очки, прикрыл их ладонью. Покачал задумчиво головой.

– Нет, не приходилось слышать такого имени.

– Но кто же правит этим царством? – не сдавался Пашка. – Кто командует этими… с палками?

– Лемурами?

– Пускай лемурами. Кто сидит на троне в тронном зале? Кто заставляет гномов приносить ему драгоценные камни, кто убивает неандертальцев? Кто держит людей в камерах? Неужели вы не знаете?

– Как? Держит людей в камерах? Угнетает неандертальцев? Здесь? В царстве свободы и порядка? Не представляю. Мальчик, тебя ввели в заблуждение.

– Но кто здесь главный?

– Ума не приложу. Я никогда об этом не задумывался. Наверное, кто-то правит. Но я же ученый, я романтик, я занимаюсь своими делами и не вмешиваюсь в окружающую жизнь.

– А кто вас кормит, кто сделал вам эти кресла и стеллажи?

– Паша, дорогой мой, ты мне надоел, – сказал Гарольд Иванович. – Ты все время задаешь нетактичные вопросы. Я же тебе сказал – совершенно не представляю, что происходит вокруг. Я живу как бы в башне из слоновой кости. Я изолирован от мира и выбираюсь отсюда только на экскурсии в поисках насекомых.

– Странно, – сказал Пашка.

Он не верил этому кабинетному ученому.

– Что же мы должны сказать вашему брату Семену Ивановичу? – спросила Алиса. – Вы не хотите возвращаться?

– Ты угадала. Не хочу.