Алла Озорнина - Тайна древнего амулета [litres]

Нет, все-таки хорошая учеба, прочные знания, дорогой дневник, никогда не помешают. Вот смогли бы, например, во всем этом разобраться Лерка и ее свита? Ой, очень сомневаюсь.

Та-а-к… Теперь осталась самая малость: вычислить, у кого же из двух – у Ираклия или же у Пуни – находится амулет и каким образом уговорить его отдать артефакт хозяину.

Но тут я вспомнила о женщинах, томящихся в шкафу у Ираклия. Странно, почему они ему не отвечали? Может, он сделал какой-то укол, после которого человек лишается голоса, вот они и молчат. Только стучать и могут. Как же помочь этим бедолагам? Нужно срочно что-то придумать.

Но мозг уже отказывался повиноваться. Я взглянула на часы – еще бы, по-чти три часа ночи!

Я не улеглась – упала на свой надувной матрац и… И тут же выскочила в коридор. Потому что такое началось…

Похоже, женщины, запертые в шкафу, взбунтовались и стали изо всех сил колотить по нему. Наверное, отчаянье придало им столько сил, что можно было подумать, будто в ход пошли кулаки каких-нибудь атлетов.

Было слышно, как промчался в голубую гостиную Ираклий.

Потом до слуха донесся его голос.

– Прекратите! Немедленно прекратите! Да что ж это такое?

Вот тут-то я и выскочила в коридор.

Возле дверей голубой гостиной с накинутым на плечи халатом и с всклокоченными волосами стояла перепуганная мама, а из комнаты слышались возмущенные крики Ираклия:

– Да прекратится это когда-нибудь или нет? Замолчите, кому сказал!

– Что это? – дрожащим от испуга голосом спросила мама.

Я промолчала. Не могла же я ей сказать, что Ираклий совсем не тот, за кого себя выдает. Она бы сразу же вызвала такси (а может, еще и полицию), и все бы испортила. Ну, в смысле предотвращения катастрофы.

А может, наоборот стоит посвятить маму во все, что происходит? Но… поверит ли? И потом, как рассказать ей о всаднике – вдруг подумает, что у меня с головой непорядок.

Пока я размышляла, дверь в голубую гостиную распахнулась, и оттуда в широких трусах, по красному полю которых рассыпались большие белые горошины, вышел дядя Ираклий. Вид у него был усталый, по лбу струился пот. Он закрыл за собой дверь.

– Ну и ночка! Черт знает что происходит!

И тут снова донесся стук.

– Что происходит, Ираклий? – громко и требовательно спросила мама. – Кто там у тебя стучит?

– Если б я знал! – с отчаяньем (конечно же, показным) воскликнул Ираклий. Артист, что тут скажешь!

– Так может, мы с Агнией поможем узнать? – продолжила мама и попыталась открыть дверь в голубую гостиную.

– Нет-нет, не надо, – испуганно произнес Ираклий.

Но тут уж я не выдержала.

– Я знаю, кто там стучит! – воскликнула я. Дядя Ираклий побледнел.

– Что? – спросил он, вытирая со лба пот.

– У вас там женщины!

– Что за бред? – расхохотался дядя Ираклий.

– Пятнадцать минут назад я была в голубой гостиной и слышала, как вы с ними разговаривали. Потом вы их закрыли, а ключ вытащили!

– Ты была в гостиной? – воскликнула мама и побледнела. – С ума сошла! Там же опасная проводка!

Дядя Ираклий облегченно вздохнул:

– Какая глупость!

– Хорошо, – сказала мама. – Если там не женщины – то кто? Кто колотит по шкафу?

Дядя Ираклий молчал.

– В таком случае, покажи нам с Агнией, что лежит в шкафу!

– Да ничего там нет! – почти закричал совсем уже перепуганный дядя. – Почти ничего!

Между тем стук усилился.

– Идиоты, сейчас всех соседей разбудят! – воскликнул дядя Ираклий, и в этот момент раздался нетерпеливый звонок в дверь.

– Откройте! – скорее приказал, чем попросил дядя.

На пороге в точно таких же трусах, как у Ираклия, только зеленой расцветки, появился Иванов-Померанский. Длинную шею по-прежнему, словно змея, обвивал клетчатый шарф.

– Пардонте-с, – стыдливо прикрывая трусы дрожащими руками, сказал он. – Забыл, что тут дамы… Что за стук?

Вслед за ним в дверь протиснулась Пупсик в детской пижамке, на которой были нарисованы два попугая на синем фоне. Я вздрогнула: рисунок был точно таким же, как на кусочке шелка, отправленном мне с того света.

Иванов-Померанский обернулся и, увидев Пупсика, начал выталкивать её за дверь.

– Ну, Пуня, я не уйду, что ты меня толкаешь? – заканючила Пупсик.

– Тебе здесь нечего делать, – рассердился Иванов-Померанский. – Иди спать!

– Без тебя не пойду! Вдруг тебя здесь убьют!

– Тьфу! – рассердился Пуня. – Ну жди, если хочешь!

Вид у дяди Ираклия был свирепый. Он смотрел на Иванова-Померанского, страшно вращая глазами и сжимая кулаки.

– Что за стук, говоришь? А ты не догадываешься? – закричал дядя, выждав, когда Иванов-Померанский наговорится с непрошеной гостьей, схватил его за шарф, втянул в голубую гостиную и захлопнул дверь.

– О, ужас! – простонала Пупсик и оперлась на косяк двери.

– Не нагнетайте обстановку, милочка, – сказала мама.

– А вы-то уж молчите! Вы тут временные гости – сегодня вы, завтра – другие!

Дядя Ираклий и Пуня кричали в два голоса, которые, к тому же, перекрывал непрекращающийся стук, поэтому ничего не возможно было разобрать. Наконец, стук стал тише, Ираклий и Иванов-Померанский перестали кричать в два голоса (наверное, выкричались), и я услышала:

– А для чего ты девчонок сюда приволок? Может, им взять и сейчас все рассказать?

– Только попробуй! – угрожающе сказал дядя Ираклий.

При этих словах мама чуть слышно вскрикнула и вцепилась в мою руку. Я сделала вид, что ничего не произошло, и даже ободряюще улыбнулась. Я должна сделать все возможное, чтобы на сутки задержаться в этой квартире, какую бы опасность она ни представляла.

– Ой, ой, напугал! – взвизгнул Иванов-Померанский. – Возьму и расскажу!

Послышались какая-то возня и сдавленный голос Пуни, который пытался, видимо, кричать «спасите!», но получалось слабое и хриплое «спаси…».

– Понял? – донесся голос Ираклия.

– Понял, – чуть слышно отозвался сосед, – все понял…

И я все поняла, дорогой дневник. Ну, какой можно сделать вывод после того, как дядя Ираклий на самом деле чуть было не убил соседа из-за того, что тот грозился нам с мамой рассказать правду. И, скорее всего, эта правда касается амулета.

В общем, дорогой дневник, вывод один: дядя Ираклий – страшный человек!

И – отличный артист!

Дверь распахнулась, и оттуда медленно вышел, а точнее, выполз Пуня и тут же попал в жаркие объятья Пупсика. Потом, с трудом освободившись от них, сказал, все так же прикрывая трусы руками:

– Конфликт улажен. Можете спать спокойно.

И при этом он посмотрел на меня таким многозначительным взглядом, что я поняла: мои догадки подтвердились. Нам надо опасаться дядю Ираклия.

– Посмотрим, насколько эта ночь будет спокойной, – отозвался дядя Ираклий.