Роберто Сантьяго - Тайна призрачного вратаря

– Но как ты это сделал? – спросила мама.

– В первую ночь, когда вы встречаться на фабрике, я шпионить, – сказал он.

– Так вот, значит, что за шум я слышал! – воскликнул я.

– Да, – сказал Вао, – вы меня почти поймать, но я спрятаться. Потом взять кирпич с фабрики и разбить стекло, очень просто. И написать белой краской из магазина. Ничего сложного.

– Нет-нет, – сказала мама. – Я имею в виду, как ты мог сделать подобное. Ты что, не понимаешь, как сильно расстроил своих родителей? И какой переполох устроил в городе?

– Хуана, пожалуйста, сейчас не время ругать его. Хватит, – сказал мой отец.

Я сделал шаг и подошёл к Вао.

– Зачем ты это сделал? – спросил я.

– Потому что я хотеть уехать, – грустно ответил он. – Многие в городе плохо относиться, и мои родители несчастливые. Я хотеть вернуться в Тяньцзинь.

Вао сделал это, чтобы его родители приняли решение покинуть город и вернуться в Китай.

– Мне очень жаль, Вао, – сказала Алёна. – Поверь, здесь много людей, которые хотели бы, чтобы ты остался.

Он посмотрел на Алёну, но больше ничего не сказал.

– Итак. Сейчас этот сеньор, его родители и я отправимся в полицейский участок, – сказал мой отец. – Нам нужно написать заявление и составить протокол.

– Простите, Эмилио, я знаю, что это ваша обязанность, – сказала Алисия, – но не могли бы вы дождаться конца игры?

Мы все посмотрели на моего отца.

– Нам пока ещё нужен Вао, ненадолго, – сказал Фелипе.

Второй тайм должен был вот-вот начаться. А Вао был нашей главной звездой.

– Конечно, – сказал мой отец, – конечно... Конечно, нет! Что вы себе вообразили? Это что вам, шутки? Совершено преступление, и хотя он несовершеннолетний, он должен понимать, что такие вещи недопустимы.

– Но, Эмилио, это всего лишь ребёнок, – сказала моя мама.

Отец поправил фуражку и сказал:

– То, что сделал Вао, очень серьёзно. И я не должен давать ему никаких поблажек. Пусть это послужит уроком для всех. Сейчас он отправится в полицейский участок, а вы постараетесь сыграть как можно лучше, без него. Да, и мне кажется, вам всем стоит извиниться перед Кике.

Мы обернулись и увидели отца Камуньяса.

– Что смотрите? – спросил он.

– Извините, что подумали про вас плохо, Кике, – сказал я.

– Просто вы были в тюрьме, и поэтому мы так решили, – сказала Мэрилин.

– И ещё вы говорили всякое о китайцах... – сказал Тони.

– И агентство было вашим... – добавил Томео.

– Ладно, хватит, хватит, – прервал их Кике. – Я сказал вещи, которыми не горжусь, но это единственное, за что я прошу у вас прощения. Вао, извини за то, что заставил тебя чувствовать себя плохо в нашем городе, мне, действительно, жаль. А теперь я хочу попросить вас об одной вещи, очень важной для всех.

Кике подошёл к нам поближе. И сказал:

– Разбейте уже этих надутых павлинов из Ибисса!

Мы закричали:

– Да! Да! Давайте победим их!

Мой отец забрал Вао и его родителей. Перед тем как сесть в машину, Вао посмотрел на нас и сказал:

– Ксинксин!

Не знаю, что значило это слово, но оно было похоже на волшебное заклинание.

– Спасибо, Вао, – сказал я.

Тут послышался шум мотора, и машина уехала.

Мы стали готовиться ко второму тайму.

Прямо перед началом моя мама попросила разрешения у Алисии и Фелипе, подошла к нам и сказала:

– Не забывайте главного: вы команда, а они – нет. Они играют вместе всего несколько дней. А в футболе важнее всего команда.

Мы все закивали, как бы говоря: «Да, это правда, да, да». Но потом Грустный сказал:

– Согласен, Хуана, но иметь в качестве голкипера Вао – это совсем не одно и то же, что играть с вратарём Камуньясом, прошу прощения, конечно.

Это тоже было правдой.

– Эй, подожди! – сказал я. – Камуньяс – наш настоящий вратарь, он вратарь Футбольнейших.

– Футбольнейших? – спросила мама.

Но времени на дальнейшие объяснения не было.

Камуньяс встал на ворота и сказал:

– Вперёд, команда!

И арбитр дал свисток о начале второго тайма.

В своё первое игровое действие во втором тайме команда Ибисс выполнила три красивых удара с воздуха в нашей части поля.

Причём МакАртур нанёс такой жёсткий удар, что Томео пришлось отодвинуться в сторону, чтобы не оказаться сбитым с ног. Мяч на полной скорости полетел прямо к воротам. На мгновение я подумал, что Камуньяс сейчас тоже испугается и отпрыгнет.

Но вместо этого он очень серьёзно произнёс:

– Ксинксин!

Он шагнул вперёд, выставив перед собой кулаки. Мяч отскочил от них и упал. Отбил! Причём прекрасно.

– Что означает это «ксинксин»? – спросил я.

– Почём я знаю, – сказал он, – но звучит прикольно.

Мэрилин засмеялась и посмотрела на Камуньяса, делая ему глазки.

Времени на дальнейшие обсуждения не оставалось. Игра не останавливалась ни на секунду. С площади раздавалось всё больше и больше шума. Стучали поварёшками сковородочники. Фелипе и Алисия кричали со скамейки. Тренер Робинсон, впрочем, кричала ещё громче, как будто это был поединок криков.

Мы пытались выполнить тройную передачу, но не смогли, потому что они прессинговали нас по всему полю.

– Вы вроде говорили, что они должны устать? – сказал Тони, обращаясь к Фелипе.

– Конечно, устанут-устанут, – кивнул наш тренер.

Но никто что-то совсем не выглядел уставшим. Слишком многое было поставлено на карту. Так что мы собрали все свои силы, чтобы продолжать бежать и играть.

Шли минуты, а счёт по-прежнему был 0:0.

Директор колледжа Ибисс и наш Эстебан стояли на балконе и, казалось, были на грани сердечного приступа.

Камуньяс сделал ещё один сэйв, ответив на удар Ортиса справа.

– Неужели это наш сынок, Трини? – сказал Кике, глядя на свою жену. – Ты что-то подсыпала ему в завтрак?

Камуньяс продолжал отбивать и ловить мячи, приводя публику в небывалое возбуждение. Дошло до того, что зрители повскакивали со своих мест. Всё это вызывало у нас желание выкладываться ещё сильнее.

Мы решили провести серию коротких передач, в которой участвовала бы вся команда. Обменявшись пасами с Алёной, Тони сделал проброс между ног Пачеко, мяч уверенно полетел к воротам Ибисса и отскочил от штанги. В следующую минуту Алёна головой ответила на навес Мэрилин, что чуть не привело к ауту. Андреа быстро отреагировала боковым ударом, что, в свою очередь, привело к удару о штангу. Грустный и Томео боролись с МакАртуром на каждом углу за каждый мяч.

До конца матча оставалось совсем немного времени, и никто не мог забить гол. Дело снова двигалось к ничьей. Мяч как будто сам не хотел попадать ни в одни ворота.

Так продолжалось ещё некоторое время, пока не случилась одна вещь. Одна из тех вещей, которые случаются очень и очень редко. Но, как правильно сказал Слепень, нас было семеро против семи. А при таком раскладе могло случиться всё что угодно.