Келли Гардинер - Кольцо [litres]

На Уайт Лайон Хилл по пути к Куин-Виктория-стрит ему пришлось сделать петлю. Разрушения здесь были меньше, но из офисного здания на углу всё ещё вырывались языки пламени. Никаких следов пожарных расчётов или дозорных не было видно.

Ещё один пожар бушевал ближе к собору Святого Павла. Может быть, мама там? Хотя это уже не её участок.

Кристофер бегал по улицам и всё звал и звал: «Мама! Альберт!» – и его голос эхом отдавался в руинах домов.

Он пробежал по Адл Хилл и резко остановился.

– А как же мэтр Мерриман? – прошептал он. Как он мог просто бросить друга, предоставив ему самому выбираться из руин другого сгоревшего Лондона?!

Он не думал о Молли, сидящей в повозке рядом с аптекарем. Он не хотел о ней думать.

«Не сейчас.

Сейчас надо найти маму».

Всё вокруг содрогнулось от взрыва. У Кристофера подкосились ноги, и ему пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть. Впереди рухнуло офисное здание и по улице рассыпались снопы искр.

Подняв голову, он увидел, как над ним, над всем городом парит белый купол собора Святого Павла: окутанный дымом и клубами пыли – но он был на месте. Собор уцелел, и его купол переливался в лучах рассвета. В этот миг Кристоферу показалось, что это единственное, что осталось в мире хорошего.

Он сполз по стене прямо на груду битого стекла и уставился на небо.

– Ларки! – По горе мусора к нему пробирался Джинджер. – Где ты был?! – закричал он. – Мама тебя повсюду ищет!

Кристофер попытался подняться, но решил, что, пожалуй, лучше посидеть ещё.

«У меня всё тело болит».

Джинджер присел рядом:

– Ничего себе ночка выдалась, а?

Кристофер кивнул. Веки его так отяжелели, что он не мог их поднять.

– Говорят, это второй Великий лондонский пожар, – сообщил Джинджер. – Ты всю ночь был снаружи?

– Почти. – Даже в голосе у Кристофера не было сил.

«Я единственный человек на свете, переживший оба Великих лондонских пожара. Да ещё за один раз».

– Чёрт, – спохватился Джинджер. – Ты, наверное, жутко устал.

Кристофер зевнул:

– Примерно вдвое больше, чем ты думаешь.

– Я был в бомбоубежище возле тётиного дома, – сказал Джинджер. – Это к северу отсюда. Мы вернулись довольно рано, чтобы посмотреть, уцелел ли наш дом. По радио говорили, что весь этот квартал бомбили, но с нашим домом всё нормально.

Кристофер моргнул.

«Я об этом вообще не подумал».

– В общем, я рад, что мы вернулись. – Джинджер кивнул на руины домов и развороченную мостовую. – Ты только погляди, какая роскошь! Говорят, король приедет из Букингемского дворца, чтобы пройтись тут. – Он поковырялся в мусоре возле себя. – Видал? Кусок обшивки от бомбы! Спорим, тут ещё кучу всего можно найти!

– Даже не сомневаюсь, – кивнул Кристофер.

– Ну, ты идёшь? – Джинджер встал. – Пойдём к собору Святого Павла, помашем королю?

– Нет, спасибо, – покачал головой Кристофер. – Мне на сегодня уже хватило впечатлений. Лучше пойду домой и посмотрю, цел ли он.

Дом стоял в целости и сохранности, но дверь была настежь открыта. Маму он увидел на улице. Комбинезон у неё был покрыт гарью, а каска помялась.

Кристофер пошёл было к ней, но в следующее мгновение остановился, не в силах справиться с потрясением. Рядом с мамой, обнимая её за плечи, стоял какой-то военный. Их лица были так близко друг к другу, что ему показалось, будто мужчина целует маму в глаза. Его они не замечали.

На Кристофера накатила такая волна ярости и отчаяния, словно он был охваченным пожаром собором Святого Павла.

«Как давно они вместе? Она наверняка думала, что я ничего не узнаю».

Он не станет подходить ближе. Он не может.

«Она изменила папе. И врала мне все эти месяцы».

Он прислонился к стене, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, словно кто-то ударил его под дых.

«Может, мне вообще не стоит идти домой».

Дома у него больше не было.

«Если ты так легко забыла папу, то и сына без проблем забудешь.

У меня есть другая семья. Им я могу доверять!»

Оказалось, что последние слова он выкрикнул вслух.

Мама обернулась и посмотрела вдоль улицы. Наконец она заметила его, поднесла руку к губам, словно ойкнув, и бросилась в его сторону.

– Поздновато спохватилась, – усмехнулся Кристофер. – Я тебя видел. Видел, как ты с этим…

Она ещё не слышала его.

– Как ты могла?! – закричал он.

Военный тоже бежал к нему, но медленнее, прихрамывая и опираясь на трость.

Наконец мама, добежав, обняла Кристофера. Оба плакали.

– Убери от меня руки! – оттолкнул он её, преодолевая жгучую боль в груди.

– Я думала, ты погиб, – причитала мама. – Берт сказал, ты пошёл на наблюдательный пост.

– Нет, я не погиб, – покачал головой Кристофер. – А жаль.

– Что с тобой, милый? – опешила мама. – Что-то случилось?

– Я видел, как вы целуетесь!

– И что? – удивилась она. – Это же замечательно!

Военный подходил всё ближе, и Кристофер прищурился, пытаясь его разглядеть.

– Где твои очки? – спросила мама. – Разве ты не видишь, кто это?

Сейчас Кристофер видел мужчину более чётко: вьющиеся волосы, синий пиджак ВВС, зелёные глаза и выбитый передний зуб, улыбающееся лицо. Он видел багровый шрам у него на лбу и то, как тяжело мужчина опирается на палку. Видел слёзы у него на лице.

Военный протянул ему руку:

– Привет, Кит.

Почти все герои и события, описанные в этой книге, вымышлены, но происходят они на фоне двух абсолютно реальных исторических событий: это жуткая ночь бомбёжки Лондона во время Второй мировой войны и первые несколько дней Великого лондонского пожара в 1666 году.

В ночь на 29 декабря 1940 года немецкие бомбардировщики сбросили на город 100 000 зажигательных бомб, а затем ещё более 20 000 фугасных бомб и авиамин, вызвавших обширные пожары в городе. Эта ночь вошла в историю как Второй Великий лондонский пожар. В 1666 году, во время Первого Великого лондонского пожара, сильнее всего пострадали районы вокруг площади Патерностер, собора Святого Павла и дальше до самой Темзы, где сгорело множество церквей, впоследствии восстановленных Кристофером Реном.

Вторым пожаром были разрушены сотни зданий, почти двести человек погибли, в том числе много пожарных. В Лондоне до сих пор сохраняются следы той бомбёжки.

Лондон многократно горел, но пожар, известный как Первый Великий лондонский пожар, начался на Паддинг-лейн ночью 2 сентября. Ночь была жаркой, а соломенные крыши и деревянные дома высохли, потому что давно не было дождя. Через несколько дней большая часть города была стёрта с лица земли, превратившись в золу и пепел. Погибло более десяти тысяч домов, лавок и городских зданий. Как ни странно, при этом жертв зарегистрировано было ничтожно мало, поскольку большинству жителей удалось бежать до того, как пожар достиг их домов.