Кейти Бирчалл - Не оставляйте ведьму после уроков! [litres с оптимизированной обложкой]

– Ты знаешь этого человека, Морган? – спрашивает Говард, насупив брови.

– Нет. Да. Вроде того… – сбивчиво отвечаю я.

– Я Маверик, – говорит он и протягивает Говарду руку. – Отец Морган.

Говард в ужасе отшатывается. Выражение его лица быстро сменяется с изумления на ярость, и он подчёркнуто не жмёт руку Маверика. Разумеется, Говард не в курсе магической части этой истории, но он уж точно слышал, что этот человек бросил лучшую подругу его жены с младенцем. Полагаю, он о Маверике совсем не высокого мнения.

– Эгги знает, что вы здесь? – холодно спрашивает Говард и авторитетно кладёт руку мне на плечо.

Маверик краснеет и мотает головой:

– Боюсь, что нет. Я бы позвонил, но у меня не было номера и… Я недавно узнал, что они здесь живут. Слушай… – Тут он смотрит на меня. – Я знаю, это всё немного неожиданно, но можно мне зайти? Порог дома не самое лучшее место для такого разговора. И здесь сквозняк.

– Да, заходи, – отвечаю я, не давая Говарду шанса его прогнать.

Я отхожу в сторону, чтобы пропустить своих гостей. Маверик неспешно поднимается по ступенькам, вытирает ноги о коврик и, неловко спотыкаясь о порог, заходит в прихожую. Говард идёт следом, испепеляя его взглядом. Паффин последним врывается в дом, счастливый, что его спустили с поводка и теперь можно свободно бесчинствовать.

Уже перед лестницей на второй этаж Говард немного отстаёт, поворачивается ко мне и спрашивает:

– Морган, ты в этом уверена? Я могу попросить его уйти, если надо. Не лучше ли для начала дождаться твою маму?

– Нет, спасибо, Говард.

Он молча кивает и пристально следит за Мавериком, пока тот с интересом рассматривает наши с мамой фотографии, которые я оставила на полках.

В таких случаях просто необходим чай, так что я веду всех на кухню и зажигаю плиту.

– Мне надо позвонить, – говорит Говард, прерывая тишину, и достаёт из кармана мобильный телефон.

Мы прекрасно понимаем, что он собирается позвонить маме, так что только молча киваем, и он уходит в гостиную.

– Спасибо, что написала, – говорит Маверик, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Ты не представляешь, как много это для меня значит.

– Тебе нужен сахар? – почему-то спрашиваю я, доставая кружки.

Мне всегда было тяжело справляться с эмоциями, и, к большому моему сожалению, никто не выпускает брошюры с инструкциями, как вести себя, когда знакомишься с отцом.

Я стараюсь сосредоточиться на чае, но руки предательски дрожат. Я чувствую, как Мерлин, всё ещё в образе тарантула, аккуратно гладит меня по плечу лапкой, чтобы напомнить, что он со мной.

Кажется, он ещё никогда не был таким внимательным ко мне.

– Три ложки, пожалуйста.

– Три ложки сахара?

– Да. Стараюсь с ним не перебарщивать.

– А сколько обычно кладёшь?

– Пять.

– Пять? – Я удивлённо моргаю. – Очень много сахара.

– Самому иногда страшно, – вздыхает он, отодвигает стул и садится.

На кухню врывается Паффин, который уже от души повеселился в гостиной, обслюнявив там почти каждую вещь и аккуратно собрал все завалившиеся в укромные уголки кусочки попкорна. Теперь он с довольным видом садится рядом с Мавериком и вываливает набок язык.

– Я всегда был сладкоежкой, – продолжает он непринуждённую беседу. – Десерт – моя любимая часть обеда. Если бы мог, ел бы сладкое на первое, второе и… ну… и на десерт.

– Безумие, – с улыбкой отвечаю я, наливая в чай молоко.

– Я всегда был немного безумцем. – Он широко улыбается, берёт чашку и с интересом рассматривает меня через стол. – Как здорово, что у тебя рыжие волосы.

– Почему?

– Они как у моей мамы, – немного грустно отвечает он. – Ты очень на неё похожа.

На кухню возвращается Говард с мобильным в руке.

– Эгги уже едет. Попросила меня побыть здесь, пока она в дороге.

Маверик кивает, слегка ёжась, услышав мамино имя.

– Полагаю, она не обрадовалась, узнав о моём визите.

– Не обрадовалась, – соглашается Говард.

Я нервно сглатываю комок в горле. Понятия не имею, что будет, когда приедет мама. Придётся сказать, что это я во всём виновата. Она ужасно разозлится. Но в свою защиту могу сказать, что она всю жизнь мне врала. Так что это я должна злиться. Не стоит об этом забывать. У меня есть право знать, кто мой отец.

Хотя стоять на своём очень непросто, если дело касается мамы. Она гораздо более конструктивно и аргументированно спорит.

В последний раз мы крупно поссорились из-за больной чайки, которую я нашла на обочине и принесла домой. Я надеялась, что смогу её выходить, птица со временем полюбит меня и мы станем очень разными, но добрыми друзьями, о которых когда-нибудь снимут фильм или даже сериал. Но оказалось, что чайка в полном порядке и просто отдыхала, когда я её подобрала. Стоило мне принести её на кухню и положить на стол, как она тут же взлетела, бешено размахивая крыльями, разбросала вещи и даже умудрилась нагадить маме на голову.

Сами видите, я действовала из лучших побуждений, о чём и сообщила маме, пока мы убирали беспорядок. Но каким-то образом она повернула всё так, что уже через пару минут я извинялась. Я до сих пор немного злюсь, когда об этом вспоминаю.

Следующие пятнадцать минут Говард стоит со скрещёнными на груди руками и пристально следит за Мавериком. Папа время от времени пытается завязать разговор, так как больше заняться особо нечем, но Говард только молча смотрит на него. Я несу какую-то околесицу про наш необычный чайник, который мама на самом деле купила в магазине для ведьм, когда меня прерывает звук открывающейся двери.

Говард встаёт ещё прямее, а Маверик вскакивает на ноги и пальцами зачёсывает волосы назад. Из коридора доносится стук каблуков – мама всегда носит туфли на каблуке.

Ещё секунда – и она заходит на кухню. Мамины глаза чуть расширяются, когда она видит Маверика.

– Привет, Эгги, – мягко произносит он.

Она проходит мимо, не удосуживаясь ответить, и крепко обнимает меня. Паффин прыгает рядом и скулит, требуя внимания.

– Ты в порядке? – шепчет она мне на ухо, отбиваясь от Паффина.

– Да, мама, всё хорошо, – говорю я, обнимая её ещё крепче. Кажется, ей это нужно даже больше, чем мне.

– Ну, я пойду, – сообщает Говард, обматывает поводок Паффина несколько раз вокруг руки и тащит его из кухни. – Ты знаешь, где мы, Эгги.

– Спасибо, Говард.

Как только за ним закрывается дверь, наши фамильяры выходят из укрытия. Елена, которая божьей коровкой пряталась в складках маминой одежды, превращается в огромного леопарда и угрожающе рычит, демонстрируя Маверику ряды острых клыков. Мерлин, хоть и невысокого мнения о колдунах, не забывает, что это всё-таки мой отец, так что превращается в волка, усаживается мне на ногу и время от времени издаёт недовольный рык.