Евгений Гаглоев - Алтарь Горгоны [litres]

– Хочешь, чтобы я оставила их в покое? – удивленно взглянула мать.

– Именно! Это Дегтярев был убийцей… Не ты. У меня просто в голове не укладывается, что ты способна на такое. Лера мне нравится. Я хочу, чтобы они жили…

– Но если завтра они появятся на нашем пороге со своими адвокатами?

– Тогда и будем принимать решения, – смирился Костя. – Но не ранее. Прошу тебя. Я не хочу считать тебя убийцей…

Виктория встала с кресла и недовольно взглянула на него.

– А ты еще более слабохарактерный, чем я считала, – буркнула она и налила себе еще вина.

– Пообещай мне никого не убивать!

– Ты с ума сошел? Я не собираюсь сидеть и ждать…

– Пообещай мне! – твердо потребовал Костя. – И тогда я сохраню твой секрет. Никто ни о чем не узнает!

Виктория молча смерила его раздраженным взглядом и вышла из гостиной. А Костя остался сидеть в кресле, раздавленный новостями, потрясенно глядя на портрет своего приемного деда Вадима.

Поздним вечером Лера лежала на кровати в своей комнате, не переставая думать обо всем, что случилось сегодня. Все же она была очень рада, что ее удочерили именно Вера и ее муж, которого близнецы всегда считали своим родным отцом. То, что произошло с их настоящими родителями, было ужасно, страшно, но все же она совершенно их не помнила.

Неважно, кто дал им с Максимом жизнь, но вырастили и воспитали их именно Вера Максимовна и ее муж. Их любовь, их влияние, их жизненные ценности и сделали Леру и Макса теми людьми, которыми они сейчас являлись.

Максим сидел с мамой в кухне, они о чем-то тихо говорили. Пусть общаются. Макс не подавал вида, но переживал гораздо сильнее, чем Лера. Им с Верой Максимовной сейчас просто необходимо было общаться побольше.

Лера взяла с тумбочки стопку листов с ксерокопиями страниц судового журнала, решив немного почитать перед сном. Ей осталось уже совсем немного.

Описание последнего путешествия «Арканума» потрясало и захватывало дух. Теперь она читала записи, сделанные капитаном Иваном Черкашиным. Он по-прежнему указывал координаты, пройденные кораблем, но теперь эти записки все больше напоминали дневник.

Капитан очень красочно и подробно описывал события, разворачивающиеся на борту корабля. События, случившиеся за несколько дней до возвращения «Арканума» к родным берегам.

…И началось наше путешествие домой. Жуткий образ дымящегося острова, уходящего в морскую пучину, еще долго стоял у меня перед глазами, а постоянное ощущение на корабле чего-то чуждого, противного природе вещей, сводило с ума.

И не меня одного, я часто слышал разговоры матросов. Люди боялись наших неожиданных пассажиров.

В трюме «Арканума» властвовали горгониды. Они засели там вместе со своими рабами и всем имуществом. Днем запирались изнутри, лишь по вечерам, после заката солнца, появляясь на палубе корабля. Это соседство было не из приятных, что и говорить. Под нами словно поселились ядовитые змеи.

К счастью, Черную Бездну мы больше не видели. Как и предрекал Дайомедес, живший в трюме со своими хозяевами, чудовище больше не поднималось на поверхность моря.

На третий день нашего путешествия слег капитан.

Федор Апраксин подцепил какую-то странную лихорадку и передал управление «Арканумом» мне. Матросы не возражали. Сам он почти не покидал своей каюты, все время проводя в постели. Среди нас не было лекарей, но Дайомедес сказал, что у его хозяев есть с собой особые лекарственные травы. Из них он варил какие-то снадобья и давал их Федору, но улучшений в состоянии капитана мы пока не наблюдали.

Горгониды постоянно держали Дайомедеса при себе, мы виделись с ним лишь на закате и восходе. В трюм никого не пускали, и мы понятия не имели, что там происходит. А ведь кроме Дайомедеса там содержались и другие люди…

Несколько раз мы заходили в разные порты по пути нашего следования. Пополняли запасы провизии и пресной воды. Я неоднократно говорил с Федором, сидя у его постели. Мы же планировали высадить наших попутчиков на каком-нибудь острове либо материке. Но теперь Апраксин не желал этого.

– Мне становится легче от их отваров, – говорил он. – Пока не встану на ноги, лучше нам с ними не расставаться…

– Не собираешься же ты везти их до самого дома? – удивился я.

Апраксин не ответил на мой вопрос. Он метался на постели, страдая то от сильного жара, то от холода. Пришлось пока отложить разговор.

Зато Дайомедес оказался отличным собеседником. Его познания во многих областях науки поражали меня. Кроме того, он оказался весьма искусным механиком. Однажды он увидел в моей каюте небольшого механического таракана, которого я сделал на потеху морякам. Я собрал эту игрушку из нескольких пружин и шестеренок от старых поломанных часов. Она передвигалась по столу, быстро перебирая стальными лапками и кувыркаясь. Дайомедес признался, что у своего народа тоже слыл изобретателем. Он работал в кузнице и создавал механизмы для разных нужд. Мы много разговаривали с ним, и в нем я ощутил родственную душу. Он мог многому меня научить.

– Что означает твое имя? – однажды спросил я его.

– Дайомедес – «Хитрость Зевса», – последовал ответ.

– Отлично тебе подходит, – рассмеялся я. – У тебя пытливый ум и хорошо развита смекалка. Думаю, мы могли бы стать хорошими друзьями.

– Я тоже так думаю, Иван, – согласился он, – но только не в этих обстоятельствах. Что планирует твой капитан?

– Пока он ничего мне не говорит, – признался я. – Но если Федор и дальше будет упорствовать, я сам приму решение. Команда меня поддержит.

– Мне не нравится состояние вашего капитана, – сказал вдруг Дайомедес. – Сдается мне, это не простая лихорадка.

– Но что же тогда?

– Мне уже доводилось видеть подобное раньше. Темная богиня способна обращать любого в своего преданного раба… Обращать человека в горгонида. Процесс этот очень болезненный. И мне кажется, именно это сейчас и происходит с вашим капитаном.

– Но как подобное возможно? – похолодел я.

– Ты видел, как она овладела вашим языком. Через кровь одного из матросов. Она способна не только взять, но и дать кое-что… Некий особый дар. Но поступает она так только с теми, кто может быть ей полезен. С сильными и крепкими мужчинами, с капитаном корабля, который должен доставить ее на выбранный ею материк. Пойми, люди для нее – слуги либо пища.