Мила Нокс - Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе [сборник litres]

– Люблю тебя… – всхлипнула она. Сжала пальцы на его камзоле. Она бы лучше умерла, чем отпустила его сейчас. Где-то раздался треск стекла.

– Вик… слышишь?

– Слышу.

Он действительно слышал. Впервые от нее – эти слова.

Шныряла почувствовала, как сильно ударило его сердце – словно каменный кулак стукнул изнутри по грудной клетке. Камнем его сердце и было, но лишь наполовину.

– Я не хочу, чтобы ты уходил к ним.

– Все хорошо.

– Не надо, пожалуйста, не оставляй меня, Вик!

– Все будет хорошо, – твердил он раз за разом, но каменное сердце билось все чаще и чаще. Парень содрогнулся и зашелся кашлем.

– Вик! – жалобно вскрикнула Шныряла.

– Все… нормально.

Он вдруг глухо закашлялся в кулак, и на пальцы брызнули мелкие капли крови. На лбу и шее юноши выступили жилы, но он пытался делать вид, что ему не больно. Рядом послышалось неловкое «кхем-кхем». Шныряла встрепенулась и отодвинулась. Из ближнего зеркала на них смотрел Червовый Валет.

– И долго ты наблюдаешь?!

– Ну, скажем так, момент «Я долго ждала тебя, Вик» я тоже… кхм, ждал довольно долго.

Шныряла дернулась.

– Ты говорил, – процедила она и вскочила на ноги, – что никакой опасности…

– Я бы не допустил фатального исхода. Но, согласитесь, это по вашей милости пришлось тянуть так долго… – Валет нахмурил брови. – Увы, некоторые люди способны понять правду лишь под конец. Или не понять совсем. Последнее печальней всего. Так или иначе, прошу прощения…

Валет, кажется, тоже был не в себе: приложился бледным лбом к алебарде и покачал головой.

– У меня началась мигрень… говорил же: лучше бы привели кого посимпатичней! В вашем случае открыть дверь безболезненно никак не получилось бы!

– Дверь?

Валет указал на постамент с зеркалом, в котором Шныряла видела воспоминание с Виком.

– Теперь осталось отгадать свои масти и назвать козырь.

Валет исчез в зеркале и возник в другом, шагая по призрачному зеркальному коридору. Он обернулся:

– Ну, идете? Или продолжите обниматься на полу? Впрочем, не советую: можно застудить поясницу!

Шныряла переглянулась с Виком и чуть покраснела, затем отвернулась и поскорее утерла заплаканное лицо концами платка. У нее не было сил ни язвить, ни вообще что-либо говорить. Вик и Шныряла двинулись к возвышавшемуся на постаменте зеркалу. Когда они подошли, девушка поняла, что это был за звон: оказалось, зеркало покрылось сетью мелких трещин.

– Что ж, вы нашли тот самый момент, с которого ваши жизни потекли по иному руслу – черному и холодному. Хорошо, что спустя годы вам удалось исправить ошибку. Итак, если воспоминание у вас одно на двоих, то и дверь одна. Осталось назвать свои масти и войти…

Шныряла посмотрела на раму и заметила, что две ее боковые стороны красные, а верхняя и нижняя – черные. Кроме того, на каждой панели блестел серебром один из четырех символов карточных мастей.

– Дика, присмотрись. – Виктор указал на треснутую поверхность зеркала.

Шныряла прищурилась: трещинки складывались в буквы, а буквы – в слова. Кусок же зеркала из середины вывалился, за ним обнаружилась замочная скважина.

– О-о-о! – Валет захлопал в ладоши. – Итак!

– Темная? В смысле, черная? – предположила Шныряла.

– Я, кажется, понял, – сказал Вик. – Во время эпидемий люди умирают, и то, что оставляет после себя чума, – кресты. Но этому же символу поклоняются в церкви. А крест – это… трефы.

– Вас связывает одно воспоминание. Одна судьба. Одна масть – потому и ключ с дверью у вас один на двоих. Эта ли масть оставила знак на вашем прошлом? Решайте. Если да – берите ключ и открывайте!

Шныряла глянула в ярко-зеленые глаза Вика. Он чуть нахмурился.

– Крест?

– Это же Смерть. Знак Смерти.

И поняла: да, это их масть. Та, что разделила их. Смерть. После того как Вик ушел, они оба погибли и вернулись обратно нежителями, потому что обратно их тянула одна цель.

Найти друг друга.

И быть вместе.

По ее взгляду Вик все понял. Он протянул руку и провел пальцами по ее запястью, но зеленые глаза оставались холодны – так, как может оставаться холодным лишь камень. Вик потянулся к знаку треф на раме и, поддев его, вытащил ключ. Знак треф оказался головкой, от которой отходил стержень с зубцами. Вик вставил бородку в скважину, открывшуюся на зеркале, и повернул.

Раздался треск: «кр-ракс».

– Отойдите! – только и успел крикнуть Валет. – Быстрей!

Взвизгнув, он уронил алебарду и шмыгнул в другое зеркало. А зеркало-дверь тем временем задрожало и задребезжало, трещины в стекле расширились – Вик только и успел схватить Шнырялу и метнуться с ней за соседний постамент, как зеркало взорвалось, разлетевшись на тысячи осколков.

Они загрохотали, зазвенели по полу, ступеням, рамам и зеркалам. Вик прижал голову Шнырялы к груди, закрывая ее лицо от осколков.

Наконец наступила тишина, лишь время от времени звякало – отдельные осколки еще падали с постамента на пол. Вик отпустил Шнырялу, и они выглянули из-за угла. Пол сплошь покрывали блестящие осколки разных размеров и стеклянная крошка. В раме теперь темнела дверь с серебряным ключом, торчащим из скважины прямо посередине доски с нарисованным знаком треф.

– Угадали!

По другую сторону прохода Валет боязливо выглянул из-за рамы. Он встряхнулся, сбрасывая невидимые осколки с пышных одежд.

– А нельзя было без этих чертовых взрывов?! – Шныряла заскрежетала зубами. – Нам что, по-твоему, мало досталось?

Валет пискнул и спрятался вновь.

– Идиот чертов!

Девушка фыркнула и тревожно повернулась к Вику.

– Ты не ранен?

– Нет, все хорошо.

На его лице по-прежнему зеленели вспухшие жилы, и Шныряла с беспокойством оглядела юношу, но Змеевик лишь подтолкнул ее к открывшейся двери.

– Пойдем…

Они поднялись по ступеням, хрустя осколками. Вик толкнул дверь, и створка со скрипом отползла, открывая темный проход. В конце прохода виднелся тускло освещенный выход и две высокие фигуры. Через десяток шагов стало ясно, что фигуры – это рыцарские латы. В полумраке отсвечивали забрала в виде сердец, на алебардах Шныряла тоже приметила сердца. В латных рукавицах рыцари держали зеркальные щиты – в одном мелькнуло ее отражение. Вдруг латы вздрогнули и опустили алебарды, преградив путь.

– Козырь в игре!

– Давай их просто тюкнем по башке?

Вик ухмыльнулся. В уголке его губ проскользнуло то самое чувство, что Шныряла порой замечала в детстве, когда предлагала ему очередную безумную затею.

Нежность.

– Черви, – бросил он стражникам.

– Проходите.

Алебарды стали на место.