Николай Пономарев - 290 миллионов лет назад и далее [litres]

Лиза сжалась, попятилась к люку. Это был Серебренцев. Он как-то проник на челнок, словно знал, где Лиза приземлится. Это могло означать, что никого из тех, кто отправлялся его ловить, нет в живых.

– У тебя оружие в карманах, – глумливо продолжил Серебренцев, поднимаясь. – Почему бы тебе не застрелить такого разбойника и негодяя, как я? Нет? Убивать сложно, согласен.

Он подошёл к Лизе, снял с неё шлем и внимательно посмотрел в лицо. Лиза с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться от досады и обиды, – прилететь для поимки врага и быть самой пойманной, да ещё так глупо. И ещё было очень страшно.

– Заходи, заходи. – Серебренцев распоряжался по-хозяйски. – Всегда рад увидеть в этих местах человека. В раннем триасе так мало людей. К тому же ты устала, как я вижу.

Он крепко взял Лизу за руку, усадил в кресло пилота, а сам сел рядом, но прежде всё же извлёк из её застёгнутых карманов пистолеты. Боббе подкатил к ним, неодобрительно поблёскивая светодиодами.

– Итак, Лиза, – продолжал Серебренцев, – ты здесь. Какой приятный сюрприз! Ещё в Центре я заприметил, что ты ловкая девчонка, но теперь вижу – ты прямо героиня комиксов: бесстрашная, отважная и сильная.

Лиза не отвечала, только ругала про себя и бесстрашие, и отвагу, потому что всё это было зря.

Тем временем Серебренцев поднял небольшую сумку, невозмутимо нашёл там что-то завёрнутое в пергаментную бумагу и понюхал. Запах, видимо, удовлетворил его, и он протянул это Лизе.

– Копчёный окорок листрозавра, – сказал Серебренцев, – одного из тех, что ты кормила печеньем. Очень добрый поступок, кстати. Впрочем, обычно они жрут всё подряд, так что не голодают. Хотя окорок – это сильно сказано, скорее окорочок. Поешь.

Лиза отвернулась.

Серебренцев положил кусок перед ней и развернул бумагу. Запахло коптильным дымком.

– Раз уж ты прилетела сюда, Лиза, – снова заговорил Серебренцев, – я расскажу всё, что задумал. Ты мне всегда была симпатична, тебя я меньше всего хотел бросить на верную смерть, потому что у тебя голова на плечах. Глядя на тебя, я вспоминаю, как был мальчишкой и мечтал стать хроноисследователем. Я хотел бы, чтобы ты полетела с нами и жила в роскоши, богатой царицей. Жанна Медведева тоже хороша, но она успела вбить себе в голову слишком много правильных вещей, а это, на мой вкус, перебор. Конечно, в том, что наука – прежде всего, она совершенно права. Но свой долг науке я отдал, а честь, с которой так носится Жанна, не стоит жизни, даже скучной жизни тренера. Ты, кстати, была плохой девочкой: нарушила запрет улетать со станции, легкомысленно отнеслась к клятве, так что слово «честь» применить к тебе, как и ко мне, нельзя. Знала бы ты, как они недовольны тобой. «Негодяйка» – самое приличное слово из тех, которыми они называли тебя. Двум бесчестным людям стоит держаться вместе, поэтому тебе лучше присоединиться к властителю этого земного времени – Ивану Серебренцеву.

Лиза подумала, что он непременно похвастался бы, что убил остальных, а если это не так, то её друзья живы. Дядя Саша успел и всех спас. И как бы они ни злились на Лизу, всё же слова Серебренцева обрадовали её.

– Я должна выбирать?

– Да, теперь ты должна выбирать, идти со мной или… – Серебренцев выдержал паузу. – Признаться, Лиза Важина, у тебя не очень богатый выбор.

– Ладно, – сказала Лиза взволнованно. – Я поступила глупо и знаю, что последует наказание. Делайте со мной что хотите, мне всё равно. С тех пор как встретилась с вами, я привыкла смотреть смерти в лицо. Но положение ваше скверное, раз уж вы здесь. Скорее всего, ваш челнок в руках дяди Саши и Жанны, в нём все добытые вами сокровища, Мурзкова вы тоже потеряли. А ведь всё испортила вам я. Это я послала робота в последнюю ночь перед вашим побегом и подняла шум, поэтому улететь спокойно не получилось. Золота своего вы не нашли. Это я подговорила Боббе улизнуть, и он спас нас из ямы, где мы бы погибли, и с его помощью мы смогли вызвать челнок. Мы выжили, догнали вас и не дали увезти богатство отсюда. Вы в дураках, а не я, и я боюсь вас не больше, чем мухи. И никогда не буду с вами, Серебренцев. А теперь можете убить меня.

Лиза задохнулась и замолкла, а Серебренцев вздохнул и покачал головой.

– К чему такой тон? – процедил он. – Начитаются приключенческих книг и романтических стихов и думают, что можно вот так просто жертвовать своей жизнью. Не увидишь рассвета, и в чём смысл?

Лиза молчала.

Серебренцев достал из сумки фляжку и открутил крышку.

– Не хочешь ли глотнуть? – сказал он уже добродушно.

Лиза молчала.

– А я выпью немного. Впереди у меня, точнее у нас, столько хлопот, нужно же мне пришпорить себя.

Серебренцев отхлебнул, поморщился, отломил кусок мяса и, прожевав, сказал:

– И всё же поешь, это единственный шанс попробовать вкус триаса.

До самого рассвета молчали. Серебренцев дремал или делал вид, что дремлет. Едва Лиза начинала шевелиться, как он приоткрывал левый глаз и внимательно следил за ней. От нечего делать Лиза вспоминала стихи Заболоцкого, отметив, что помнит их не хуже, чем перед всеми приключениями. Спустя некоторое время в кармане у Серебренцева пискнул таймер, он потянулся и поднялся.

– Слушай, Лиза Важина, ты была на волосок от смерти: я хотел стрелять, как только ты зашла в челнок. Потом подумал, что негоже столь юной леди умирать в таком возрасте и в такое поганое время. Услуга за услугу: ты вернёшься к маме с папой, а я улечу в такую эпоху, что меня никакие прокурор и судья не найдут. Всего и нужно, чтобы ты прогулялась до моего челнока, где у меня огромный запас золота и драгоценных камней. А ещё там сидит Бен, и это несколько расстраивает.

Лиза поняла, что происходит.

– Вы хотите сказать, что проиграли? Зачем же блефовали?

– Чтобы выманить вас всех из станции. Я отчаянно рисковал, пробираясь в челнок Жанны и Бена. В любой момент меня могли подстрелить, как беспечного триасового листрозавра. Удостоверившись, что на станции осталась лишь ты, я собирался бежать на одном из челноков, но понял, что спускаетесь ещё и вы с роботом, и поменял план. Теперь я хочу вернуться с золотом, а ты – заложница. Пока ты со мной – моя голова на плечах, а в теле нет дыр от копья. – Серебренцев хрипло рассмеялся. – Что же, идём выручать мои сокровища. Надеюсь, что робот составит мне компанию. Будь он человеком, стал бы величайшим хроноисследователем, не так ли, Боббе?

Робот погасил все светодиоды, показывая, что не хочет общаться с Серебренцевым.

– Мило, – хмыкнул Серебренцев и вытащил из кармана бластер. – Однако вперёд. Надевай шлем и возьми с полки новый баллон с кислородом. Нам придётся пройтись.

Серебренцев отлично изучил здешние заросли. Он командовал, куда поворачивать, и в переплетениях стволов и ветвей обнаруживался малозаметный проход. Даже Боббе там, где Серебренцев указывал путь, удавалось ловко объезжать валежник и не отставать. Пару раз дорогу пересекали ищущие, чем поживиться, листрозавры.