Игорь Куберский - Я был динозавром

Страх сменился полным восторгом, но потом меня охватило отчаяние. Я понял, что со мной произошло что-то фантастическое, что-то невозможное.

Но почему именно со мной? Каким-то образом я попал в далекое прошлое нашей Земли, в юрский период, в эпоху стегозавров и бронтозавров, птеранодонов и птеродактилей? Как я из нее выберусь? И выберусь ли вообще?

Пришлось довольно долго ждать, пока мой брахиозавр позавтракает — мне тоже не мешало бы подкрепиться. Пока спускался, я, в общем и целом, объяснил себе, что же со мной произошло.

Наш теплый подвал с его испарениями оказался инкубатором для яйца птеродактиля, оставленного в нашей земле сто миллионов лет назад. Кто же знал, что именно в этом месте строители расковыряют землю под фундамент и поставят нашу девятиэтажку, и что через двенадцать лет — столько мне и было — прогнившие трубы начнут давать парниковый эффект…

Выходит, я оказался здесь потому, что меня укусил этот мерзкий цыпленок. Да, я читал про гены, от которых зависит наследственность. Даже слышал о том, что курица — дальний потомок птеродактиля.

Но я нигде не читал о том, что если в генах содержится наше далекое доисторическое прошлое, то, значит, при определенных условиях, мы можем снова туда вернуться. Получается, что для этого не надо изобретать машину времени. Вирусом прошлого может заразить выходец из этого прошлого — через кровь или слюну…

Нет, Робинзону Крузо было гораздо легче. Он не выпадал из своего времени. А со мной все ясно — я непременно погибну. Только неизвестно когда — через час или через несколько дней. Я бы заплакал, но плачешь, когда знаешь, что тебя пожалеют, — а здесь у меня не могло быть сочувствующих.

Я пошел обратно к реке в смутной надежде, что, может быть, другое — мое — время начинается на другом берегу. Вдруг за моей спиной раздался треск и скрежет, и я машинально пригнул голову. И правильно сделал — мимо меня пронеслась огромная стрекоза, из тех, что я видел над озером. Сказать огромная — это ничего не сказать: она была чуть ли не со спортивный самолет. Задень она меня своими крючковатыми лапами, и сняла бы с меня скальп. Я было подумал, что ей нет до меня дела, но, к сожалению, ошибся.

Стрекоза неуклюже развернулась, щелкнув пленочными крыльями по нижним веткам деревьев, и ринулась на меня. Видимо, приняла меня за какое-то мелкое съедобное насекомое, в чем, к сожалению, была почти права. Я и повел себя, как насекомое, успев заметить, что она плохо маневрирует. И когда она была совсем рядом, я просто отпрыгнул в сторону. Хотя это было совсем непросто.

Мимо меня опять пронеслись ее жуткие крючковатые лапы, — а челюсти щелкали, как огромные щипцы, которыми она легко бы перекусила пополам мою руку. Но больше всего меня поразили тогда ее глаза — два огромных ячеистых шара, очень похожих на шары из зеркальной мозаики, которые крутятся на дискотеках. Если бы я мог заглянуть в них, то наверняка увидел бы свою перекошенную от страха физиономию — вернее, две сотни таких физиономий.

Не дожидаясь, пока она сделает новый заход, я бросился в густой кустарник, прополз под колючими ветками в самую глубь и затих. Стрекоза злобно потрещала сверху, осыпая меня сбитыми листьями, и улетела, а я выполз из своего убежища, только теперь заметив, что одежда моя разодрана в клочья.

Мир, окружавший меня, был гигантским и жестоким. Не знаю, как сегодня насчет жестокости, но что касается размеров, то в мире, из которого я явился, все сильно измельчало — насекомые, растения, животные… Чуть было не добавил — люди. Но люди появились гораздо позднее. Здесь их, к сожалению, еще не было. А, может быть, к счастью. Не хватало еще попасть к каким-нибудь людоедам.

На берегу было пусто. Противоположная сторона была едва видна сквозь влажное марево, стоявшее над рекой. Солнце припекало все сильней, и было жарко, как в бане. Вместо потерянного лопуха я нацепил на голову порванную рубашку, сделав из нее что-то вроде тюрбана, а куртку надел на голое тело. Я знал, что если перегреюсь, то может случиться солнечный удар.

Очень хотелось есть, но я совершенно не представлял себе, что тут съедобно. Ни бананов, ни апельсинов, ни хотя бы каких-нибудь лесных орехов я не приметил. Были какие-то огромные грибы, похожие на детсадовские беседки — скорей всего, ядовитые. Надо было выбраться из леса. Тут не успеешь оглянуться, как кто-нибудь тебя слопает. На берегу хотя бы все видно на сто шагов вокруг.

Вооружившись палкой, я двинулся вдоль реки. Берег был песчаный, но так завален камнями, что часто я терял из виду опушку тропического леса, откуда можно было ждать всяких неприятностей. Вскоре они действительно начались.

Сначала это был муравей — верней, его далекий предок — пра-пра-пра-пра — (и так далее) дедушка. Этот «прадедушка» был размером с собаку и, завидев меня, сразу свернул со своей тропы и побежал навстречу. Я едва успел забраться на огромный, похожий на мяч, камень. Муравей встал на задние лапы и заскреб по камню передними, чтобы достать меня, но, на мое счастье, камень был гладкий, как яйцо. Муравей угрожающе повел в мою сторону своими усами размером с настольную телевизионную антенну, и я услышал писк, как у нас дома в телефоне, когда мы переключаем его на факс.

Видимо, это был муравей-разведчик, потому что буквально через несколько секунд мой камень был со всех сторон облеплен гигантскими муравьями, яростно скребущими по нему передними лапами. Я знал, что даже наши обычные крошечные муравьи могут заживо съесть человека, упавшего в муравейник, а об этих и говорить было нечего. Эти гиганты набегали со всех сторон, и новоприбывшие лезли вверх по спинам товарищей. Я колотил их палкой, и они сваливались вниз, задрав ноги, но на смену им лезли другие. Прямо как при осаде крепости. Жить мне оставалось считанные минуты…

Вдруг вместе с сильным порывом ветра что-то ударило мне в спину, и я полетел — только не вниз, а вверх. Даже не полетел, а взмыл. Подо мной остался круглый валун, облепленный моими растерянными врагами, а поодаль я увидел и сам муравейник, размером с трехэтажный дом. Брр…

Но радоваться было нечему. Я просто на несколько минут отдалил свою гибель, попав, что называется, из огня да в полымя — меня нес в когтях птеродактиль.

Крылья у него были, как два дельтаплана, а головы я даже не видел — только кожистые ноги, похожие на два ствола, выдернутые из земли вместе с корнями. Эти корни-когти и вцепились в мою куртку, к счастью, не причинив мне ни малейшего вреда. Куртка была хоть рваная, но крепкая, джинсовая. Я уже не думал о том, влетит мне за нее или нет. Не до того было.