Финн Сеттерхольм - Тайна Лидии [litres]

– Это же сон, прекрасный сон, – пробормотала она.

– Нет, это моя реальность, – отозвался Тёрнер. – Свет – это и есть реальность.

– Мне эти картины нравятся больше всех, – сказала Лидия. – Корабли в бушующем море тоже хороши, но с этим светом ничто не сравнится.

– Согласен, – кивнул Тёрнер. – Но уж как меня за них поливали грязью… Ты и представить не можешь.

Он указал на вырезку из журнала, пришпиленную к стене. Рисунок изображал художника, стоящего перед мольбертом со шваброй в руке вместо кисти. «Тёрнер пишет картину» – гласила подпись. Лидия невольно рассмеялась, но тут же зажала рот рукой: вдруг художник обидится? Однако Тёрнер только грустно улыбнулся.

– Это еще ничего, – сказал он. – Этот рисунок я сохранил, он все-таки смешной. Один художник по имени Констебль говорит, что я рисую крашеным паром. И в этом что-то есть. Но когда мои картины называют мазней или безумством, я расстраиваюсь по-настоящему. И еще когда утверждают, что у меня глаза не в порядке.

– Но этот лорд, у которого вы живете, он ведь любит ваши картины?

– Да, лорд Эгремонт – хороший малый, но от меня хочет только пейзажей, на которых четко видны очертания предметов, – ответил Тёрнер. – Сейчас вот я пишу такую картину, и, по правде говоря, мне это жутко надоело. После того как я побывал в Италии, мне хочется рисовать только свет. Но лорду такие картины не по вкусу. Пусть он ничего и не говорит, мне-то видно.

– Можно спросить одну вещь? – сказала Лидия. – Что это вообще за место? Тут все такие странные.

Лидия рассказала о девочках, которые звали ее сестрой, и о мужчине, который решил, что она его дочь. Тёрнер расхохотался.

– Да ведь это же и был лорд Эгремонт! Он немного… ну… не от мира сего. Говорят, он отец сорока трех детей.

– Сорока трех! – воскликнула Лидия.

– Да, и все мамы живут или когда-то жили в этом замке вместе с детьми. Так что тут не соскучишься. Куда ни ступишь – везде дети.

– Значит, он решил, что я тоже его ребенок?

– Ну да. Всех ведь не упомнишь. Но детей он любит, поэтому им и позволено жить тут в замке. Я, кстати, многих из них рисовал, но это я в другой раз покажу. Вот черт, совсем забыл: надо показать тебя доктору, у тебя же память отшибло. Или уже возвращается?

– Да, – соврала Лидия. – Понемногу возвращается, так что доктор не нужен.

– Так и быть, подождем еще немножко. Потом все расскажешь, – сказал Тёрнер. – Иди поиграй или еще чем-нибудь займись, мне надо работать.

Лидия выскользнула из мастерской и отправилась гулять по замку. В библиотеке она увидела трех женщин и мужчину, занятых чтением. За какой-то дверью раздавалось женское пение и звуки пианино, еще в одной комнате молодые люди сидели за мольбертами и писали картины. Похоже, у лорда в гостях было много художников. Открыв одну из дверей, Лидия увидела двух мам, кормящих младенцев грудью. Смутившись, Лидия пробормотала «простите», но те только улыбнулись и ответили, что она ничуть не помешала. Петуорт-хаус был странным местом, но Лидии здесь нравилось. Атмосфера царила умиротворенная, и все занимались тем, что было им по душе. Правда, сама Лидия не знала, чем заняться. Больше всего ей хотелось домой, но эта перспектива казалась очень далекой. Оставалось только ждать, особого выбора у девочки не было. Она решила набраться терпения и не беспокоиться понапрасну.

Лидия сидела на камне на берегу озера с блокнотом в руке и болтала ногами. На поверхности воды играли солнечные блики, время от времени раздавался всплеск и по воде расходились круги – в озере явно водилась рыба. В камышах неподалеку покрякивали дикие утки. Лидия пыталась зарисовать озеро и берег, но выходил какой-то детский рисунок, неровные линии и сумбурные штрихи. Спрятав карандаш в карман, Лидия глубоко задумалась. Опустив взгляд, она увидела собственное отражение в воде и скорчила рожу. Может быть, это трепещущее лицо в водной глубине и есть настоящая Лидия? А что, это мысль. Вдруг, если она навсегда останется в Англии девятнадцатого века, то забудет, кто она на самом деле – то есть кем была – девочка из Швеции двадцать первого века? То, что с ней произошло, так невероятно… Может быть, в конце концов она внушила бы себе, что Швеция и ее прежняя жизнь – это просто сон? Или сказка, которую она когда-то читала? Как там сказал Веласкес… Жизнь есть сон.

Сзади раздался шелест, и через мгновение Лидия увидела того темноволосого юношу, который хотел почитать ей свои стихи. Правда, теперь он был бос и в подвернутых штанах, а в руке держал удочку.

– Привет, – произнес он. – Я люблю сидеть тут и рыбачить. Здесь хорошо клюет.

– Понятно, – буркнула Лидия. Уступать место она не собиралась.

– Как тебя зовут? – спросил юноша. – Я тебя раньше не видел.

– Ну конечно! – огрызнулась Лидия. – И не разговаривал со мной, да?

«Если это какая-то дурацкая игра, то что ж, поиграем!» – раздраженно подумала она.

– Нет, не разговаривал… – задумчиво ответил юноша. – Меня зовут Эндрю.

– А меня – Альбертина Юстиция! – ответила Лидия.

– Необычное имя… – протянул задумчивый юноша. – Хочешь, порыбачим вместе? Ты, кажется, из тех девочек, что любят рыбачить.

– А ты, кажется, любишь стихи, – усмехнулась Лидия. – Но раз так, то почитай их рыбам. Мне тогда не придется слушать!

Лидия соскочила с камня. Юноша изумленно смотрел на нее.

– Почему ты сердишься? – спросил он наконец. – А! Понял! Ты говорила с Перси!

– Да, так тебя звали утром, – ответила Лидия. – А как тебя еще зовут? Может, ты меняешь имя каждый час?

– Перси – мой брат-близнец, – пояснил Эндрю. – Нас часто путают.

– Вот как, – смутилась Лидия. – Ну откуда мне было знать. Он хотел почитать мне стихи.

– Это его любимое занятие. Он читает стихи всем хорошеньким девушкам. А по-моему, нет ничего скучнее стихов. Правда?

– Да нет… – Лидия пожала плечами. Вообще-то стихи она не очень любила, но то, что сказал Перси… Наверное, ей просто нравятся красивые слова – неважно, в стихах или нет.

– С другой стороны, – произнес Эндрю все так же задумчиво, – Перси не любит рыбачить. Он боится воды и не умеет плавать.

– Вы близнецы – и такие разные? – удивилась Лидия.

– Да, в детстве мы все время дрались. Теперь тоже, но редко. Правда, ссоримся все время. Тебя и правда зовут Альбертина Юстиция?

– Нет, я пошутила. Меня зовут Лидия. И я тебе не сестра, говорю на всякий случай.

– Понятно… Но, может, все-таки порыбачим? – снова предложил Эндрю.

– Почему бы и нет, – пожала плечами Лидия.

Они уселись на согретый солнцем камень. Поплавок покачивался на поверхности воды, играющей солнечными бликами. Вдалеке раздавался собачий лай.

– Это охота на лис, – сказал Эндрю. – Веселая забава.