Антонина Титова - В музее музы музицировали. Китайская пудреница

– Стой, ты куда? – закричал Тимоха и бросился вслед.

– Я хочу есть и не могу больше терпеть! – воскликнула девочка, забегая в магазин. Они снова пробежали через все отделы и остановились возле прилавка с поразительным, сногсшибающим ароматом.

– Дяденька, сжальтесь над нами, пожалуйста! – запричитала Есения. – Мы сегодня приехали в Ваше село, и у нас украли все деньги и вещи. Мы очень устали и хотим есть. Не могли бы Вы дать нам Ваших чудесных колбасок?

– Я весьма сожалею, – ответил бородатый продавец, – Но ничем не могу вам помочь. Советую вам обратиться в полицейскую управу. А колбаса отпускается только за деньги.

– Дяденька, ну пожалуйста! – включился в игру Тимоха. – Моя.., – мальчик замешкался, прикидывая кем представить свою новую знакомую – …сестра скоро потеряет сознание от голода, сжальтесь над ней, пожалуйста!

– Ничего не могу для вас сделать! – продавец был непреклонен. – И я бы попросил отойти вас от прилавка! Вы мешаете покупателям выбирать товар!

– Но ведь здесь никого нет! – возразила Есения.

– Они просто конфузятся подойти, опасаясь, как бы попрошайки не обчистили их карманы!

– Да как Вам не стыдно?! – воскликнул мальчик.

– Да как у Вас язык повернулся такое сказать? Какие мы Вам попрошайки, мужчина? Имейте совесть! – возмутилась девочка.

Заслышав шум, покупатели из других отделов начали оглядываться. Постепенно вокруг начала собираться толпа зевак, которым было интересно, чем закончится это представление. Ребята уже и сами были не рады, что затеяли всё это, и не знали, как поступить дальше: ретироваться с позором под насмешки зевак или продолжить скандалить? Но очевидно было одно: продавец теперь ни за что не подаст им даже заветренного куска. Неожиданно к ним приблизилась миловидная женщина лет тридцати пяти в изящной шляпке, коротком пальто с меховой опушкой и длинной черной юбке. Женщина очаровательно улыбнулась ребятам и сказала мелодичным голосом:

– Какие прелестные дети! Бедняжки! Несладко вам, должно быть, пришлось!

С этими словами дама раскрыла свою бархатную сумочку, расшитую бисером, достала оттуда монетку и вложила Тимохе в ладонь. Это оказалась монета достоинством в двадцать копеек. Потрясенный тем, что им все-таки удалось хоть кого-то разжалобить, и не понимающий, сколько можно купить на данную сумму, Тимоха молча протянул монету продавцу. Тот невозмутимо, словно и не было никакого скандала, взял двугривенный и отвесил ребятам две небольшие колбаски, завернув их в бумагу. Мальчик был настолько потрясён, что даже не сразу заметил, как Сеня дергает его за рукав. Он обернулся. Девочка смотрела вслед уходящей даме и машинально дергала своего спутника за рукав, не обращая внимания, что он уже глядит на неё.

– Ты чего заморозилась? – удивился он. – У нас всё получилось, пойдём, похаваем где-нибудь.

– Тим, это она! – прошептала девочка.

– Кто она? – не понял Тимоха. – Какая-то знаменитость?

– Ты не понял! Пока ты покупал колбасу, эта тётка, перед тем как уйти, припудрила свой нос! Из нашей пудреницы!

– Ты уверена?! – от неожиданности мальчик чуть не уронил свёрток. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Неужели их поиски увенчались успехом? А если нет? Вдруг это ошибка?

– Абсолютно! У неё в руках была ТА САМАЯ пудреница! Наша!

– Так чего же мы тупим? Побежали скорее за ней!

– Подожди, а что мы ей скажем?

– Да какая разница? Придумаем что-нибудь. Хуже будет, если мы сейчас упустим её из виду, тогда нам точно конец!

Ребята бросились бежать по торговым галереям, сталкиваясь с посетителями и второпях прося прощения у всех подряд. Выбежав из магазина, они увидели конный экипаж, поворачивающий за угол, а над сложенным верхом повозки мелькнула знакомая шляпка. Друзья, крепко прижимая к себе свёрток с обедом, добытым с таким трудом, бросились вдогонку.

Глава 3

Дети забежали за угол Старого ГУМа, вернее, нового Торгового Дома Чурин и Ко, промчались по мощёным тротуарам и выскочили на ту самую широкую улицу, с которой и началось их удивительное путешествие пару часов назад. Несмотря на то, что ребята бежали со всех ног, а экипаж двигался довольно неторопливо, расстояние между ними стремительно увеличивалось.

– Мы их не догоним, Тим, это бесполезно! – запыхавшись, обреченно произнесла Сеня.

– Ничего страшного! – приободрил её Тимоха. – Главное, чтобы они не свернули на другую улицу, тогда мы точно их потеряем. А пока они едут прямо, мы можем держать их в поле зрения. Запомним, где они остановятся, а потом придём к этому месту. Но темп снижать нельзя. Побежали!

– Смотри, смотри! Кажется, тормозят! Повезло, недалеко уехали, квартала на три всего.

Ребята замедлили бег, немного отдышались и пошли бодрым шагом к тому месту, где остановился экипаж. Они видели, как дама в шляпке вышла из коляски и не спеша проследовала в арочные ворота, примыкающие к какому-то одноэтажному кирпичному зданию. Извозчик в это время развернул свою лошадь и поехал в обратном направлении. Подойдя ближе, школьники прочитали название: «Гостиница Австрiя».

– Ага, значит, наша добрая тётенька не местная, раз живёт в гостинице, – сказала Сеня, подходя к двери. – Пойдём, узнаем, в каком номере она живёт.

Друзья прошли через небольшой дворик с пока еще пустыми клумбами и уже начинающими зеленеть альпийскими горками, открыли тяжёлую дверь и вошли внутрь.

Холл гостиницы был небольшим, но уютным. Стены, обитые шелковыми обоями с золотисто-зелёными узорами, украшали картины с изображением пейзажей и серебряные настенные подсвечники, а потолок – неизменный элемент декора помещений того времени – лепнина. На стене слева от входной двери имелось огромное арочное окно, обрамлённое тонкими занавесками, отчего в холл гостиницы проникал мягкий зеленоватый свет. На полу возле окна в китайской фарфоровой вазе росла небольшая пальма. На противоположной стене висело зеркало, повторяющее своей формой и размерами отражающееся в нем окно и визуально делающее помещение просторным и светлым. Помимо этого, около стен стояли мягкие уютные диванчики, около каждого из которых стояло по небольшому круглому журнальному столику и пепельницы на высоких ножках. От двери тянулась ковровая дорожка, упирающаяся в административную стойку, покрытую темным лаком. За стойкой стоял высокий господин в белоснежной рубашке с накрахмаленным воротничком и жилете, из кармана которого выглядывала золотая цепочка карманных часов. Тонкие усики господина были аккуратно пострижены, а волосы напомажены и уложены на пробор. Мужчина с невозмутимым видом рассматривал через пенсне необычных постояльцев. Когда ребята подошли к стойке, он учтиво поклонился им.