Ирина Югансон - Матушка-Метелица. Рождественская сказка

– Так что ж, пацанки, вам саблю да барабан привезти?

– Зачем саблю, зачем барабан? Нам бы по ножику складному…

– Как у Яцека.

– Хорошо, будут вам ножики как у Яцека.

Мать всё же расстроилась:

– Не передумаете? Может поедем?

– Нет, мам. Да не переживай ты, ни на кого мы не злимся, не обижаемся.

– Просто мы у тётки Кази от тоски помрём.

– Ну что ж!.. Тогда хоть до ворот нас проводите.

Обняли родители дочек на прощание, укрылись полостью, Гнедой тряхнул гривой, переступил с ноги на ногу и торонулся в путь. Прочертили полозья глубокий след в рыхлом снегу, выехали сани со двора и остались Баська со Стаськой одни в доме.

– Что, Баська, целых три дня без всякого пригляду! И никто нам не указ!

– Делай что хошь, иди куда вздумаешь!

– Живём, сеструха?!

– Живём!..

– А-то началось бы: – так не встань, эдак не ступи…

– «Да , тётя! Нет, тётя! Спасибо, тётя!»

– За столом сидишь, как гвоздями прибитый…

– Ни рукой махнуть, ни слова сказать, – что ни сделаешь – тут Стаська задрала подбородок, сжала губы куриной гузкой и пропела манерно: – всё "моветон" (дурной тон) .

– И чего ради мать с отцом туда ездят?

– Куда денешься – родня. Неловко в городе быть и к родне не заехать.

– Да какая они родня? Крыська нам что-ли родня? Спроси её, так она пани городская, а мы – дуры деревенские.

– А здорово мы ей тогда в компот хрену намешали?!

– А в салат жука запихнули! Она ложку ко рту, а оттуда Жу-ук!

– Вот шуму-визгу было!

– А не ябедничай!

– Зато Яцек – мировой парень! Помнишь, как мы на чердак лазили?..

– Это когда тётка лестницу уволокла?!.

– Во-во, и мы по бельевой верёвке прям из слухового окна в кухонное!..

– А кухарка как завопит: – Караул, черти!

– А как мы в погреб забрались?!

– А тётка и тут постаралась – крышку захлопнула и на засов!..

– Темнотища настала – жуть!

– Только у Яцека в кармане сразу и спички нашлись, и огарок свечной…

– А Крыська помчалась доносить, будто мы за вареньем полезли!-

– А тому варенью сто лет в обед!

– Не скажи, вкусное варенье было!

– Вкусное. Вишнёвое. А потом мы крышку толкали-толкали, шатали-шатали, да и скинули засов!

– Мы тогда вот такущую банку вишнёвого варенья слопали!

– Ладно, хватит болтать, то варенье давно съедено, а у нас ещё скотина не кормлена не поена, да и себе каши наварить не мешает – горшки-то пустые – всё начисто выскребли перед отъездом.

– Точно, каши побольше наготовим, и весь день наш.

Привычное дело в руках быстро спорится, а когда скотина была накормлена, печь натоплена и пшённая каша сварена, настало время и более важными вещами заняться.

Перво-наперво сестрицы вспомнили про роскошный сугроб, что вырос под самой крышей дровяного сарая. Ну просто невозможно было устоять и не прыгнуть туда с высоты. Бася со Стасей, приставив к стене шаткую стремянку, полезли наверх, постояли на скользкой дерновой крыше, и, дружно завизжав, сиганули вниз. Снова вскарабкались и снова сиганули. И раз, и два, и сто двадцать два!.. – Уши закладывало от встречного ветра и от собственного визга, сердце замирало от страха и радости полёта. Потом, напрыгавшись вволю, сестрицы запрягли верного Войцеха в санки и пошли гонять по двору, пока несчастный пёс не вырвался от них и не забился в конуру. И не удалось его оттуда выманить ни сахарной косточкой, ни ласковыми словами.

Помахав мослом перед собачьей будкой, девицы поняли, что и сами успели проголодаться, вспомнили про кашу и навернули её прямо из горшка – так вкуснее и посуды лишней пачкать не надо.

Дома они угрелись и решили, что нечего больше по двору бегать, можно и под крышей дело отыскать.

Они потолкались, попихались – только что в том за радость, если никто не ругает, никто не разнимает? – Вся охота ссориться пропала.

– Бась, а Бась, пряниками-то в доме как пахнет!

– Точно, Стась, я как с мороза вошла, аж задохнулась от духа пряничного.

– И у меня слюнки потекли. Слушай, мы же их целую гору вчера напекли! – если и съедим сейчас по парочке втихаря, никто не заметит.

– Тащи на стол корзину!

– Не, одна я её уроню, давай вместе.

И они вдвоём взгромоздили на стол припрятанную до Рождества плетёнку. Там под льняным полотенцем чего только не было – и кренделёчки под белой глазурью, и витые загогулинки, и поросята с глазками-изюмками, и уточка с утятками…

Руки сами к пряникам потянулись.

– Глянь, у меня курочка!

– А у меня рыбка.

– А у меня кот, я сама его лепила.

– Тоже мне, кот, скажи – кривая обезьяна.

– Сама ты обезьяна!

– А у меня конь – грива как огонь!

– Не тронь коня, конь на праздник припасён!

– Ага, твоё, значит, в рот, а моё к празднику?! – Со злости Баська толкнула Стаську, Стаська толкнула Баську, корзина наклонилась и пряники посыпались на пол.

– Ой, Стаська, что мы наделали!

– Ой, Баська, давай спасать, что цело!

– Хорошо, пол с песком отдраили.

– Коняшка раскрошился! Нет теперь коняшки!

– И уточка с утятками! Жалко то как!

Бася заплакала.

– Погоди, Бась, реветь, завтра тесто замесим да новых напечём, прежних лучше. И лошадок, и утяток, и гусочек.

– Что-то мне пряники есть расхотелось.

– И мне.

– Может, борщ сготовим?

– Да-ну, в меня больше ничего до самого утра не влезет. А давай сходим, ёлку поглядим?

– Делать нам нечего! – Лежит она себе связанная в сарае и лежит. Лучше игрушки новогодние достанем!

– Ты что, отец строго-настрого приказал к коробу даже не притрагиваться.

– А мы и не тронем ничего, мы только крышку приоткроем да глянем. Кто узнает?

Сказано-сделано, корзину с пряниками уволокли на кухню, на стол притащили оклеенный картинками короб. В коробе том сокровищ, как в сказочном ларце: – тут и птицы пёстрые из цветной бумаги, и цепи золотые – сами их для прошлогодней ёлки клеили, и флажки серебряные, и фантики от давно съеденных конфет, и скорлупки от золочёных грецких орехов. А внизу, в мягкие тряпицы завёрнутое, хранится главное мамино сокровище – пять дутых шаров и сусальная рождественская звезда. Пять стеклянных шаров – алый и пунцовый, синий и жёлтый – глядеть на них, не наглядеться. Но всех краше мамин любимый – голубой с серебристой, будто снегом усыпанной, веточкой.

Держит его Стася в ладонях, дышать боится. А сестра рядышком торопит:

– Ну Стась, ты уже насмотрелась, дай и мне подержать! Ну Стась!.. Ста-ась!..

– Вечно ты, Баська, канючишь. Дай мне ещё хоть минуточку!

Ну ладно, на – держи!

Стася протянула игрушку сестре. Та неловко подставила ладони, и шар медленно-медленно выкатился из её растопыренных пальцев на стол, медленно-медленно покатился к краю и застыл. Девочки оцепенели, словно их кто заворожил. Один вдох, не дольше, шар оставался неподвижен, потом вдруг качнулся, – Баська и Стаська, опомнившись, рванулись его схватить, от этого рывка шар дёрнулся, словно кто его подтолкнул, и упал на пол, в одну секунду превратившись в мелкие блескучие осколки.