Надежда Герман - Лунитана – лунная фея

Во всю противоположную от окна стену помещалась та самая железная кровать, на которой спал Нилка. Над кроватью – допотопный гобеленовый коврик с нарисованным пейзажем. Голубое озеро с плавающими лебедями. Небо с белыми облаками. На переднем плане – куст цветущих роз. Справа – небольшая гора, можно сказать – горка. А на ней – белый домик с трубой, с красной крышей. В общем, забавный такой коврик. Хоть и выцветший немного от времени.

***

Позавтракав горячими блинами, они вышли из дому, и потопали по лесной дорожке вдоль ручья. Ручей этот два или три раза перебегал им дорогу. Приходилось разуваться и идти вброд.

Такого леса Нилка ещё ни разу в жизни не видел. С бабушкой Анютой они чаще всего гуляли в городском парке. Иногда по выходным ребёнка вывозили за город, в зону отдыха. Но всё это даже близко не было похоже на то, что он видел сейчас. Могучие кедры, пушистые ёлки, высоченные сосны, лопухи в человеческий рост… И запахи! Какие-то совершенно особенные дремучие запахи: пахло сырой землёй, мхом, древесной корой, нагретой хвоей, травами, цветами и ещё чем-то.

Нилка нисколько не жалел, что пошёл с Василисой Наркисовной… то есть с бабой Васей, в этот замечательный лес. Более того – он тихо радовался тому, что не остался на всё лето в пыльном душном городе, а приехал сюда. И даже то обстоятельство, что любимый планшет запустить невозможно, сейчас почти не огорчало мальчика.

Шли они, не торопясь, часто останавливаясь передохнуть, умыться в ручье, полюбоваться видами природы. А полюбоваться было на что!

Сначала они увидели огненно-рыжих лисят. Зверята весело играли в догонялки на краю небольшой полянки, под старой сосной.

– Тише, не будем их пугать, – прошептала бабушка. – Пусть резвятся.

Они обошли лисят стороной, и двинулись дальше.

Потом Нилка увидел на стволе наклонившейся берёзы маленького полосатого зверька с большим пушистым хвостом.

– Какая смешная белка! – засмеялся мальчик. – И совсем нас не боится.

– Это не белка. Это бурундучок. Очень любопытный зверёк, потому и подпускает к себе человека так близко.

Белок, двух рыжих и одну чёрную, они тоже встретили. А ещё – большого глухаря и целый выводок куропаток. И даже увидели пасущуюся на пригорке лесную козу, косулю.

– Здесь в сто раз интереснее, чем в зоопарке! – радовался Нилка.

– Зоопарки я терпеть не могу! – сердито поморщилась Василиса Наркисовна.

– Баба Вася, а куда мы идём?

– Да так… К одному вредному старикашке. Попроведать – жив ли?

– А этот вредный старикашка – он кто?

Не успела бабушка ответить на вопрос, как прямо из густых зарослей тальника и смородины возник сердитый дед в зимней шапке-ушанке, с сучковатой палкой в руке, косматый, бородатый.

– Кто, кто! Дед Пихто! – сварливым голосом сказал старик, и добавил скороговоркой: – Пихтач-ельник, понимаешь ли…

Нилка покраснел: ему стало неловко перед дедом за «вредного старикашку». Но откуда же было знать, что старикашка этот стоит тут рядом и всё подслушивает!

– Здравствуй, соседушка! – нарочито сладким голосом поздоровалась Василиса Наркисовна. – А мы как раз про тебя вспоминали. Сто лет жить будешь!

– Ага, куда там… пихтач-ельник… здоровья совсем не стало…

– Да что ты, что ты! Ты, Пиня, у нас – мОлодец хоть куда! – продолжала свои медоточивые речи бабушка Василиса. – Жениться-то ещё не надумал? Надумаешь – скажи, я тебе невесту подыщу. Такую же, как ты – молодую, красивую!

– Ох… пихтач-ельник, понимаешь… – От откровенной, неприкрытой лести дед Пихто смутился, крякнул в кулак, поморщился, но тут же расцвел, подобрел. – Ты это… того… ну здравствуй, что ли! А это кто с тобой? Никак внук?

Он самый.

– Лёшкин или Петькин?

– Петенькин. Данила Петрович. Прошу любить и жаловать. Радость моей жизни. Свет моих очей. А какой умница! Круглый отличник.

«Ну, положим, до отличника мне далеко…» – стыдливо подумал Нилка, но вслух этого говорить не стал. Зачем?

Дед, возможно, и сам заподозрил, что не такой это образцово-показательный ребёнок, как хотелось бы его бабушке. Потому сказал:

– Ой, Васька, смотри, не перехвали… пихтач-ельник, понимаешь ли… Детей, а тем паче внуков, лучше держать в строгости. Ладно, айда ко мне чай пить!

***

Дед Пихто выставил на стол малиновое варенье, налил всем кипятка с заваркой.

Помолчали. Потом старик помялся, спросил смущенно:

– А я вот чего интересуюсь… пихтач-ельник, понимаешь ли… Ты, Вася, мне вроде как невесту обещалась просватать… так я это… того… пихтач-ельник… вроде как согласен!

– Согласен он, надо же! – удивилась Василиса Наркисовна. – Но тут ведь… как это там у тебя… пихтач-ельник… одного твоего согласия мало. Надо чтоб и невеста была не против, хотя бы в принципе. А где такую взять?

– Ты же обещалась найти! Или передумала?

– Ох, пошутила я, Пиша. Какая с меня сваха? Окстись, сроду я этим ремеслом не промышляла.

– Пошутила… – разочарованно вздохнул дед. – А я грешным делом подумал…

– Чего ты подумал?

Старик смутился, даже покраснел:

– Я это… пихтач-ельник, понимаешь… Подумал: а вдруг ты сама за меня согласна? А?

Василиса смерила его оценивающим взглядом:

– Ты себя в зеркале давно видел? Суженый-ряженый.

– Не понял, к чему это ты?

– Пойди, говорю, в зеркало поглядись!

– Да где ж его взять-то, пихтач-ельник? – растерялся Дед Пихто.

– Как, у тебя и зеркала нет?

– А на кой оно мне?

Старуха рассмеялась:

– Макияж наводить. Без этого разве нас, нынешних девок, соблазнишь?

– Ах, ты зараза! – обиженно завопил дед. – Грымза старая! Я её тут, понимаешь, как путнюю, чаем потчую, а она надо мной же и потешаться! А ну, отдавайте варенье! И вон из моего дома!

Дед сердито схватил со стола банку с малиной, спрятал её за спину. Василиса Наркисовна поднялась из-за стола, церемонно поклонилась:

– Спасибочки за угощение, за привет, за ласку! Пора нам с внучком и честь знать. Засиделись мы у тебя. Так что – счастливо оставаться! Данилка, попрощайся с дедушкой.

– Чтоб глаза мои вас не видели! – Дед Пихто затопал ногами. – Чтоб на пушечный выстрел к моей усадьбе не смели подходить!

– И тебе, сосед, доброго здоровья. И счастья в личной жизни!

***

Нилка с бабушкой отошли метров на двести от дома, когда старик неслышно вынырнул из зарослей лопуха, сунул мальчику в руки небольшую корзинку с отборными маслятами, сказал шепотом:

– На-кось. Первый урожай. Кушай на здоровье. Только этой старой грымзе, смотри, не давай! Вот ей, а не грибочки! – И показал суровый кукиш в сторону бабы Васи. – Пихтач-ельник, понимаешь ли…

Нилка даже поблагодарить толком не успел, как дед исчез, будто растворился в воздухе.