Надежда Герман - Лунитана – лунная фея

Нилка засмеялся:

– Шутите, да?

– Какие уж тут шуточки! Я сам как-то там был, на горе на этой. Так больше, слышь-ка, не хочу ни за какие пирожки с грибами!

– И как же она выглядит, та гора? – продолжая смеяться, спросил Нилка. Просто так спросил. Чтобы весёлый разговор продолжить.

– А так и выглядит. Прямо у подножия горы – озеро. С лебедями. А на берегу озера – большой цветущий розовый куст. Озеро – оно голубое-голубое. Лебеди в нём плавают – белоснежные, две штуки. А розы на кусту – ярко-розовые. Вот. А ты – нету, нету… пихтач-ельник, понимаешь…

– Между прочим, кому-то давно пора домой. В кроватку! – вмешалась в разговор молчавшая до сих пор Тата. (Ну сколько ж ещё такое терпеть: старик с мальчиком всё время болтают меж собой, а про неё, можно сказать, совсем забыли!) – Вот проснётся бабушка Василиса, пойдёт глянуть – как-то там её дорогой внучок почивает? А внучка-то и нету!

– Ой, и правда – пора! Василиса – женщина сурьёзная, лучше её не сердить, пихтач-ельник, понимаешь ли…

Дед Пихто заковылял проводить гостей до крыльца.

Луна ещё светила вовсю, но заметно было, что небо постепенно затягивается тучами.

– Ой, скоро дождь пойдёт! – забеспокоилась девочка. – А я как раз бельё развесила сушиться. Надо успеть его собрать, а то намокнет. Так что мы с Митей полетели. А ты, Нилка, садись на Ириску, она тебя в два счёта довезёт. Не забоишься один? Или ты трус, тебе страшно?

– А вот и не трус! – Нилка сделал вид, что и вправду ничего не боится.

– Замечательно! Значит, мы с Митей не будем задерживаться. Митя, на место!

Зайчонок послушно запрыгнул в зеркальце. Лунная фея раскрыла свой волшебный зонтик, слегка оттолкнулась от земли и невесомо повисла в прозрачном ночном воздухе.

– Эх, если бы я тоже умел вот так… – с безнадёжной завистью выдохнул Нилка.

– А ты хочешь летать? – удивилась Лунита.

– Ещё бы…

– Ладно, так и быть! Достану я тебе летательный зонтик. Возможно – прямо завтра. Жди!

Она помахала мальчику рукой и стала подниматься всё выше и выше над землёй. В ярком свете луны платье маленькой феи сверкало и искрилось.

И вот уже девочка с серебристым зонтом превратилась в маленькую мерцающую звёздочку…

Тогда Нилка сел верхом на Ириску и поехал по знакомой уже дорожке обратно. К дому бабушки Василисы.

Дождь пошёл ближе к рассвету. Он громко и монотонно барабанил по крыше, шумел в кронах сосен, простудно хлюпая, стекал по оконным стёклам, по наличникам, глухо ударялся о деревянную завалинку.

Под шум дождя за окнами сон бывает такой глубокий, такой безмятежный! Особенно если накануне совершишь столько путешествий. И столько нового всего насмотришься, и столько впечатлений у тебя от этого всего увиденного и услышанного!

Бабушка не стала будить внука – пусть поспит! Когда ещё понежиться ребёнку, если не в каникулы? Тем более, что подниматься ни свет ни заря всё равно ведь не было смысла: куда пойдёшь в такую погоду!

Нилка проснулся сам, лениво открыл глаза, потянулся. Вставать не хотелось. Лежать под одеялом было уютно и тепло. А в доме – прохладно. Повсюду царил серый сонный полумрак. Шум дождя навевал какие-то не то мысли, не то воспоминания. Не весёлые, но и не грустные. Скорей – мягкие и осторожные, как шаги бабушки Анюты, когда она входит ночью в Нилкину спальню, чтобы проверить – спит ли ребёнок? Всё ли у него хорошо? Нету ли (не дай Бог!) температуры?

А вот сейчас температура, кажется, была. Нилку немного знобило. В горле начинало першить, но не сильно, а так… В общем, пустяки.

Захотелось вдруг выйти на крыльцо и посмотреть на дождик. Нилка спрыгнул с кровати и зашлёпал босыми ногами через кухню в сенки. Но тут его остановила бабушка:

– Ты куда это голышом? Если по нужде – то даже и не думай! Вон, за печкой – ведро!

– Я просто… – неуверенно забормотал мальчик. – Я на дождик посмотреть…

– Тогда оденься потеплей. Курточку мою накинь. Галоши возьми там, в углу. Да не стой долго. Простынешь ещё, не приведи Господи… разболеешься. И куда я с тобой? До ближайшей больницы – как до Пекина через Париж и Гваделупу…

***

Смотреть на дождь весело. Он так смешно булькает и пузырится, стекая по водосточному жёлобу в большую пузатую бочку. А ещё интереснее наблюдать, как сбегают на землю тоненькие прозрачные струйки с низкого навеса над крыльцом. Они свисают до земли длинными серебристыми нитями, и похожи на мамину любимую шторку из стеклянных бусинок. На ту, что висит в дверях из гостиной в коридор.

Деревья под дождём сделались все какие-то понурые: стоят, скукожились, сгорбились. Им, наверное, тоже холодно. Нилка поёжился. Озноб усилился. Но уходить не хотелось. Мальчику казалось, что ещё ни разу в жизни он не видел дождь так близко. Так осязаемо.

Нет, разумеется, он много раз попадал под ливень. Он ходил в осеннюю серую слякоть с зонтиком. А то и без зонтика – бежал со всех ног, чтобы не промокнуть насквозь. Но это совсем не то. Просто – бушевала непогода, которую нужно было пережить. От которой следовало убегать. А здесь…

Здесь был не просто дождь, а Дождь с большой буквы.

Дождь – это имя живого существа.

Дождь – это Явление Природы. Так являет себя Чудо.

Сырой прохладный воздух, насквозь пронизанный запахами леса и земли, был сейчас таким упругим, и одновременно – таким лёгким, что казалось: стоит оттолкнуться – и ты поплывёшь, поплывёшь в мокром мареве, медленно-медленно поднимешься до вершины ближайшей сосны.

«А ведь Тата обещала принести мне зонтик, с которым можно летать!» – вспомнил Нилка. И стало совсем хорошо. Даже захотелось петь, или просто кричать от радости, прыгать по лужам, ловить эти тугие звонкие струны-струйки.

Но тут на крыльцо вышла бабушка.

– Хватит стоять, однако. Замёрз ведь уже. Вон, весь дрожишь. Идём-ка, я там кашку сварила, оладушек напекла.

***

– Да у тебя никак жар? – ахнула баба Вася. – Вот чуяло моё сердце, что добром это не кончится! Вчера в ручье набродился, а сегодня ещё и на дожде столько времени стоял! Горе ты моё! А ну, марш в постель! Сейчас я тебя чаем с малиной лечить буду. И мёдом.

От горячего чая с малиной и мёдом Нилка согрелся. И уснул. А когда проснулся – озноб ушёл. Ушла и неприятная резь в горле.

Дождь, кажется, перестал. Во всяком случае стало значительно светлей. С улицы доносилось весёлое чириканье птичек. А звука стекающей воды не было.

Бабушка сидела в кресле-качалке у окна и вязала носок на пяти спицах.

– Ну, как ты? – спросила она заботливо.

– Хорошо, – ответил Нилка. – У меня совсем ничего не болит. Можно, я встану?

– Нет, полежи ещё маленько. На всякий случай. Бережёного Бог бережёт. А ты, может, хочешь чего? Попить? Покушать?