Леонид Резников - Хрустальный замок

– В прямом, конечно! Некоторые, говорят, могут воображать даже дворцы или всяких там сказочных животных.

– Я не знаю, – ошалело пробормотал Мишка. До него начало понемногу доходить, о чем толкует Чумазуля.

– И я, – поддакнула Саша, которая уже немного согрелась, отчего настроение у девочки улучшилось. – Мы же здесь совсем недавно.

– Ничего, Они вам скажут, что вы можете. Или сами догадаетесь.

– Да кто Они-то? – вскинулся Мишка.

– Они – это Они.

– Слушай! – сказал Мишка, поняв, что Чумазуля не хочет обсуждать неведомых хозяев этого мира – то ли побаивалась, то ли еще что. – У нас пропал замок. Хрустальный такой.

– Они забрали, – сказала Чумазуля, кивнув, и опять поворошила костер палкой. Пламя недовольно всколыхнулось и выбросило искры. – Точно Они, больше некому.

– Но как же мы попадем назад?

– Замок остался всего один, – продолжала Чумазуля, будто не расслышала вопроса. – Вы не представляете, как Они переполошились, когда он пропал. Хранитель вернулся, а замка при нем нет. Говорит, утопил случайно.

– Мы его нашли, – сказала Саша. – Он в… – но Мишка больно ущипнул ее за руку, и девочка, надувшись, замолчала.

– Ну вот, я и говорю: замок-то последний! – Чумазуля не слушала. – Я еще помню, когда их было три. А потом – бац! – и один.

– Но зачем он вообще нужен? Только чтобы ходить туда-сюда?

Чумазуля как-то странно посмотрела на Мишку и сказала:

– Нужен. Очень нужен. И не только ходить. Нас мало. Без замка не будет новых фантазеров, и Их мир превратится в мочалку.

– Какую еще мочалку? – Мишка свел брови на переносице.

– Это я ее так называю. Видел мочалки, которые растут? Ну вот, представь себе, что земля становится очень похожей на серую мочалку. И все вокруг становится серым. Даже небо – ни деревьев, ни травы – ничего, только сплошная мочалка.

– М-да, – протянул Мишка, пытаясь представить себе землю в виде мочалки. Может быть, Чумазуля имела в виду пустыню, серую и невзрачную, высохшую до трещин. Но при чем здесь мочалка?

– Какой сейчас год? – вдруг спросила Чумазуля.

– Год? – растерялся Мишка. – Семьдесят восьмой, а что?

– Семьдесят восьмой – чего? – уточнила Чумазуля.

– Тысяча девятьсот.

– Надо же, почти девяносто лет… – тихо сказал Чумазуля, что-то прикинув в уме, и кисло улыбнулась. – Я сюда попала в одна тысяча восемьсот девяносто втором.

– Но этого не может быть! – возразил Мишка. – Ты же девочка.

– Девочка, – согласилась Чумазуля. – но очень старая.

– Но…

– Здесь не стареют. Здесь остаются такими, какими были, а потом уходят.

– Куда уходят?

– Куда… – глухо повторила Чумазуля. Было хорошо заметно, что она теряет интерес к разговору, погружаясь в себя. – Откуда я знаю, куда! Уходят, и все. Давайте лучше спать.

Она поднялась, ушла в угол и, завалившись на солому, отвернулась к стене. Мишка с Сашей посидели еще немного у костра, прислушиваясь к тихому, ровному сопению Чумазули. Костер, то опадал, грозя вот-вот погаснуть, то вдруг сам собой заново разгорался. За порогом все еще бушевал ливень, неистово хлеща землю плетьми зеленых струй. Зеленая тоска, вспомнил Мишка. И вправду тоска: желтое озеро, каменные деревья-стражи, зеленый дождь. Где же те неведомые прелести, о которых рассказывал в дневнике незнакомец?

Нет, нужно отсюда бежать, подумал Мишка. И чем быстрее, тем лучше. Но где искать Их? И еще неизвестно отправят ли Они Мишку с Сашей обратно. А вдруг откажутся? Скажут, раз пришли, куда вас не звали, то и живите теперь здесь. И будут они жить вот в такой же пещере, как самые дикие из дикарей, спать на соломе и купаться в желтых озерах. А потом, через много-много лет, станут такими же хмурыми неряхами, как столетняя девочка Чумазуля… Нет, нужно обязательно отыскать замок, во что бы то ни стало!

– Пошли спать, – сказал Мишка, заметив, что Саша начинает клевать носом.

– Угу, – отозвала девочка и широко зевнула.

Они доплелись до вороха соломы, зарылись в нее, чтобы было теплее, и мгновенно провалились в сон.

Мишка проснулся оттого, что кто-то заливисто и звонко смеялся. Он приподнялся с жесткой постели, протер глаза и оглядел пещеру. Девочек не было.

Ливень закончился, и снаружи вовсю сияло солнце. Оно заглядывало в пещеру через широкий проход, проливаясь золотистой рекой на пол и стены.

Мишка сполз с шуршащего ложа, прошел к очагу, шлепая босыми ногами, стянул с веревки вещи и с удовольствием облачился в привычную одежду. Обулся.

Хотелось пить, но воды нигде не было. О чае и говорить было нечего. Ну хоть бы одну кружечку, подумал Мишка. Почему-то вспомнилось, как они с мамой ездили куда-то – Мишка не помнил, куда именно, потому что был еще маленьким, – но ему запомнилась большая труба, из которой шумным напором изливалась вода. К трубе была прикована металлическая кружка. Мишка держал кружку двумя руками, потому что она была очень тяжелая, и набирал воду. Яростный напор воды вырывал кружку из рук, и Мишка едва не упустил ее, а потом неторопливо пил, причмокивая от удовольствия губами. Вода была очень вкусная и ледяная, от нее ломило зубы…

Что-то звякнуло позади.

Мишка обернулся.

У стены, рядом с ворохом соломы, стояла та самая кружка, и цепь, которой она была прикована, была та же самая – крупные, крашенные под серебро звенья. Цепь уходила в стену пещеры.

Мишка, не веря глазам, приблизился. Кружка покачивалась на неровности каменного пола, и в ней плескалась вода. Опустившись на колени, мальчик бережно поднял кружку и долго смотрел на воду. Потом поднес кружку к губам и сделал глоток. Вода была ледяной. Делая маленькие глотки, Мишка вдосталь напился и опять заглянул в кружку. Воды не стало меньше, хотя он выпил никак не меньше половины. Забавно!

Не став ломать голову над странностью происходящего, Мишка аккуратно опустил кружку на пол и, утирая губы тыльной стороной ладони, направился к выходу.

На ярко-синем небе не было ни облачка. Светило ласковое утреннее солнце, и вновь распустившиеся цветы тянули к нему лохматые головки, поблескивающие капельками росы. Будто и не роса вовсе, а диадемы с крохотными бриллиантами в волосах красавиц.

Слева от пещеры росли пальмы, самые настоящие, с гроздями спелых бананов. Пальмы едва заметно покачивали широкими длинными листьями, будто звали полакомиться своими плодами. Мишка не помнил, были ли вчера здесь пальмы. Может быть, не заметил из-за ливня, о котором и вспоминать не хотелось? Да нет, точно не было. Одну бы он мог не заметить, но не разглядеть целую пальмовую рощу просто невозможно. Он хорошо помнил, что до самой горы простирался цветочный луг.

Мишка приблизился к одной из пальм, задрал голову и похлопал по ее тонкому, в сухих чешуйках, словно небрежно завернутому в упаковочную бумагу, стволу. Пальма дрогнула, от грозди отделились и упали три банана. Мишка едва успел отклониться назад и подхватить их. Теперь хоть будет, чем позавтракать, решил он, снимая кожуру с одного из спелых бананов. Другие он сунул в карманы шорт.