Дж. Р. Воллис - Мальчик с одним именем

– О, – проворковала она. – Какой милашка. Он прелесть. Вы должны им гордиться.

– Мы гордимся, – ответил мужчина. – Но давай сейчас оставим его в покое. Мы пытаемся приучить его к режиму, чтобы и самим немного поспать, – рассмеялся он. И все трое вышли из комнаты, выключив свет, прежде чем закрылась дверь.

Джонс урчал и задыхался, пиная воздух. Но он оцепенел, когда увидел за рейками кроватки, как мужчина в бейсболке и пальто вышел из стены, словно призрак. То был Мэйтланд. Он держал в руках револьвер.

Маленький Джонс ни звука не проронил, когда Мэйтланд наклонился и поднял его. Мужчина начал что-то шептать. Его голос становился то выше, то ниже, пока он резко не остановился, чтобы вырвать каштановый волосок с головы малыша. Как только он положил волос на матрас по центру кроватки, тот пустил ростки. В течение нескольких секунд появилась макушка с тысячами коричневых волосков. Но это было ещё не всё. Вскоре в кроватке появилась голова ребёнка. Сначала на ней ничего не было, но очень скоро стали проявляться черты лица Джонса. Его глаза. Его рот. Его губы. Мэйтланд крепко держал настоящего Джонса, пока его копия продолжала расти. Дальше появилась шея, выросли плечи и руки, а следом и тело с ногами, пока новейшая полная копия Джонса в голубых ползунках не оказалась в кроватке. Мэйтланд удовлетворённо кивнул и унёс настоящего Джонса с собой.

Он крадучись спустился по ступенькам в коридор. Прокрался мимо комнаты, за закрытой дверью которой были слышны голоса и смех.

На комоде лежала стопка открытых писем. На крючках висели пальто.

Мэйтланд тихонько открыл входную дверь, прикрыл её за собой и побежал по подъездной дорожке, пока не оказался на безлюдной улице, освещённой оранжевым светом фонарей. Джонс слышал, как вокруг свистел ветер, как тяжело дышал Мэйтланд и как револьвер что-то бубнил.

Мэйтланд свернул на одну улицу… затем на другую… и потом ещё на одну.

Он прошёл мимо ряда магазинов, над одним из которых была вывеска «Зеленщик Джонс».

– Джонс, – произнёс Мэйтланд. – Это твоё новое имя, мальчик мой.

А потом воспоминание истаяло, и всё покрылось мраком.

Когда Джонс открыл глаза, он всё ещё был в саду, а во рту стоял едкий привкус плода с куста памяти. Его кулаки были так стиснуты, что в лунном свете они казались маленькими камешками. Всё, что рассказывал ему Мэйтланд о том, как нашёл его, оказалось ложью. И вина, которую испытывал Джонс из-за нежелания подчиниться своему Мастеру и продолжить работу Опустошителя, кристаллизовалась в нечто иное. Это был гнев.

Несколько секунд спустя он бежал к дому, а стук собственного сердца звенел в его ушах.

Револьвер похрапывал, когда Джонс открыл деревянный ящик и ударил его о пол кабинета Мэйтланда.

– Какого чёр…

– Вы с Мэйтландом всё это время лгали.

– О чём ты г…

– Вы не на ступеньках церкви меня нашли.

– Да что с тобой такое, мальчик мой? О чём ты говоришь? Тебе это приснилось?

Джонс сел на корточки рядом с револьвером.

– Нет. Я вспомнил. Я всё это время выращивал куст памяти. Я сегодня ночью обнаружил на нём плод, и когда я его съел, я увидел правду яснее чем божий день. Вы с Мэйтландом украли меня у моих родителей. У моей мамы были чёрные волосы и зелёные глаза, а папа был красивым блондином. И вы отобрали меня у них, прямиком из моей кроватки со звёздами и полумесяцем над ней.

И впервые в жизни револьвер не нашёлся, что ответить.

– Расскажи мне, кто они, – потребовал Джонс. – И откуда я.

– Извини, Джонс, – взмолился револьвер. – Я не могу.

Но Джонс заревел от раздражения.

– Я знаю, что делают некоторые Опустошители: воруют детей, чтобы они росли сиротами и тренировались, а сами оставляют фетч вместо них, чтобы оно заболело и умерло. Я знаю, потому что мне рассказывали другие ученики. И теперь я знаю, что Мэйтланд был из таких Опустошителей и что он выкрал меня, чтобы сделать своим учеником. Так кем они были? – прокричал он. – Расскажи мне про моих родителей!

– Ты ни о чём не можешь меня спрашивать. Ты не можешь.

– Почему?

Револьвер вздрогнул.

– Джонс, не задавай больше вопросов. Ты не можешь…

– Кем…

Прежде чем мальчик смог закончить предложение, револьвер выстрелил, и пуля вошла в стену прямо за Джонсом, который замер на секунду, дрожа. Он дышал крошечными рывками. В правом ухе звенело. Он осторожно потрогал ухо и обнаружил болезненную царапину.

Джонс открыл рот от шока.

Но револьвер вновь содрогнулся.

– Джонс! Никаких больше вопросов. Пожалуйста! Это тоже заклинание. Я не могу рассказать всё, что знаю, ни тебе, ни кому-либо ещё. Мэйтланд хотел сохранить это в тайне.

Джонс закрыл рот. Хоть ему и отчаянно хотелось узнать больше, он понимал, что не мог разрушить наложенные на револьвер чары.

Он яростно обошёл весь кабинет Мэйтланда, роясь в ящиках, доставая книги с полок, в отчаянии пытаясь найти больше информации, чем он помнил. Но он ничего не нашёл.

Джонс помчался в спальню Мэйтланда, посмотрел под матрасом на латунной кровати, а затем упал на колени и пошарил в поисках неплотно закреплённой половицы, которая могла под собой что-то скрывать. Всё равно ничего.

Вспомнив, что в книге Мэйтланда было сказано, будто действие плода постепенно закончится, он уселся на полу спальни своего мёртвого мастера, пытаясь вновь увидеть воспоминание в надежде найти хоть какие-то зацепки о месте жительства его родителей. В конце концов, просмотрев воспоминание ещё дважды, он кое-что нашёл. Когда Мэйтланд дошёл до конца улицы, на которой стоял дом родителей Джонса, мальчик увидел железный уличный знак, закреплённый на низкой стене примерно на уровне коленок Джонса. Чёрные буквы на белой крашеной поверхности гласили:

Честерфорд Гарденс

NW3

Он нашёл ручку и клочок бумаги и записал эту информацию. Потом он спустился по лестнице и вышел на подъездную дорогу, где был припаркован фургон «Фольксваген». Отодвинув дверь, он вскарабкался внутрь, достал из ящика запрятанные там груды дорожных атласов и начал их просматривать, пока не нашёл нужный: «Атлас почтовых индексов Великобритании и Северной Ирландии». В прошлом они с Мэйтландом использовали почтовые индексы, чтобы находить определённые места во время охоты, так что он точно знал, как искать увиденный в воспоминании индекс.

NW3, как он выяснил, был почтовым индексом округа Северного Лондона, в районе под названием Хэмпстед. На карте его границы были обозначены жирной красной линией и формировали нечто, похожее на континентальное государство. Джонсу казалось, что он нашёл свою родину. Полный страстного желания узнать больше, мальчик отложил атлас и нашёл Честерфорд Гарденс на карте улиц Лондона. Он улыбнулся, когда нашёл улицу, припоминая, как она выглядела в его воспоминании и как он мельком увидел родительский дом. Но его радость померкла, как только он вспомнил о вранье Мэйтланда.