Лиз Кесслер - Необыкновенная история про Эмили и её хвост

– Эмили!

Ничего не отвечая, я села обратно за стол и принялась накручивать волосы на палец.

Мама сняла очки. Значит, дело приняло серьезный оборот. Она сложила руки на груди. Ага, все, оказывается, еще серьезней.

– Я жду, – произнесла она, сжимая губы и щуря глаза. – Эмили, кому говорю…

– Почему ты никогда не рассказываешь мне об отце?

– Что? – Мама подпрыгнула точно ужаленная.

– Ты никогда не рассказывала об отце, – повторила я чуть тише. – Я ничего о нем не знаю. Как будто его никогда не существовало.

Мама вновь нацепила очки. Сняла и опять надела. Протянув руку, зажгла газ под чайником.

– Я не знаю, что рассказывать, – пробормотала она, уставясь на огонь.

– Для начала можешь рассказать хоть что-нибудь.

– Я бы хотела, детка, очень хотела бы.

– Так в чем проблема?

– Не знаю. – Ее глаза наполнились слезами, и она вытерла их рукавом кофты. – Просто не могу, не могу.

Смотреть, как она плачет, было выше моих сил.

– Ладно, мам, проехали. Прости меня. – Вскочив, я обняла ее сзади за плечи. – Все это ерунда.

– Нет, не ерунда. – Мама вытерла нос салфеткой. – Я хочу тебе рассказать, но не могу, никак не могу…

– Мам, да все нормально, правда. Ты не обязана ничего мне объяснять.

– Но я же хочу! – Она всхлипнула. – Только ничегошеньки не помню!

– Не помнишь? – уставилась я на нее. – Не помнишь человека, за которого вышла замуж?

– Ну, да… то есть нет. – Мама посмотрела на меня покрасневшими глазами. – Иногда в памяти что-то всплывает, а затем пропадает.

– Пропадает?

– Да, как пропал и он сам, – тихо прошептала она, уронив голову на руки и задрожав. – Я не помню собственного мужа, твоего отца. Боже, я ужасная мать!

– Мам, ну не начинай, – вздохнула я. – Ты прекрасная мать, самая лучшая.

– Честно? – Она нервно разгладила юбку на коленях.

Я натянуто улыбнулась. Мама подняла на меня глаза и провела пальцем по моей щеке.

– Наверное, кое-что я сделала правильно, раз у меня есть ты, верно? – слабым голосом сказала она.

– Послушай, мам, давай просто обо всем забудем. Идет?

– Ты заслуживаешь лучшего, чем…

– Ну мам! Все у нас хорошо, – твердо сказала я. – Кстати, а как насчет карманных денег?

– Ах ты, гном! – Она легонько ущипнула меня за нос. – Подай-ка мне мой кошелек.

Получив две фунтовых монетки, я вышла из дома.

Дойдя до зала игровых автоматов, я замедлила шаг. Несправедливо. То есть ужасно несправедливо. Теперь я не могу даже зайти поиграть в пинбол. Чего доброго, появится Мэнди и примется доставать меня в такой момент.

Купив на конце пирса сахарную вату, я бесцельно побрела к набережной. И настолько погрузилась в свои мысли, что чуть не налетела на мистера Бистона.

– Эй, смотри, куда идешь, Эмили.

– Извините, задумалась.

Он улыбнулся, и от этой улыбки волоски на моей шее, как всегда, встали дыбом. Один уголок его рта пополз вниз, другой потянулся вверх, открывая кривые зубы, между которыми темнели бреши.

– Как поживает мама?

И тут у меня мелькнула свежая мысль. Мистер Бистон давным-давно живет в Брайтоне и хорошо относится к маме. Вдруг ему что-нибудь известно?

– По правде сказать, так себе, – ответила я, откусывая сахарной ваты.

Теплое облачко мигом растеклось на языке сладостью.

– Да? Почему же?

– Она немного… расстроена.

– Расстроена? Из-за чего? – быстро спросил он, сразу посерьезнев.

– Ну…

– Она не заболела? – Мистер Бистон впился взглядом мне в лицо.

– Мой отец… – Я двумя пальцами вытянула длинную нитку ваты, напоминающую розовую пуховую пряжу, и сунула ее в рот.

– Твой кто? – мистер Бистон так и взвился.

Интересно, ему-то что за дело?

– Я спросила ее о моем отце, и она расстроилась.

– Что она тебе рассказала? – тихо проговорил он.

– В том-то и проблема, понимаете. Ничего не рассказала.

– Ничего-ничего?

– Нет, сказала, что ничего не помнит. И расплакалась.

– Не помнит? Так прямо и заявила?

– Ага.

– Уверена?

– Абсолютно.

– Тогда ладно. – Мистер Бистон громко шмыгнул носом, издав свистящий звук.

– И вот я подумала, вдруг вы мне поможете?

– Я? И чем же тебе могу помочь я? – рявкнул смотритель.

– Я подумала, что она могла рассказать вам что-нибудь о моем отце. Ведь вы с ней друзья и все такое.

Он пристально посмотрел на меня, буравя прищуренными глазками. Аж удрать захотелось. Разумеется, ничего ему неизвестно. С чего бы маме доверяться смотрителю маяка, а не мне? Его взгляд был так тяжел, что, не выдержав, я отвернулась.

Мистер Бистон схватил меня за локоть и кивнул в сторону набережной.

– Да, похоже, пришла пора перемолвиться с тобой парой словечек, – сказал он.

Я попыталась вырваться, но он крепко вцепился в мой локоть, таща за собой. Мы дошли почти до конца набережной, прежде чем смотритель выпустил мою руку. Он указал мне на скамейку и сел сам.

– А теперь слушай, Эмили, и внимательно, потому что второй раз я повторять не буду. Я не хочу, чтобы ты донимала свою бедную мать подобными разговорами. Хватит ее мучить.

– Но я…

– Неважно, все это неважно. – Он поднял ладонь, обрывая меня, и промокнул лоб носовым платком. – Ты же не знала. Значит, так. – Мистер Бистон завозился, засовывая платок в брючный карман, рядом с которым зияла прореха. – Мы с твоим отцом были добрыми приятелями, можно сказать, лучшими друзьями. Люди даже считали нас братьями, так близки мы с ним были.

Братья? Но ведь мистер Бистон наверняка куда старше моего отца. Я открыла было рот, но смотритель добавил:

– Он был мне как младший брат. Мы все делали вместе.

– Например?

– Чего?

– Ну, что вы делали вместе? Мне очень хочется узнать, каким он был.

– То, что делают все молодые парни, – гаркнул смотритель. – Вместе рыбачили, вместе катались на мотоциклах…

– На мотоциклах?

– Да-да, на мотоциклах, велосипедах и прочем. Вместе. Лучшие друзья. Так вот. За девчонками вместе приударяли.

Мистер Бистон приударял за девчонками? Меня так и перекосило, а смотритель закашлялся.

– Но когда он встретил твою маму, все, разумеется, изменилось.

– Почему?

– Можно сказать, что они влюбились. Она в него – так точно. По уши.

– А мой отец?

– Он тоже казался влюбленным. На первых порах. И не хотел больше раскатывать на своей машине по окрестностям.

– На машине? Вы же говорили о мотоцикле.

– Машина, мотоцикл – какая разница? Ему все это стало неинтересно, и он не отходил от твоей мамы.

Смотритель сунул руки в карманы и напряженно уставился вдаль, будто внутри него происходила какая-то борьба. Позвенев монетками, он продолжил.

– Но долго это не продлилось. Видишь ли, твой отец не был джентльменом, каким хотел казаться.