Юлия Галанина - Гонцы в Ньямаголе

Когда же за городские ворота вышла в помощь верховым латникам пехота, не имевшая металлических защитных панцирей, тактика Опустошителей резко изменилась: пронзительно вереща и хлопая себя по бокам длинными голыми хвостами, они принялись яростно кидаться на копейщиков, сразу несколько штук на одного воина.

Только сбившиеся в монолит, ощетинившиеся со всех сторон копьями солдаты могли выдержать дикий натиск серых верещащих тварей.

Одинокий воин, не прикрытый с боков товарищами, был обречен – рано или поздно одна из кидающихся на него зверюг подбиралась ближе, чем остальные, отвлекающие в этот момент его внимание, кусала жертву и человек застывал.

Около десяти солдат было так выведено из строя, когда, наконец, Опустошители Полей, повинуясь какому-то невидимому сигналу, отступили и исчезли, оставив после себя только истоптанное поле и четкие следы небольших копыт на дороге, над которой оседала пыль.

Избравшие наблюдательным пунктом проем между зубцами, данюшки разглядели вожака уходящей стаи, – это был зверь крупнее остальных, не просто серый, а темный, почти черный. Хвост его был ярко-красным, как и умные бусинки глаз.

Да уж, напасть на Ньямагол свалилась действительно препротивная. А может и не на один Ньямагол, а на весь Союз Королевств…

Еще долго стояли ньямагольцы на стене своего города и потрясенно смотрели на то, что раньше было пшеничным полем.

Потом, как-то разом сникнув, тихо стали расходится по домам.

Данюшки уходили в числе последних, после того, как их вежливо попросил сойти со стены городской патруль. Когда они добрались до дворца, то выяснилось, что время ужина давно прошло и дворец спит.

Сразу захотелось есть, сладкий хворост только раздразнил аппетит.

Друзья пошли на кухню в надежде найти там что-нибудь съедобное.

Огромная кухня была безлюдна и тиха, печи погашены, зола вычищена. Шеренга отдраенных до блеска кастрюль стояла на полке, ниже ее висела вереница половников, от самого большого, размером с голову Затычки, до самого маленького, которым удобно вылавливать яблоки из компота.

На большом столе, где, похоже, днем питалось половина Ньямагола, стоял загадочно мерцающий в свете свечки серебристый колпак.

Подняв его, данюшки обнаружили заботливо оставленный ужин на три персоны. Друзья с радостью накинулись на еду, словно год не ели.

Скрипнула дверь.

В кухню боком протиснулась Королева Ньяма. Она была в ночной сорочке, формой и размерами очень напоминающей вместительные шатры кочевников-харацинов. Да не просто шалашик какого-нибудь харацинского пастуха или охотника, а пышный парадный шатер вождя, сотканный руками любящих жен и щедро отделанный воланами. И в чепчике.

– Нашли ужин? – спросила она, прикрывая рот ладонью, чтобы скрыть зевоту. – Вы, ребятки, небось, на стене задержались?

Данюшки кивнули.

– Вот ведь напасть, чтоб ей пропасть! – сердито и, одновременно, жалобно воскликнула Королева Ньяма и решительно села за стол.

– Ребятки, просьба у меня к вам, большая просьба… – сказала она, помолчав.

– Какая? – спросил первым Затычка.

Королева Ньяма ответила не сразу.

Она задумчиво крошила взятый с тарелки пряник. Тикали на кухне громадные часы в виде города с башенками, мягко ходил туда-сюда громадный маятник, изображающий парусный кораблик.

Превратив пряник в груду крошек, Королева сказала:

– Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне, что в Ньямаголе уже появлялись Опустошители Полей. Это случилось, когда она, бабушка, была маленькой девочкой. И остановил их тогда волшебник. Наш, ньямагольский чародей…

– А как остановил? – сразу задал вопрос цепкий на детали Полосатик.

– Не знаю… – огорченно развела ладони Королева Ньяма. – Бабушка уже не помнила…

– Но разве в летописи это событие не занесли?

– Почему не занесли? Как раз очень ясно написано, что Опустошителей остановил ньямаголский чародей и маг. Только не написано, каким образом.

– Понятно, значит, рецепта нет, – Полосатик деловито почесал макушку. – Но, может, родственники чародея помнят, как он это сделал? Может, у него была поваренная книга, вроде как у моей бабушки, и он туда по воскресеньям записывал, как золото из свинца варганить и Опустошителей Полей прогонять?

– Да он сам жив-живехонек, какая там книга! – сказала Королева Ньяма. – Живет себе в своем замке, для волшебника ведь сто лет не возраст. Ребята, вы Гонцы, хоть и молодые пока. Не сбегаете ли вы, не отнесете ему весточку?

– А почему мы? – ляпнул неделикатный Затычка. – Что, в городе своих Гонцов нет?

Шустрик и Полосатик одновременно пнули его под столом.

Но Королева Ньяма не обиделась на грубый вопрос.

– Потому-то я, ребятки, вас и прошу, что никто из ньямагольцев к нему не побежит, даже если враг будет стоять под стенами города. У нашего чародея такой мерзкий нрав и такой противный характер, что его замок специально стороной обходят, лишь бы с ним ненароком не столкнуться. Просто мне не к кому больше обратится, кроме вас. Да и не верят люди в его помощь.

Данюшки задумались.

– Но раз он такой противный, значит, помочь просто так не согласится? – спросил Шустрик.

– Не согласится, – кивнула Королева Ньяма. – Я готова отдать ему одну ценную вещь, которую он давно хотел заполучить. Пойдемте, я покажу.

Королева Ньяма достала с кухонной полки светильник, зажгла его от свечки, что стояла на столе, и, придерживая ночную сорочку одной рукой, повела данюшек по спящему дворцу.

Они прошли коридорами, спустились в подвал и остановились перед полукруглой, крепко запертой дверью.

Королева Ньяма передала Полосатику светильник, а сама принялась отпирать запоры многочисленными ключами, висевшими на большом железном кольце, которое она держала в руке.

Тринадцать замков было открыто один за одним, и еще один, потайной, спрятанный в чеканном узоре, стягивающем дубовую дверь.

Сокровищница Королевы Ньямы занимала несколько подвалов.

Там были сундуки, наполненные золотыми монетами и просто крупными золотыми самородками; ларцы, полные драгоценных камней; полки, уставленные золотой и серебряной посудой; на крюках висело изукрашенное самоцветами и эмалями оружие.

Это был первый зал.

То, что хотела отдать чародею Королева Ньяма, находилось во втором.

Тут хранились какие-то странные предметы, сосуды и камни, от которых прямо разило чародейством. Пышность первого зала здесь отсутствовала, зато от всех вещей сладко веяло многовековыми тайнами.

Королева Ньяма подвела данюшек к небольшому постаменту, взяла у Полосатика светильник и подняла его повыше, чтобы данюшки смогли получше разглядеть.