Петроний Аматуни - Почти невероятные приключения в Артеке

— Я тоже боюсь, — сказала Алиса из Страны Чудес, — и тоже останусь.

— Если бы не вы, масса Том, — заметил Джим, я бы мог тоже напугаться.

— Пустяки, — сказал Гек Финн. — Зато нам наверняка позавидуют! Дай-ка мне коня, Джим… Да погорячее!

— Сейчас, Гек; я возьму этого высокого себе, пожалуй… — Джим лихо вскочил на коня, но тут же был сброшен на землю.

— Что это с тобой Джим? Выпил ты, что ли? — усмехнулся Том.

— Выпил? Я выпил? Когда же это я мог выпить? Ведь меня никто не угощал! Попробуйте сами, масса Том…

Но и Тома Сойера судьба обошла: конь встал на дыбы, и Сойер грохнулся на землю.

— Это какой-то гордец, — пробормотал он. — Подготовь другого коня, Джим.

— Ладно, масса том, — засмеялся Джим. — Только вы сами сперва договоритесь с ним, чтобы не сбрасывал вас!

— Стюард! — крикнул Паганель с иностранным акцентом, выехал на своём муле почти на середину футбольного поля и остановился.

Никто не появился.

— Стюард! — повторил он громче.

На поле выбежала пионервожатая Оля и мягко сказала:

— У нас, к сожалению, здесь есть только вожатые… Я одна из них — из дружины «Алмазная». Чем могу служить?

— О, мадемуазель… А где капитан? Ещё не встал? А его помощник? Он тоже спит? — трещал географ.

— Простите, с кем имею честь?..

С Жаком-Элиасеном-Франсуа-Мари Паганелем, секретарём Париского географического общества, членом-корреспондентом географических обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Петербурга, Вены и Нью-Йорка, а также почётным членом Королевского географического и этнографического институту Восточной Индии, — скромно ответил Паганель, приподнялся на стременах и феремонно поклонился. — Я гаправляюсь в Индию…

— Как — в Индию?! — удивилась Оля. — Но вы находитесь в Крыму, в Артеке!

— Мадемуазель, — обиделся Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель, — вы видете перед собой человека, который занимался изучением географии двадцать лет… и осмеливаетесь так шутить надо мной? Однако… Артек? Здесь я ещё не бывал! Любопытно…

— Может быть, вы ошиблись рейсом?

— Я ещё не встречал человека, который смог бы стать точнее меня, медемуазель. Такое впервые произошло со мной… Я надеюсь всё же повидать Индию…

— Надежда есть последнее, что угасает в душе человека, — произнёс д’Артаньян. — Не отвлекайте это очаровательное должностное создание на время большее, чем вы заслуживаете.

— Ты не так просишь об этом, — заметил Арамис и выразительно глянул на свою шпагу. — Вся наша жизнь может быть выражена тремя словами: было, есть, будет…

— Всё это прекрасно, — воскликнул Портос, — но довольно любезностей!

Атос молча кивнул.

— Санчо! — повелительно произнёс Дон Кихот Ламанческий.

— Я тут, ваша милость, возле вас, совсем рядом… Стоит вам лишь повернуть голову влево — и вы увидите меня.

— Несчастный, — горестно усмехнулся рыцарь. — Если бы ты сам постарался заглянуть в себя самого, это было бы полезней!

— Я немногое бы увидел, сеньор… Уверяю вас, я же знаю себя.

— Дарю тебе всё то, что сейчас нахожится перед нами в пределах зрительной достижимости, а всё то, что вон за теми горами.

— Благодарю вас, ваша милость! Но тот остров, что вы обещали ранее… он тоже мой?

— Как! Удивился Паганель. — Мы находимся на одном из знаменитейших полуостровов, а за этими горами материк… и вам мало?!

— Сеньор, я не имею чести знать вас так же близко, как и своего господина, но один Бог ведает, какая из их милостей, — Санчо кивнул в сторону Дон Кихота, — сможет осуществиться. По крайней мере, лучше иметь шансов вдвое больше!

— О моя Дуль синея, — вздохнул Рыцарь Печального Образа, — если бы ты видела нас здесь, в благословенном Артеке!..

— А в самом деле, — оживился доктор Ватсон и повернулся к Холмсу, — что это за Артек и как мы очутились здесь?

Сыщик невозмутимо курил трубку, погружённый в размышления.

— Эта задача, Ватсон, — ответил наконец Холмс, — не менее как на шесть трубок.

— Сдаётся мне, что вы только раскурили четвёртую…

— Пятую, мой друг. Четвёртую я прикончил на траверзе Одессы, а сейчас, осмелюсь заметить, мы на южной оконечности Крымского полуострова.

— Но как вам удалось это установить?! — воскликнул Ватсон.

— Дедукция, — вздохнул Холмс. — Если бы Скотленд-Ярд пользовался ею, он смог бы иметь успехи. Если же вы изволите прислушаться к тому, что говорит эта очаровательная алмазная девушка, вам не составит труда убедиться в правоте моих слов, Ватсон…

— Вы смеётесь надо мной, Холмс?!

— Не будьте столь впечатлительны, Ватсон. Всё ясно. Мы можем чувствовать себя в гостях у самых добрых хозяев…

Холмс неторопливо достал из футляра свою любимую скрипку, раскурил шестую за сегодняшний день трубку и заиграл «Русскую песенку» Калиникова. Ватсон благоговейно, как впрочем, и все остальные, слушал чудесную мелодию.

— Вы раскрыли какую-то тайну?! — не выдержал доктор. — Я чувствую это по вашей игре…

— Запишите, Ватсон, — торжествующе ответил Холмс, не прерывая игры. — Запишите, это может пригодиться в ваших мемуарах. Мы находимся в таком месте, каких ещё не знала история!

Ватсон едва не задохнулся от восторга.

— Непостижимо! — воскликнул он. — Как удалось вас проникнуть в самое нутро этой загадки?

— Как раз «проникнуть в нутро», Ватсон, мне удалось вместе с вами… Вы знаете, очевиднго, учебные заведения, подобные тем, где учился Оливер Твист!

— Ещё бы, Холмс! У меня топорщится спина при воспоминании об этом!..

— Так вот, Ватсон, на этом полуострове таких нет! Мы прибыли с вами действительно в Республику, но правят ею сами дети…

— Но как вы смогли догадаться, Холмс?!

— Дедукция плюс интуиция, помноженные на знания и опыт, — скромно пояснил сыщик. — Не может ведь такая масса детей оказаться здесь случайно? Ведь так, Ватсон?

— О боги! — простонал простодушный Ватсон. — Как я сам не подумал об этом!.. Вы великий человек, Холмс!

В ответ полилась «Песенка без слов» Мендельсона…

— Позвольте не согласиться с вами, — раздался голос капитана Немо. — Воздаю должное вашему дарованию, мистер Холмс, но… если вы ошиблись сейчас, это лишь исключение из ваших правил.

— Вы полагаете? — холодно спросил Холмс.

— Почти уверен, — спокойно продолжал капитан Немо. — Это взрослые, зделавшие свою страну свободной, создали рай для своих сорванцов… Сдаётся мне, что в этой стране немало таких уголков! Не спрашивайте, почему я так думаю, — в своё время я и весь мой народ мечтали о свободной жизни…

Бедный Пятница — этот прямо испугался, увидев так много людей.

— За что господин сердится на Пятницу? Что я сделал? — горестно спросил он.

— Я нисколько не сержусь на тебя, — сказал Робинзон. Мы примчались сюда с тобой подобно птицам… Однако забот у меня теперь несравненно больше, чем в то время, когда я вёл одинокую жизнь на острове… Мне самому необходимо многое осмыслить. Но одно уже ясно: мне здесь нравится и ничто нам не грозит.