Андрей Галадей - Город часов

Суть в том, что Дорога состоит в том числе из Безлюдных пространств, которые сам автор определял как «живые пространства, уставшие от человеческой жестокости». Но кроме Безлюдных есть ещё и Мёртвые пространства. Заражённые радиацией и долгоживущими бактериями, химическими кластерами и ядом человеческой злобы, они смертельны для любой жизни. Назвать их разумными нельзя, они, скорее, паразиты Дороги. И некоторые из них настолько сильны, что пытаются строить свою Дорогу. Чёрную. Дорогу смерти.

Евсей давно ушёл, а я всё пытался, нет, не понять, осознать то, что он поведал. Чёрная Дорога, жуткое порождение человеческой жестокости, выросшее на штыках и клинках «борцов за светлое будущее», за идеалы той или иной религии, партии, идеи, готовое уничтожать жизнь в любом её проявлении. Эти борцы утверждали, что можно и даже нужно убивать тех, кто не согласен с ними, поскольку это аналогично пресловутому естественному отбору, который научно сформулировал Дарвин. Вот только оставался вопрос – кто дал им право решать? Сила? Так ведь самый сильный самец становился вождём племени ещё при первобытнообщинном строе (у животных, кстати говоря, до сих пор так), а мы вроде как выше по уровню развития – в космос летаем, компьютерами пользуемся…

Странно, но я почувствовал некоторое облегчение. Я знал теперь, что представляет собой враг. Осталось выяснить, как попасть в Город.

Часы (наручные, а не те ) показывали начало одиннадцатого. Самое время прогуляться, хоть погода и не совсем подходящая. С такими мыслями я быстрым шагом направился в сторону Черёмушек, миновав памятники героям-лётчикам и погибшим в Афгане. Началась рябиновая аллейка, в конце которой, правее метров на десять золотился купол маленькой церкви. Потом потянулись серые параллелепипеды пятиэтажек. Я дошагал до перекрёстка, свернул налево, углубляясь в микрорайон «Металлургов». Здесь находился единственный на весь город автомобильный мост через железнодорожное полотно, и один из трёх мостов, связывающих воедино обе части Староукраинска. А возле самого моста располагался уже не функционирующий в описываемое время техникум. П-образное трёхэтажное здание, облицованное потемневшей от времени и непогоды плиткой, разросшиеся в живописном беспорядке плакучие ивы и липы. Даже в солнечный день здесь царят зелёные сумерки, а сейчас – особенно.

Техникум грустно смотрел на мир глазами грязных, а кое-где и разбитых окон. Центральный вход блокировал большой и достаточно ржавый навесной замок, но дверь в подсобку, притулившуюся в углу, образованном основным крылом техникума и бывшей его же библиотекой, оказалась наполовину открытой. Это не было предчувствием или неслышным для других «зовом», кои очень любят описывать в своих романах писатели, нагнетая обстановку. Просто, увидев полуоткрытую дверь, я как-то сразу понял – вот он путь в Город.

Рискуя спровоцировать читателей на весьма заслуженные упрёки в затягивании сюжета, я всё же попрошу ещё минутку их внимания.

Когда-то мне снился сон, в котором я действительно нашёл дверь в другой мир. Я не помню подробностей, запомнилось лишь «замирательное» чувство причастности к Тайне. То же я ощутил и сейчас, стоя на холоде и разглядывая вход в подсобку. Конечно, рассудок убеждал меня, что я ничего не найду там, кроме мусора, но вопреки ему, я двинулся к двери.

Увы, похоже на этот раз рассудок оказался прав – в подсобке было тихо, пусто и холодно. Никаких дверей, лишь полдюжины широких тёмных досок, поставленных почти вертикально у дальней стены да брошенный моток проволоки на полу. Я честно осмотрел подсобку, насколько позволял сероватый свет дня. Ни-че-го. Рассудок обрадовано завёл песню о том, что головой надо думать, что всё это тебе приснилось (померещилось, придумалось, Крапивина с Булычёвым перечитался – нужно подчеркнуть), что пора половина отпуска уже прошла, а ты ещё ничего полезного не сделал. Эту песню я слушал с обидой. Самой настоящей, такой, когда глаза начинает щипать от незаслуженных упрёков. Это что же значит – ничего не было? Ни танца лунных бабочек, ни костра, ни жутковатой тайны в старом парке? Алисы тоже не было?

С таким раздраем в душе я шагнул к выходу, зацепился ногой за что-то тонкое и холодное и, падая, ухватился за стоящие вдоль стены доски. Как занозы не загнал – ума не приложу.

А когда поднялся – отряхиваясь и ругаясь сквозь зубы, то увидел чёрный провал хода, до сих пор скрытого досками. Узкого, в который протиснутся может лишь мальчишка.

«Навсегда двенадцать», ответил я тогда на вопрос Вовки о моём возрасте. Теперь мне предстояло это доказать. Острый камень разорвал рукав, царапнул кожу.

Теперь я в полной мере понял и осознал, что чувствовала Алиса (не та, а героиня сказок Кэрролла), пробираясь через кроличью нору. Жуткое ощущение, надо признать. Но до тех пор, пока ты барахтаешься – ты жив. Эта мысль помогала мне первые метры, потом стало полегче. А ещё спустя короткое время я почувствовал запах дождя и прелых листьев.

Полупрозрачная паутина дождя висела над Городом. Золотые, алые и бурые листья мокли на раскисшей земле.

«Входит осень, и без боя город взят» - вспомнилась мне строчка из песни группы «Машина времени».

Я оглянулся – с этой стороны ход выглядел как пещера, густо укрытая снаружи плющом. Похоже, она вывела меня на Холм, но в стороне от дороги. Надо идти. Но перед этим я оглядел себя. Одежда моего мира исчезла, уступив место всепогодному серо-голубому комбинезону из тетраткани. Прекрасно. Я накинул капюшон, отгораживаясь от холодного дождя, и рысцой рванул вперёд.

Город жил своей жизнью, казалось ничего и не произошло за ту неделю, что я отсутствовал. Но всё же я увидел кое-что. Тщательно скрываемый страх. Не у всех, но достаточно у многих. Совсем не было страха только в глазах детей.

Но всё это я отмечал машинально, не заостряя внимания. Я искал ребят. Искал Алису. Я знал их адреса, и потому взяв на лётной площадке первый попавшийся флип, рванул к ней домой. Но домроботник разочаровал меня – Алисы не было дома уже третий день. Визиты и видеофонные звонки остальным также не дали результата – не отвечали даже карманные видеофоны. Я почувствовал холодное дыхание беды. Флип чуть покачивался под порывами ветра, направляясь к центру Города, а я всё пытался сообразить, что делать дальше. Что-то произошло с ребятами. Но что? Мысль пришла неожиданно.

- Старый квартал, - крикнул я флипу, - посадка возле берёзовой рощи.

«Место сбора» было пустым, моё тайное желание не осуществилось. Но оно дало мне бесценную информацию о том, что произошло три дня назад. Я не бог весть какой следопыт (скажу честно – почти никакой), но чётко отпечатавшиеся следы на утоптанном полу, которые не сумел смыть даже дождь, и разбросанные вещи говорили сами за себя. А ещё я нашёл монетку Котёнка.