Карл Мейер-Лемго - Путешествие на Луну

К тому же вид земной родины усилил их тоску по дому. Мрачная лунная страна показалась им еще более несносной. И они решили скорее вызвать комету.

Раньше, чем вызвать комету, дети решили основательно подкрепиться едой. Сделав несколько порядочных глотков из своей молочной бутылки и достаточно утоливши свой голод и жажду, Рейнгард, озорничая, схватил бутылку и метнул ее изо всех своих сил вверх. Бутылка взлетела так высоко, как на земле Рейнгарду никогда бы не удалось так далеко забросить ее. Сверху посыпался дождь из осколков стекла, а к ногам у них упало несколько кусочков белого льда.

Дети заметили, что молоко в мгновение замерзло, а бутылка с большим треском разорвалась.

«Хорошо», подумала Лотточка, «что мы в наших теплых волшебных плащах. Здесь такой убийственный холод, что без них мы бы скоро обратились, как это молоко, в льдинки».

— Это надо испытать, — воскликнул мальчик, и раз, два, три, не предупредив сестры, он сбрасывает плащ — но еще быстрее, чем его снял, он его снова одел. Мальчик себя почувствовал, точно его сразу окунули в бочку с холодной водой.

Лотточка много смеялась над ним, но он ничуть не обижался на нее. Рейнгард был рад, что сразу согрелся под своим волшебным плащем.

Наступал для них великий момент.

Мальчик заметно стал волноваться.

— Ну, Рейнгард, — сказала сестра, — произнеси же волшебное слово!

— Я, не могу его вспомнить, — отвечал он с растерянным видом. — Какое оно это слово, Лотточка? Что-то там про солнце, солнечное сияние, солнечный зонтик, солнечный… Какое же это слово? Скажи ты, Лотточка!

— Что? — Я? Мне помнить латинское слово? Я латыни не знаю.

Надо сказать правду, Рейнгард забыл волшебное слово.

— Я его сейчас припомню, — сказал он, чтобы успокоить сестру. Но нужное им дозарезу слово никак не припоминалось.

Детьми овладел слепой страх. Брат сидел сжавши голову кулаками и мучительно напрягал свою память. Лотточка плакала навзрыд и звала папу, маму и комету. Но комета, конечно, не являлась.

— Ах, эта проклятая темнота! Если бы, по крайней мере опять стало светло! — Приходится сидеть в темноте… кто знает, увижу ли я еще снова когда-нибудь солнце?

Вдруг мальчик, точно ужаленный, подскочил. Он совсем не прислушивался к жалобам сестры, но последние слова ее дошли до его ушей.

— Лотточка, ты только что сказала именно то самое слово. Оно же и было «солнечное озеро», а «солнечное озеро» это и значит по-латыни: Lacus Solis, Lacus Solis… [1] Дети говорили между собою на своем родном языке — немецком. А на немецком здесь получилось в речи девочки созвучие с волшебным словом. «Увижу ли солнце» — по-немецки — ob Sonne sehe. А солнечное озеро — Sonnesee. Слова же Sonne sehe и Sonnesee в произношении созвучны. Это и дало возможность Рейнгарду припомнить необходимое слово. Прим. переводчика.

И оба они изо всех сил стали кричать: «La-cus So-lis! Lacus So-lis! La-cus So-lis!»

Еще не успели дети прокричать в третий раз Lacus Solis, как за кольцевой цепью Коперника они увидели светлое сияние. Голова кометы ясно обозначилась над горной цепью и, образуя великолепную дугу, блуждающая звезда примчалась, громко приветствуемая детьми: Ура! Это комета!

— Здравствуйте, дети! Вы здесь порядочно пробыли. Целых три недели! Не думала я, что вы так долго здесь задержитесь.

— Что? Три недели! — удивились дети. — Это не может быть. Во всяком случае, не больше недели.

— Вы ошибаетесь. Даже больше, чем три недели. Здесь теперь сумерки новолуния, а когда на луне темно, тогда земля здесь видна. Смотрите сами, там наверху полноземлие! Да, вы здесь напоследок порядком поспали. А как вам понравилась Луна?

— Ужасно здесь, — недовольно заявила Лотточка.

— Ну, ну, разве в самом деле так плохо было? — улыбаясь заметила комета.

— Совсем нет! — энергично заявил мальчик несогласный с утверждением сестры. — Лотточка еще маленькая и глупенькая и не может этого понять. Здесь было прекрасно, и я вам, уважаемая комета, очень, очень благодарен. Кое-что, здесь в самом, деле странно. Особенно то, что здесь ничего живого нет. Но все же Луна грандиозна. Эти гигантские кольцевые горы, например, или крутые горные вершины или великолепные кристаллы, или… или эта легкость и то, что можно так высоко подпрыгивать.

В таком восторженном тоне Рейнгард продолжал еще некоторое время излагать комете свои лунные впечатления. С тех пор, как он уверился, что скоро расстанется с Луной, у него вылетели из головы все теневые стороны жизни на луне, все их страхи и разочарования. Искренно встревоженный, он спросил комету, не пропустили ли они осмотреть чего-нибудь примечательного на луне.

— Вы здесь хорошо поработали вашими глазами, ответила комета, и в той части луны, которую вы об'ездили ничего значительного вы не пропустили. Вторая же половина лунного мира вам, конечно, также осталась неведомой, как и всякому другому человеку на земле.

— Вторая половина? — спросил Рейнгард, — какая же?

— Та, которая не обращена к земле.

Рейнгард недоумевал. — Да, но ведь луна, я думаю, так же вращается вокруг себя, как и земля. И с земли можно видеть все части луны так же, как мы наблюдали весь земной шар.

— Но с луной дело иначе обстоит, чем с землей, — поучала его комета. — Луна так же вертится вокруг земли, как вы вокруг рождественской елки. И при этом она к земле всегда обращена лицом, спины же ее никто из людей никогда не может увидеть. Ну, теперь, однако, дети пора расставаться с луной!

Момент от'езда наступил.

Детишки были бережно подняты сильными руками кометы к себе на спину, и они с невыразимым наслаждением после каменного ложа растянулись в мягких складках плаща кометы.

Лотточка скоро уснула. Рейнгард часто пощупывал свой карман, не выпали ли подобранные кристаллы, а когда сон стал его одолевать, он все-таки продолжал крепко сжимать ручку зонтика, который он обязательно хотел забрать с собой на землю. «Спокойной ночи, дорогая комета, я тебе так, так благодарен», были его последние слова.

Проходил час за часом.

С неслыханной скоростью пересекала комета бесконечные мировые пространства.

Время летело.

Дети проснулись от слабого толчка.

Они упали в траву. Травинки щекотали им лицо и уши. Оба вскочили на ноги. Над ними был свод яркого голубого неба. Белые облачные барашки тихо плыли по небу.