Леонид Саксон - Аксель и Кри в Потустороннем замке

— Разве не было других? — проскрежетала она.

— Такую старую гиену, как ты, трудно найти даже среди мёртвых, — объяснил Штрой. — Ты гнила без дела не одно столетие, и не тебе гневить Анубиса…

При имени своего бога мумия выпрыгнула из саркофага, склонилась перед Штроем и с быстротой молнии скользнула к ржавой двери. Затем, прислонившись к ней спиной, она застыла, устремив в пространство тусклый взгляд.

— Песок пошёл, — негромко сказал дух. — Желаю удачи, Кри!

И растаял в воздухе.

Кри замерла в кресле у чайного столика, боясь шелохнуться. Мумия не двигалась, превратившись в обмотанный бинтами столб. Наконец Кри, глубоко вздохнув, решилась, хотя каждая клеточка её тела дрожала от ужаса. Ведь там, за дверью, скоро начнёт задыхаться Отто! Коротко, но сильно она пнула брезентовую сумку ногой — она, больше всего на свете ненавидящая тех, кто мучает животных. Раздался злобный, почти тигриный рёв, и в эту самую секунду Кри, повернувшись лицом к мумии, открыла рот.

Мехнеб не шелохнулась. Казалось, это всего лишь музейный истукан, хотя и наводящий ужас своим видом. Кри повторила манёвр, вложив в следующий пинок побольше сил и мысленно умоляя кота о прощении. Теперь от неё, казалось, исходили такие звуки, которые проняли бы даже мёртвого. Мумия повернула незрячие глаза к Кри, и остатки её верхней губы, лопнув, поползли вверх, обнажив кривые, страшные зубы.

— Кто это? — глухо выдохнула она.

— Это я, — скромно сказала Кри. — Вам нравится? Я могу ещё громче…

— Не мешай мне тлеть, — с ненавистью прорычала Мехнеб и опустила веки. Но громкий, душераздирающий вопль заставил её поднять их.

— Ты замолчишь? — зловеще спросила она, делая шаг вперёд.

— Не думаю, — собрав всё своё мужество ответила Кри, хотя у неё зубы стучали от страха. И так как кот выл теперь без передышки, хотя его никто не трогал, девочка открыла рот пошире, борясь с желанием завопить тоже.

— Мне не велено трогать тебя, — сказала Мехнеб, дождавшись, пока вопли ненадолго стихнут, — но если ты не прекратишь, то сама Изида, покровительница детей, не поможет тебе! Я унесу тебя в загробный мир, набальзамирую, и ты будешь стеречь мой сон вечно… Ты слышишь?

— Чья эта морда? — вместо ответа спросила Кри, указывая на знакомую фигуру на саркофаге.

— Это шакалоглавый Анубис, бог живых и судья мёртвых! Как смеешь ты говорить о нём без почтения?

— А почему вас назвали старой гиеной?

Мумия испустила вопль, не уступающий котовьему, и кинулась на Кри. В ту же секунду та рухнула на коленки, юркнула под стол, схватила сумку за ходящие ходуном бока и, распустив молнию, вытряхнула кота в лицо Мехнеб. На сей раз не раздалось ни звука, слышался только треск рвущихся бинтов. Чёрный Джузеппе дрался с холодной, расчётливой яростью, целясь в глазные впадины или в горло, но не забывая и о возможностях своих задних лап. Мумии приходилось туго, тем более что по какой-то непонятной для Кри причине она не нанесла коту ни одного удара. Хотя силой была явно не обижена — тяжёлое кресло Штроя, которое она случайно зацепила, отлетело в сторону, как пушинка. Но вскоре мумия поняла, что с таким противником нельзя мешкать и церемониться. Половина её полуистлевших бинтов уже висела клочьями, и из-под них шлёпались на пол какие-то тёмные, маслянистые жуки, личинки и ещё более мерзкие и непонятные твари, разбегаясь в разные стороны. Наконец, получив страшный удар верхней левой, оторвавший ей пол-щеки, Мехнеб опрокинулась на спину и рывком послала кота головой вперёд, по-прежнему не ударив его в ответ.

Это опрокинуло заодно и все замыслы Кри. Девочка уже была всего в двух метрах от ржавой двери, когда верный союзник шлёпнулся ей на ноги и заставил упасть. Издав вопль торжества и мести, Мехнеб ринулась на беззащитную жертву. Последнее, что успела сделать Кри, — это схватить кота за загривок и выставить перед собой как живой заслон. Мумия теперь легко могла бы расправиться сперва с прежним врагом, потерявшим свою маневренность, а затем вонзить когти в девочку. Но она почему-то по-прежнему избегала тронуть кота хоть пальцем и только пыталась подобраться к Кри то с одной, то с другой стороны.

— Это… не поможет… тебе! — прорычала она, отогнав Кри подальше от двери, назад к чайному столику. — Клянусь скипетром Анубиса, через час…

Но что произошло бы через час, осталось неизвестным. Кри опять швырнула кота в лицо Мехнеб. И хотя та, имея печальный опыт, тут же избавилась от зверя прежним приёмом, девочке хватило этих нескольких мгновений, чтобы нырнуть под стол. Там она и затихла, видимо, в предсмертной тоске. Мумия рвалась к столику, а кот, урча, тащил её назад и драл когтями. Выиграв последние миллиметры, Мехнеб сначала стащила скатерть, а следующим рывком опрокинула сам столик. В ту же секунду она почувствовала, что в глаз ей упёрлось что-то холодное и твёрдое, и замерла от неожиданности. Эта секунда решила всё. Приставив к глазной впадине противницы абсолютно настоящее подводное ружьё, Кри слегка дёрнула правым локтем. Раздался короткий сухой лязг, голова Мехнеб разлетелась вдребезги, как гнилое яблоко, и мумия вновь рухнула — на этот раз навсегда.

— Спасибо, — прошептала Кри коту, опустив ружьё. — Без тебя я бы не прицелилась. Она такая быстрая…

И, уронив свою бывшую игрушку, повалилась на неё сверху и заплакала. Плакала она минут пять, размазывая слёзы по щекам и колотя в пол руками и ногами. Потом вытерла лицо скатертью с разгромленного столика и пошла к двери, старательно обходя страшную фигуру на полу. Чёрный Джузеппе тем временем уже лакомился телячьим филе с кровью, которое возникло перед ним из воздуха на серебряном блюде.

Когда Кри распахнула дверь, ей на ноги хлынула небольшая волна чистого белого песка. Издав вопль ужаса, девочка ринулась внутрь и резко остановилась. Комиссар Хоф, по колено в песке, спокойно стоял в центре колокола. Над ним, почему-то не проваливаясь в сыпучую груду, возвышался Штрой и любезно отряхивал ему бока и плечи веником. Веник был древний — с широкой щёткой и длинной, как копьё, ручкой, и скорее смахивал на опахало, но Хофа, казалось, вполне устраивал.

— Терпение, терпение, мой друг… — приговаривал тем не менее Штрой. Затем он прикоснулся веником к песчаным россыпям, и те исчезли. Дух не менее заботливо обмёл колени, лодыжки и башмаки комиссара, затем разогнулся и заметил Кри.

— Это рекорд! — провозгласил он, потрясая своим орудием, словно почётный страж. — Двенадцать минут двадцать одна секунда по моим карманным! Такого я не припомню…

— Вы, значит, ещё на ком-нибудь ПРОБОВАЛИ? — презрительно сказала Кри.

— Было, было… Но в предыдущих случаях побеждала наша египетская прелесть. Нет, но какие познания в столь юном возрасте!