Юлия Иванова - Лунные часы (Сказка для взрослых пионерского возраста)

И я придумал.

Встал и громко спросил:

— А где же пятый баран?

— Какой-такой пятый?

— Так ведь справа от меня на скамье сидят двое, слева от меня на скамье сидят двое, а дважды два, как известно…

— Пять! — хором сказали Дураки.

— Значит, Дураков у нас пять, а баранов четыре. Раз, два, три, четыре. Все принесли по барашку?

— Все!

— Так где же пятый баран?

— Ну, лично у меня барашек имеется, — сказал Первый Дурак.

— И у меня, — сказал Второй.

— И у нас, — сказали Третий с Четвёртым.

— Правильно, баранов четыре. Раз, два, три, четыре. А Дураков — справа двое, слева двое, а дважды два, как известно…

— Пять!

— Так где же пятый баран?

Дураки растерянно молчали.

— Или, может, дважды два — не пять?

— Пять! Пять! — испуганно замахали руками Дураки.

— Так где же, в таком разе, пятый баран?

— В самом деле, — сказал Первый Дурак, заглядывая под лавку, — Где он?

Остальные Дураки тоже полезли под лавки.

— Зря ищете, — сказал я сурово, — Любому Дураку ясно, что пятого барана здесь нет. Так что вам или придётся срочно его принести, или я доложу Судье, что, по вашему мнению, дважды два — не пять.

Дураки закричали, что не надо докладывать, что они сейчас принесут пятого барана, и стали спорить, кому идти. Я предложил посчитаться. Дураки стали в круг и начали свою дурацкую считалочку:

Ты — Дурак и я — Дурак,

Не придумаем никак,

Что нам делать, как нам быть,

И кому из нас водить?

Выпало принести пятого барана Первому Дураку.

— Как же я пойду, ох! Очередь-то у меня первая, ох! Не поспею.

— Пиши домой записку, — сказал я, Так и быть, я сбегаю.

— А с меня чего?

— Да ничего. Просто любезность с моей строны.

— Ну, ты и Дурак!

Как там ребята справляются с Волком? Торопись, Качалкин!

На записке был адрес: Улица «Крайняя глупость», 83-я хата с краю.

Я спросил прохожего, как пройти на эту улицу.

— Так она с краю. Иди в любую сторону — дойдёшь до «Крайней глупости».

Что-то Дураки опять напутали…Но я действительно попал на какую-то странную улицу. Длиннющая, насколько хватает взгляда, тянется и вправо и влево. Глухие заборы, на домах — никаких номеров. На колодце висит объявление:

НЕ ПЛЮЙ В КОЛОДЕЦ!

Из какого-то дома вышел Дурак с вёдрами, набрал воды, огляделся и плюнул в колодец. Ну и ну! Я к нему:

— Где здесь 83 хата?

— Моя хата с краю, ничего не знаю, — попятился он.

— Мне и надо с краю. А номер какой?

Но Дурак уже нырнул в калитку.

Я пошёл дальше. Опять табличка:

НЕ РОЙ ДРУГОМУ ЯМУ — САМ В НЕЁ ПОПАДЁШЬ!

А неподалёку — свежевырытая яма, лопата валяется. В яме Дурак плачет — видно, рыл и сам попал. Я его вытащил и спросил насчёт 83-й хаты. А Дурак даже спасибо не сказал. Тоже убежал в свою калитку, крикнул оттуда:

— Моя хата с краю — ничего не знаю!

На следующей калитке было написано:

ЗДЕСЬ ЗИМОЙ СНЕГУ НЕ ВЫПРОСИШЬ!

Я постучался. Стучаться пришлось долго. Наконец, в калитке приоткрылась щель, оттуда выскочила дощечка:

— ?

И карандашик привязан.

Я написал, что не нужно мне никакого снегу, а нужна 83-я хата. В ответ выскочило:

«Моя хата с краю, ничего не знаю!»

И добавлено на всякий случай:

«Снега нет!»

83-я с краю… Где ж мне её найти, с какого краю искать?

Вот устроились — у всех с краю! Ответить им трудно…Или вправду здесь никто ничего не знает — чего возьмёшь с Дураков?

А там, во дворце, ребята наедине с голодным Волком… Что же делать?

Я побежал вдоль улицы искать край. Тянулись стеной глухие заборы, колодцы, куда нельзя плевать, вырытые другим ямы…И тут я понял — у этой улицы никогда не будет ни конца, ни края, потому что она кольцом опоясывает царство и замыкается, подобно наручнику. Вот и получается, что все дома — с краю.

Все в стороне. Никто ничего не хочет знать. Царство Непроходимой Глупости. А меня наши ждут.

Был бы я Петровой, я бы, конечно, заревел. Лучше бы вместо меня пошёл Суховодов — он бы наверняка что-либо придумал. Только не останавливаться, на Куличках нельзя останавливаться! Хоть бы одна хата «не с краю»! Откуда-то ведь должен вестись отсчёт…

И всё-таки я её нашёл, маленькую хатку, которая не сумела втиснуться в общую улицу и была расположена чуть отступя, как бы в переулке.

На стук мне открыла девчонка, впустила в хату, выслушала, посочувствовала, а потом откинула платок и отвела прямо к 83-й хате с краю. Так её и звали: «Дурочка из переулочка». Хорошая девчонка, хоть и Дурочка. Если б не она — пропал!

Я мчался со всех ног, под мышкой у меня ворочался великолепный толстый бапашек в бумажке. Я очень беспокоился, что Сердитый меня не станет дожидаться, но он терпеливо ждал в условленном месте.

Наверное, в любой стране, даже самой дурацкой и несправедливой, встречаются хорошие люди!

Стоящая на телеге бочка была наполовину заполнена водой. Когда я в неё забрался, вода поднялась мне по грудь. Барашка я положил на плечи, как воротник, а Ворона вытащил из-за пазухи и посадил на барашка, чтоб не захлёстывала вода.

Ворон сидел нахохлившись и молчал.

Я мучился морально и физически. Морально из-за Ворона и потому что очень беспокоился, как там ребята, а физически — потому что вода была мокрая и холодная, а барашек на моей шее — вертлявый и тяжеленный.

Вот когда я по-настоящему завидовал Суховодову!

Волк выл на весь дворец, а я сразу успокоился — значит, голодный, пока никого не сожрал. От его воя Стражники, виджимо, разбежались кто куда, и я свободно проник во дворец. Вверх по лесьнице, по коридору, побыстрей отпер дверь, за которой слышался вой, и…

Петрова, Макар и Варвара, совсем белые от страха, стояли на подоконнике, готовые в любую минуту прыгнуть вниз, во двор, а Суховодов самоотверженно отражал атаки разъярённого Волка, который бросался на Суховодова, тут же с визгом отскакивая, будто его током било, но от суховодовской неприкосновенности ещё больше свирепел.

Как же я был прав, что оставил Суховодова здесь!

Я швырнул Волку несчастного барашка, которого тот тут же проглотил вместе с бумажкой. Брюхо у Волка раздулось, глаза погасли. Он зевнул, лёг на толстое своё брюхо, положил голову на лапы и грустно уставился в Лес.

Петрова свалилась с подоконника мне в руки и заревела в голос.

— Что тут бы-ы-ыло! Ты нарочно так долго шлялся, чтоб он меня сожра-ал! У, тварь!

Петрова пнула Волка ногой в бок. Тот даже не шевельнулся.

Понемного все успокоились, и я стал рассказывать про царство Непроходимой Глупости, про чёрный город, про то, какие в нём дурацкие порядки. Как Дураки обманывают друг друга и самих себя, про пироги с нерыбонемясом, про посёлок «Крайняя глупость», где у всех хата с краю…