Чайна Мьевиль - Нон Лон Дон

Тогда, чтобы докопаться до истины, она стала искать другие подходы к тайне: например, попыталась внимательно изучить различные технологии повышения прочности зонтичной ткани (и разумеется, мало что там поняла). Или набрала выражение «заклинатели погоды» и получила целую кучу ссылок, но все это оказалось полной чепухой, так что и тут зацепиться было не за что.

— Мам, — крикнула она, — а как называется наука, которая изучает погоду?

— Метеорология, детка, — ответила мама и потом еще раз произнесла это слово по слогам. — Тебе это что, в школе задали?

Диба не стала ей отвечать. Она ввела в поиск слово «метеорология» и вздохнула: безнадежно, на это слово, оказывается, существует четырнадцать с лишним миллионов сайтов. Тогда она поставила рядом со словом «метеорология» слова «смог», «общество» и «Лондон». И опять получила сотни тысяч адресов.

Это удивительно, сколько в Британии людей и организаций, которые занимаются погодой! Метцентр, метеорологические отделы при университетах, департаменты при мэрии Лондона, Королевское метеорологическое общество! Она щелкала по некоторым из них наугад и бегло просматривала газетные и журнальные статьи, посвященные лондонскому смогу 1952 года.

Вдруг ей бросился в глаза адрес одного сайта, который она в тот момент собиралась просмотреть: «кмето. орг».

А рядом стоял логотип «КметО», и вверху страницы было написано: «Королевское метеорологическое общество».

Выпучив глаза, Диба уставилась на логотип.

Так вот она, эта загадочная организация так называемых «заклинателей погоды»! Это у них учился господин Нетвердайбл! Вот оно, это слово «кмет»! И к старинным воинам, прозванным «шлемоносцами», оно, оказывается, не имеет никакого отношения!

«Просто это слово со временем стало звучать немного иначе, — подумала она. — Вместо „кмето“ удобней произносить „кмет“, а нонлондонцы подумали, что организация названа в честь старинных воинов-шлемоносцев. Обыкновенная ошибка, ничего более».

Но радость, которую принесло Дибе ее гениальное открытие, тут же несколько омрачилась.

«Минуточку, — подумала она, — но ведь Нетвердайбл говорил, что изучал у кметов магию. А теперь выясняется, что никакого тайного общества кметов не существует. Впрочем, как и „заклинателей погоды“. Ни магии, ни тайного общества. Все это лишь какое-то недоразумение».

А это значит…

Это значит, что Нетвердайбл все наврал.

«Может, я что-то не так поняла, — размышляла Диба. — Может, он говорил, что работал в КметО, а я просто осльшалась».

Четыре раза она набирала телефонный номер организации под этим названием, и каждый раз робела и клала трубку обратно. На пятый все-таки дождалась гудка. Ответил мужчина.

— Простите, нельзя ли поговорить с профессором Липстер, — попросила Диба.

Слава богу, голос ее не дрожал. Нет, нисколько не заметно, что она очень волнуется. К счастью, Диба как следует подготовилась к звонку, предварительно списав с веб-сайта несколько имен.

— Будьте добры, а по какому вопросу?

— Мне требуется кое-какая информация о человеке, который у вас работал… кажется, работал в вашей организации.

— Боюсь, ничем не смогу вам помочь, — холодно ответили на другом конце провода.

— Его фамилия Нетвердайбл, — сказала Диба. Услышав это имя, мужчина сразу переменил тон.

— Минутку, пожалуйста, — сказал он гораздо мягче, и Диба услышала, как он набирает внутренний номер.

— Алло? — раздался в трубке женский голос. — Ребекка Липстер слушает. Мне передали, что вы хотели поговорить со мной о Бенджамине Нетвердайбле. Это правда?

— Да, — ответила Диба. — Будьте добры, не могли бы вы рассказать, над чем он работал. Для меня это очень важно. Мне бы очень хотелось узнать об этом побольше…

— Послушайте, — прервала ее профессор Липстер. В голосе ее зазвучали подозрительные нотки. — Я не могу говорить о таких вещах. Кто вы?

— Я его дочь, — соврала Диба.

Наступила пауза. Диба затаила дыхание. Она понимала, что риск велик: ведь профессорша Липстер может легко догадаться, что Диба врет. Но она накануне репшла: если Нетвердайбл там действительно работал, это самый надежный способ убедить метеорологов передать ей оставшиеся после него записи. Она приготовилась врать до конца.

«Мой папа говорил, что оставил у вас кой-какие свои бумаги. Можно мне прийти и забрать их?» — заранее приготовила она фразу.

Но того, что случилось дальше, Диба никак не ожидала.

— О, простите, пожалуйста, — сказала профессор Липстер. — Конечно, я все понимаю, вам хочется знать о своем отце как можно больше. Я расскажу вам все, что знаю… Позвольте выразить вам свои соболезнования.

У Дибы от удивления глаза полезли на лоб.

— Вы должны гордиться своим отцом, моя юная леди, — продолжала между тем профессор Липстер. — Он был настоящий труженик, таких на свете мало. А в тот день… в тот день, когда произошло несчастье… Наш офис собиралась посетить госпожа Роули, глава Министерства окружающей среды, и ваш отец с нетерпением ждал ее приезда. Он не раз говорил, что она выполняет очень важную работу, и уже давно хотел встретиться с ней лично. Он сказал, что у него накопились к ней кое-какие вопросы. Она тоже неоднократно заявляла, что многого ждет от этой встречи. А когда… в общем, когда мы его обнаружили… визит был, конечно, отменен.

— Что же произошло?

Профессор Липстер немного помолчала, словно сомневаясь, стоит ли говорить.

— Вам, конечно, должно быть известно, — ответила наконец она. — В общем, мы считаем, что это был сердечный приступ. Вначале было предположение, что он проводил какой-то химический опыт, который закончился столь неудачно… дело в том, что его кабинет был весь в дыму. Но расследование показало, что в тот день он вообще не проводил никаких опытов. Он весь день писал. В то время он был занят одним историческим исследованием.

— А на какую тему? — спросила Диба.

Она лихорадочно пыталась связать концы с концами.

— Смог тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, — ответила профессорша. — Химический состав, объем ущерба, число заболевших, ну и так далее. Какие были предприняты меры. Да, кстати, было что-то такое, что интересовало его особенно остро… Что же это было… Минутку… Ах, вспомнила. Пэчевэ.

— Что-о? — переспросила Диба.

— Принят в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, — ответила Липстер. — Закон, благодаря которому нам удалось разрешить проблему смога. Да-а, это было знаменитое Постановление о чистом воздухе, — еще раз медленно повторила она.

— Вот оно что, — проговорила Диба. — Понятно.

— Может, у вас будут еще какие-нибудь вопросы? Я с удовольствием на них отвечу, — предложила Липстер.