Майкл Моллой - Ловушка для чародеев

В Спеллере, маленьком приморском городке, где жила Эбби Кловер, день выдался теплым и солнечным. Однако над громадным Дремучим лесом, что простирался за скалами, как из ведра лил холодный дождь.

Весьма потрепанного вида путник, с трудом пробиравшийся сквозь густые заросли, промок насквозь. Даже развесистые кроны старых деревьев не могли защитить его от струй дождя. Человек тащил тяжеленный чемодан. Выбиваясь из сил, он торопился вслед за черным вороном. Огромная птица перелетала с ветки на ветку, уводя путника все дальше в чащобу.

Внезапно человек споткнулся о корень дерева, выругался себе под нос и остановился, чтобы перевести дыхание.

— Эй ты, чертова птица, погоди минуту, — взмолился он хриплым шепотом. — Дай мне передохнуть, иначе я свалюсь с ног.

Ворон сложил крылья и уселся на краю дупла, зиявшего в стволе высохшего дуба. Взгляд немигающих глаз птицы был неотрывно устремлен на человека. Тот между тем снял свою черную шляпу, с широких полей которой вода стекала прямо ему за воротник, и принялся выжимать.

— Долго еще идти? — раздраженно спросил он.

В ответ ворон лишь презрительно каркнул, взмахнул крыльями и вновь устремился в чащу. Его измученному спутнику оставалось лишь встать, поднять свой чемодан и, бормоча проклятия, двинуться следом. Башмаки его громко чавкали в жидкой грязи.

Продираясь сквозь переплетения ветвей, человек слышал тихое шуршание, которое доносилось со всех сторон, и ощущал, что за ним наблюдает множество глаз. Но сколько он ни всматривался в заросли, взгляд различал лишь блестевшие от влаги зеленые листья.

Наконец ворон привел своего спутника на небольшую поляну, вокруг которой теснились старые угрюмые деревья. Под их высохшими ветвями притаилась маленькая хижина из потрескавшегося желтого кирпича, с крышей, поросшей лишайником. Из скрюченной трубы лениво выползали завитки вонючего дыма. Покосившуюся дверь обвивал ядовитый плющ. Каркнув напоследок, ворон юркнул в дыру под карнизом домишки.

Человек подошел к двери и пнул ее ногой.

— Эй, матушка! — нетерпеливо крикнул он. — Открывайте скорей! Это я, Вулфбейн.

— Подожди немного, — послышался в ответ надменный голос. — Я занята.

— Быстрее! — рявкнул в ответ Вулфбейн. — Я тут промок до костей!

Минуту спустя протяжно заскрежетал засов, и дверь со скрипом отворилась. В ноздри Вулфбейна ударил знакомый запах плесени и гнилья, и он сразу ощутил мгновенный приступ ностальгии.

— В каком бы доме вы ни поселились, матушка, там всегда благоухает одинаково, — сообщил он. — Я будто снова в детстве оказался.

Переступив через порог, Вулфбейн принялся оглядывать мрачное убранство хижины. Мать его тем временем вернулась к прерванным делам.

Единственная комната домика была сплошь заставлена пыльными стеклянными бутылками, банками и пузырьками. Некоторые из них содержали странного вида жидкости, порошки, кристаллы и высушенные травы. В других виднелись мертвые ящерицы, летучие мыши, змеи и всевозможные насекомые. Бутылки и склянки стояли не только на многочисленных полках, но и на каменном полу.

В очаге, над тлеющим пламенем, висел большой железный котел, в котором булькало какое-то варево.

На грязном деревянном столе возле окна лежала раскрытая огромная книга в кожаном переплете. Мать Вулфбейна, слегка нахмурившись, сосредоточенно пробегала глазами по строчкам. Во взгляде, который она мельком бросила на своего растрепанного сына, читалось неодобрение.

Сама Лючия Чизмен, как всегда, была одета по последней парижской моде. Прическа выглядела просто безукоризненно, да и макияж мог служить образцом безупречного вкуса. Несмотря на окружавшее ее запустение, выглядела Лючия так, словно собиралась на прием в королевский дворец.

— Дорогой мой, вид у тебя просто ужасный, — осуждающе изрекла она.

— Поглядел бы я на вас, матушка, если б вам пришлось тащиться за этим окаянным вороном через непроходимый лес, да еще в такой ливень, — пожал плечами Вулфбейн. — Кстати, почему вы не окружили дом ядовитой полосой? Я заметил, что в лесу полно эльфов.

— Эльфов тут и правда развелось многовато, — согласилась Лючия. — Да только людей тоже бродит достаточно. А ядовитая полоса может привлечь их внимание. Сам знаешь, я не большая охотница до незваных гостей, потому и залезла в такую глушь. Если бы я не послала Каспара, тебе бы ни за что не удалось найти дорогу.

— Клянусь, эта птица нарочно водила меня кругами, — буркнул Вулфбейн. — Я несколько раз проходил мимо одного и того же высохшего дерева.

При этих словах Каспар, устроившийся на стропиле под крышей, каркнул и довольно опустил голову на грудь.

— Сам виноват, — усмехнулась Лючия. — Житья не давал бедной птичке, когда был мальчишкой.

— Да он всегда меня терпеть не мог, — насупившись, возразил Вулфбейн. — Вот и приходилось выдирать ему перья…

— Хватит хныкать, сынок, — перебила его Лючия. — Мы с отцом послали тебя в лучший колледж вовсе не для того, чтобы ты стал нытиком. Скажи-ка лучше, зачем пожаловал? Что тебе от меня надо?

— Мне необходимо ненадолго спрятаться, — заявил Вулфбейн, который уже успел задвинуть свой чемодан в дальний угол комнаты и теперь развешивал у огня мокрые плащ и шляпу.

— А где ты взял такое скверное лицо? — осведомилась мать, когда Вулфбейн наклонился, чтобы коснуться губами ее мертвенно-бледной щеки.

— Вам не нравится? — спросил Вулфбейн, поворачиваясь к засиженному мухами тусклому зеркалу и пытаясь рассмотреть в нем отражение собственной физиономии — круглой и жизнерадостной.

— Ни дать ни взять — деревенский мясник, — заявила Лючия.

Вулфбейн кивнул:

— Вы на редкость догадливы, матушка. Я позаимствовал это лицо у мистера Баттона из Уитшира. Он действительно был местным мясником.

— Что ты позабыл в Уитшире? — рассеянно спросила Лючия, вновь поворачиваясь к фолианту в кожаном переплете.

— Я скрывался там от чародеев света. Знаете, они за мной охотятся.

— Да, я читала об этом в «Чародейских ведомостях», — подтвердила Лючия.

У Вулфбейна глаза на лоб полезли от удивления.

— Как газетчики пронюхали об этой истории? — пробормотал он. — Что они там понаписали?

— Взгляни сам, — пожала плечами Лючия, указав на чашу с водой, стоявшую на столе рядом с огромной книгой. — Напечатали огромное интервью с этим отвратительным типом, Чедвиком Стритом.

Вулфбейн подошел к столу и бросил в чашу монетку. Когда рябь улеглась, на поверхности воды проступили буквы.