Анна Устинова - Клятва московской принцессы

Никифор вернулся неожиданно быстро и выглядел мрачнее затянутого тучами неба.

– Умница, что вовремя! – похвалила Марина Николаевна. – Хорошо покатался?

– Плохо, – трагически тоном констатировал сын и, свирепо топоча по ступенькам, поднялся наверх.

– Какая муха его укусила? – озадачилась Марина Николаевна. – Вроде бы и погода хорошая, без дождя. Ладно, Егор, иди к нему, разберись там. Ты же уже почти все доделал.

Коржик умирал от страданий на собственной кровати, попирая в тоске заляпанными глиной кроссовками ни в чем не повинное чистое покрывало.

– По какому поводу печаль? – едва не хихикнул Егор. – Проблемы на личном фронте? Девушка отшила?

– Сними шифер с башки, чтобы крыша не ехала! – вызверился на него Никифор. – Самого тебя отшили! Мары дома не оказалось, – последнюю фразу он произнес столь трагическим тоном, будто с предметом его воздыханий действительно произошло что-то страшное.

– Вот уж фигня вопрос, – пожал плечами Егор. – Считаешь, она должна постоянно дома сидеть и тебя дожидаться? Тем более ты ее даже не предупредил, что после обеда опять собираешься.

– Нет, я ей говорил, – заспорил Никифор.

– А я утверждаю, что нет, – был совершенно уверен Егор. – Вот она и ушла куда-нибудь по делам.

– Какие еще дела! – врезал ногой по кровати Коржик. – Она здесь, кроме нас, никого не знает.

– В магазин, например, пойти…

– Она в него не ходит, ей не нужно, – перебил Никифор. – У них дома запасов на год вперед.

«Он и это уже проверил», – Егора подивила такая осведомленность, и он поинтересовался:

– Ник, а ты у них во второй комнате, случайно, не был?

– Чего я там забыл? – огрызнулся тот.

– Да просто любопытно…

– А мне нет.

Олицетворив конвульсивным дрыганьем ноги свое полное разочарование в этом жестком мире, где, как оказалось, нет места большой и чистой любви, он демонстративно отвернулся к стенке.

– Да брось ты. Завтра опять к ней поедем. Наверняка она будет дома, – пытался ободрить его Егор.

– Может, да, а может, и нет, – драматически изрек Никифор. – Мне вообще теперь наплевать.

– Что-то не замечаю, – вырвалось у Егора.

– А ты вообще, Граф, такой… Тебе все до лампочки! Даром, что прозрел, а ничего, кроме себя, не замечаешь!

Егор поперхнулся. Круто ж Мара забрала его друга! Умом он отчетливо понимал: Никифор злится совершенно не на него, но слышать злобные выпады в свой адрес все равно было обидно.

– Пойду-ка лучше пройдусь.

Никифор даже не удосужился повернуть голову. Егор, пожав плечами, спустился вниз. В кухне-гостиной было пусто. По-видимому, Марина Николаевна, справившись с приготовлением ужина, пошла к себе отдохнуть. Егор вышел на улицу. В какую сторону лучше направить стопы? Прогуляться по деревне? Неохота. Каждый встречный станет таращиться, как на диковинного зверя в зоопарке. Бабки зашепчутся за спиной: видели, дескать, москвич прошел? У Федора живет. Лучше уж двинуть к озеру, там, по крайней мере, пусто.

Лодка Федора Николаевича лежала на песке, запертая на цепь. Уровень воды со вчерашнего дня заметно понизился. Земля успела просохнуть. Егор пожалел, что не догадался захватить удочку, посидел бы сейчас и порыбачил, хоть какое-то занятие. А возможно, и рыба сегодня клюет.

Он кинул взгляд на противоположный берег. Там из-за крон деревьев поднималась вверх струя дыма. «Или Мара, или ее бабушка вернулись, – сделал вывод мальчик. – Коржику, что ли, пойти сказать? Пусть снова съездит и успокоится. Хотя если там только Потылиха, наоборот, еще больше расстроится. Может, лучше самому съездить?» Ему хотелось взглянуть на Потылиху, пока она снова не отбыла к каким-нибудь родственникам. Тем более делать было все равно нечего. Коржик еще не скоро придет в себя, до утра прозлится, пока опять Мару свою не увидит.

Возвратясь к дому, Егор осторожно вывел легкий велосипед из сарая и устремился в сторону дома Потылихи, рассчитывая, что до ужина запросто обернется туда и обратно. Путь лежал сквозь густой перелесок. Мальчик внимательно следил за дорогой, боясь пропустить нужный поворот. Тропинка огибала озеро с большим охватом, к тому же все время раздваивалась. Ему удалось ни разу не ошибиться. Вот уже впереди мелькнула крыша Косачевых. Затем показался и дом Потылихи.

Здесь Егора ожидало разочарование. Ни намека на дым над трубой. И полная тишина. Дом казался безлюдным, да и выглядел он сейчас совсем не столь чистеньким и ухоженным, как вчера и сегодня утром. Будто с момента последнего их приезда сюда прошло не полдня, а года три, а то и пять. Фундамент просел, забор покосился, крыльцо почернело, с резных оконных наличников облупилась краска. Егор потряс головой. Наверное, он просто раньше этого не замечал. В первый-то раз дом блестел под дождем, а сегодня утром тоже еще до конца не высох, вот и казалось, что краска свежая и блестит. Гораздо больше настораживала тишина. Птиц, правда, и прежде на участке Потылихи не было слышно, но теперь не жужжали и насекомые, и даже ветер не шелестел в ветвях. Егор нерешительно потоптался на месте. Зайти в калитку или не стоит? С другой стороны, если просто вернуться, зачем он вообще сюда ехал?

Калитка от его толчка противно скрипнула. Звук, вопреки законам акустики, в тишине не разнесся, а, словно ударившись о нее, затух. От этой странности у Егора мурашки пошли по телу. Да и калитка вроде бы утром открылась совершенно бесшумно. Хотя Коржик ведь тарахтел, как перфоратор, заглушая остальные звуки.

Во дворе Егор опустил велосипед на траву и направился к дому. Заглянуть сперва в окошко или сразу постучаться в дверь? Приличней, конечно, последнее. Мара ведь может заметить, как он в окно смотрит. А если там не она, а ее бабушка, получится еще хуже. Примет его за жулика, потом оправдывайся и доказывай…

Егор громко постучал. Никакого ответа. Он повторил попытку. Результат тот же. Подергал за ручку. Заперто. Выходит, и впрямь никого. Егор повернулся и ахнул. Дым, замеченный им с того берега, ему не почудился, только вот поднимался он не от Мары, а из трубы дома Косачевых.

Вывод напрашивался один: туда кто-то проник. Бродяги, наверное, заселились. Или у Косачевых купили хутор, и новые хозяева теперь туда переезжают? Надо пойти посмотреть. Если бродяги, потребуется вмешательство Федора Николаевича. Хотя, если Потылиха и впрямь ведьма, им и без дяди Феди не поздоровится. Пожалеют, что вообще сюда сунулись.

Егор подрулил к косачевским воротам. Людей не видать, машин – тоже. Заросли крапивы не тронуты. А не примяв их, не доберешься до дома. Дым тем не менее продолжал идти из трубы, свидетельствуя, что внутри кто-то есть.

Егор с трудом перелез через запертую калитку и, подобрав с земли палку, стал пробираться сквозь заросли. Как ни старательно он сокрушал хищные крапивные стебли, все равно обстрекался. И к моменту, когда достиг стены дома, руки зудели. Заглянуть в окна оказалось нереально, они были плотно забиты досками. Сквозь узкие щели вряд ли увидишь, что делается внутри. Вновь объявив войну зарослям, Егор стал пробиваться к крыльцу.