Кэза Кингсли - Глаз дракона

— Если у него такие медальоны есть, то он скорее в Алипиум ездит, чем в нью-йоркские пригороды.

Бетани задрала нос.

— Это не он мне подарил, а родители!

Эрек пожал плечами.

— А вдруг и ты здесь родилась?

Бетани вылезла из фонтана. Они снова сели на парапет и стали смотреть на воду.

— Забавно, — сказала девочка. — Если у тебя всю жизнь есть что-то необычное, ты совсем этому не удивляешься. Взять хоть мой медальон, к примеру.

Эрек кивнул.

— Я думаю, моя мама — какая-то… преступница.

Бетани вскинула брови.

— Не может быть!

— Может. Она знает, как взломать кладовую и сокровищницу. А откуда взялись деньги в сумке? Дома-то мы жили очень бедно. Вдруг ее неспроста посадили в тюрьму? Что, если она украла деньги и пустилась в бега? Ведь мы все время переезжали. Она знала, что ее вот-вот схватят. Понятно, почему она раньше не работала. Тогда нам денег хватало. А еще она не хочет говорить, чем занималась в Алипиуме.

— Но ты же все равно ее освободишь?

— Конечно. Она же моя мама. Она усыновила меня. Наверное, из-за этого и меня разыскивают. Вот почему она мне запретила называть свое имя. Наверное, меня заставят вернуть украденные деньги. А если не смогу, посадят в темницу. — Эрек нахмурился и умолк.

— А может, я и правда из Алипиума? — Бетани вертела в руках медальон. — Вдруг мои родители занимали высокое положение? Поэтому дядя Эрл и встречается теперь с важными людьми.

— А вдруг они были король и королева?

Бетани хихикнула.

— Если бы король Питер был моим отцом, мне бы сейчас сто лет уже стукнуло. Мои родители погибли. А у короля Питера были тройняшки.

— Да, точно. — Эрек встал. С одежды капало. — Идем?

Хлюпая водой в кроссовках, Эрек пошел в спальню переодеться. Разговор о маме напомнил ему вечер накануне ее исчезновения. Как ужасно он тогда себя вел! Они с мамой редко оставались наедине: она почти все время проводила на работе, а дома рядом всегда были братья и сестры. И вот наконец в тот вечер они пошли погулять вдвоем. За ними тогда еще увязался незнакомец. Эрек сказал об этом Джун, она обернулась, однако странного человека и след простыл.

— Какой ты у меня фантазер! — рассмеялась мама. — Вот бы и мне снова стать маленькой девочкой.

— Я не маленький.

— Ну конечно нет.

Эрек ел хот-дог. Они сели на скамейку рядом с каким-то стариком. Джун кивнула на клумбу — крошечный цветочный островок в море асфальта.

— Смотри внимательней. Тут обязательно есть фея. В городе им летать почти некуда.

Старик вскинул брови и тихонько засмеялся. И тут, в довершение всех бед, мама запела колыбельную, которую давным-давно сочинила для него. Она, к несчастью, все время так делала. Эрек подозревал, что этой песенкой она хочет развеселить и подбодрить его. Ведь он сирота, да еще с искусственным глазом. Старик сочувственно посмотрел на него.

Старик ушел.

— Мам! Я уже вырос. Хватит мне колыбельные петь.

— Да-да… — мечтательно ответила Джун.

Мало того что она его за малыша считает и не верит ему, так она еще и не слушает!

— Ненавижу эту песенку, — буркнул Эрек.

Джун с тревогой взглянула на него.

— Да? Помнится, раньше ты ее очень любил.

— Это раньше. А сейчас терпеть не могу. — В глубине души Эрек сразу пожалел, что не сдержался, однако молчать он больше не мог.

Мама выпрямила спину.

— Почему же?

— Она напоминает, что у меня нет отца. И что я одноглазый. Все настроение портится.

— У тебя есть отец.

— Да разве это отец? Он ни разу не прислал мне открытку на день рождения. Я не видел его даже на фотографии, никогда с ним не говорил. Он только рад, что избавился от меня.

Джун погладила мальчика по руке.

— Он тебя очень любит.

Эрек вспыхнул.

— Думаешь, я ничего не понимаю? — Он уже не мог остановиться. — Почему ты о нем не рассказываешь? И о моей матери тоже. Она умерла? Ты никогда не говорила, что она жива и любит меня. На самом деле отец меня бросил. Не хотел возиться с ребенком. Почему ты не откроешь мне правду? Про важные вещи ты не любишь говорить, только про цветочных фей. Как будто мне два года!

Он выговорился, но тут же почувствовал себя отвратительно.

Джун чуть не плакала. Сердце у мальчика сжалось. Она столько работала, так старалась ради него, а он довел ее до слез…

По дороге домой они молчали. Мама купила Эреку мороженое в шоколадной крошке, а ведь он знал, что денег им тратить нельзя. Мороженое было очень вкусное, только вот с горчинкой…

— А вдруг у Гекаты Джекил такого нет? И что еще за нитромечтарин? — Бетани и Эрек влезли во дворец и упали на бок. По дороге на кухню им встретилась королева Посейдония в тонком, как шелк, платье, сотканном из чешуек цвета морской волны. Ее скипетр украшала резьба — переплетение угрей и морских драконов. Друзья встали как вкопанные.

Королева показала длинным пальцем на Эрека.

— Вот ты где! — произнесла она глубоким, звучным голосом. — Нам надо поговорить.

Эрек в отчаянии посмотрел на Бетани и бросился было наутек, но Посейдония схватила его за руку.

— Не спеши.

Внезапно коридор превратился в просторный круглый зал. В бассейне резвились дельфины. Высокий стеклянный свод окружала фреска с угрями, скатами, осьминогами, водяными змеями и морскими звездами.

Королева сидела на возвышении, в кресле, похожем на гигантскую раковину. Она жестом пригласила Эрека сесть в такое же. Как ни странно, кресло оказалось вполне удобным, хоть мальчик и чувствовал себя в нем крошечным, словно жемчужина.

— Почему тебя зовут Эрек Рекс? — спросила Посейдония.

Он вздрогнул. Это конец. Теперь ему прикажут вернуть украденные деньги, а если он не сможет, посадят в тюрьму.

— Отвечай правду. Личнофикатор не ошибается. Тебя зовут Эрек Рекс?

Он кивнул. Язык прилип к нёбу.

— Почему?

Что тут было сказать? Откуда он знает, почему одного зовут так, а другого — иначе? Правда, такой ответ королеве вряд ли понравится. Мальчик пожал плечами. Сердце колотилось как бешеное.

— Ты сам выбрал это имя? Думал, так легче победить?

Мальчик покачал головой. Он совсем разволновался. В чем его подозревают? Что он такой же преступник, как и его печально известная мать?

— Откуда ты родом?

Эрек помедлил. Разве можно врать королеве? Но с другой стороны, как признаться ей во всем?