Вадим Чирков - Ликующий джинн

Девчонки — к ним по дороге присоединялись трое мальчишек — шли в дискотеку. Точнее — к дискотеке, потому что малышню на танцы не допускали. Так они и околачивались возле толкотни в бывшем Доме культуры весь вечер, шушукаясь, кокетничая перед мальчишками, шепча друг дружке на ухо жуткие тайны и хихикая. Славик как-то пошел с ними, но быстро вернулся домой: музыка там была позапрошлогодняя, до рэпа в Егоровке еще не доросли.

Женщины дома сначала сидели на крыльце. Потом становилось прохладнее, и обе — хоть время по ним засекай! — перебирались в "залу", где уже устроилась на стуле прямо перед телевизором бабушка. В теплых носках, в очках, за которыми при желании можно было увидеть закрытые глаза.

Все здесь, все подчиняются непреложным законам Повелителя-вечера! И в сознании Славика рождалось сопротивление, даже злость против этой покорности. И даже против тети Ани, ни в чем не повинной.

Хоть бы раз послушала маму, городскую жительницу, у которой тоже, наверно, есть что сказать или рассказать. А она говорит, говорит, говорит. Так у них весь вечер и проходит, а когда настает время спать (Вечер подал знак), тетя Аня поднимается и подводит итог: "Ну, поболтали и ладно". А мама так и не сказала ни слова, только кивала два часа подряд, и думала, наверно, не в силах остановить соседкин язык, о своем.

О чем неустанно рассказывала тетя Аня, Славик слышал урывками, когда заходил в комнату. В комнату он заходил, чтобы глянуть на будильник, который в полутьме показывал сколько-то без чего-то, или переброситься хоть словцом с мамой. Но тетю Аню перебить было невозможно:

— Туда бутылку идеи, сюда бутылку идеи…

— Это ж надо — пенсионеры на селе самые богатые люди! Живая копейка только у них, а у других шиш…

— В общем так: устали люди от перемен!..

От "бутылки идеи" отдавало далекими Гошей и Петюней. "Живая копейка" — это еще куда ни шло. Но как можно устать от перемен, которые, одни, и есть смысл жизни!

Когда тетя Аня уходила наконец, Славик спрашивал у мамы:

— А что за "бутылка идеи"?

— Я тоже не знала. Спросила — она удивилась. Водку здесь называют так, "Национальной идеей". Ты спать сегодня не собираешься? Глянь, какая на дворе темнота!

А над темнотой двора, где сидел, насторожив одно ухо, Полкан, сияли уже в ночном чистейшем небе звезды, стонала и пела голосами лягушек речка, в кустах на краю огорода верещали сверчки, потом всех заглушал рев чьего-то мотоцикла, на сумасшедшей скорости несшегося через все село. Сейчас самое время посидеть на крыльце, подняв голову к раскрошенным и растолченным в пыль алмазам наверху и вспомнить о далеких друзьях на планете Кукурбита. Поговорить бы, поговорить, откровенничая… но с кем? Не с кем. Не с кем!..

И как раз в это время, когда одиноко сидящего Славика прогоняли с крыльца в постель, папа, тоже маясь от одиночества, зашел в комнату сына, вдохнул знакомый запах, вздохнул и сел к компьютеру. Посмотрел молчаливые новости, пробормотал: "Не планета, а сумасшедший дом" и…набрал Славкин пароль, который случайно увидел как-то и запомнил. Вышел на его сайт.

Грех, грех — влезать в чужой сайт, это все равно, что влезать без спроса в чью-то душу, но старший Стрельцов так затосковал в этот вечер по родным, да и черт, видно, подтолкнул его руку, — он взял да и набрал Славкин пароль.

…и слишком много тайн появилось в последнее время у сына…

Переписка: о погоде, рэпе, конечно, новых электронных играх, об учителях, словечки, словечки… Дальше — машины, мотоциклы, качки-геркулесы, похожие на роботов… И вдруг — живой человек! Взъерошенная голова, мальчишка. Он пристально вглядывается в того, кто сидит перед компьютером. Разглядел — и не обрадовался.

— Я тебя знаю, — сказал непрязненно (старший Стрельцов вздрогнул от неожиданности), — ты Славкин папа. Высокий, как столб для проводов.

Мужчина оторопел настолько, что ничего не сказал в ответ.

— Как ты попал в Славкин компик?

— А ты? — вырвалось у Стрельцова старшего.

— Я — другое дело, — сказал мальчишка таким тоном, что Славикин папа понял: спорить здесь бесполезно. — Где Славик?

— Он сейчас в Егоровке, — послушно ответил папа.

— Егоровка? Так он там? Счастливец!

— А ты кто?

— Я?.. Я его друг.

— Как ты попал в его компьютер?

Опять неприязненная гримаса мальчишки.

— Это наш с ним секрет.

Папа Славика испугался, что дерзкий его собеседник возьмет да и исчезнет с экрана, и решил быть вежливым до конца.

— А как тебя зовут?

— Ну, Питя.

— Витя?

— Нет, Пи-тя.

— А-а… в каком городе ты живешь?

— В Туми.

— Туми? А полное название?

— Это и есть полное.

— Не знаю такого города.

Мальчишке, видимо, надоело отвечать на вопросы и и он спросил сам:

— Когда Славик будет дома?

— Через четыре дня, — снова послушно ответил папа.

— Вот что, — перешел совсем уж на приказной тон наглый мальчишка, — Он, наверно, беспокоится — тебе незачем знать, отчего. Ты поддерживаешь с ним связь?

И еще "на ты"!

— Да. Я жду звонка из Егоровки.

— Передай ему… Нет…

— Что передать?

— Передай ему, что звонил… пусть будет "звонил". Что звонил Питя и сказал, что все будет… все будет… — мальчишка подыскивал нужные слова. — Все будет… почти как с Бар-Косом. Он знает, о чем я. Повтори имя! — снова распорядился пацан.

— Бар-Кос.

— Не забудешь? — Так со Стрельцовым давно уже никто не говорил.

— Нет.

— Ну, будь здоров!

— И ты тоже…

На экране снова воцарился качок-геркулес с горой мышц, которые ему нужны только раз в году, когда он выходит на сцену. Все остальное время он носит на себе эту гору без толку. Она приходит в движение и вздувается, и сотрясается даже тогда, когда качку нужно взять со стола крошечную чайную ложечку.

Этими мыслями Андрей Стрельцов заслонился на время от наглого мальчишки, с которым только что разговаривал. На время. потому что тут же сами собой возникли вопросы: что это за Туми? что это за Бар-Кос?..

А что за фокусы творит компьютер?

Он начал его выключение, и пока на экране менялись картинки, пытался сообразить, что только что с ним было.

И постепенно, постепенно приходила догадка, что… ну, конечно! Ну, конечно, это опять Кукурбита! А этот мальчишка с прической типа "Ужас", Питя, — он ведь на самом деле величиной с карандаш! И что-то важное он хотел передать Славке, а попал на него! Так вот как они связаны — через компьютер! Две планеты — через компьютер! Наверняка это придумали коламбцы. У Славки — он чувствовал, чуял, догадывался — свой мир, о котором они с мамой ничего не знают! И кроме этого, есть, кажется, какая-то "карусель", земная, и о ней им тоже ничего не известно! И эта земная карусель — вот где загадка! — связана с Кукурбитой. Это ж надо!