Владислав Крапивин - Гваделорка

— Как? — не понял тот.

— Трос — тик. Имя такое.

— Неподходящее, — шепнул Ваня. — Тростик должен быть как тростинка.

— А его так зовут «от наоборот». И к тому же полное имя — Трофим…

Федя, Андрюшка и Никель тем временем встали под краем крыши — ловить «повышенную плотность». Вытянули руки. Но Федя вдруг сказал:

— Никель… ты это…

— Ну чего! — тонко возмутился Никель. — Я же не стеклянный!

— Ну, Никель… — проговорил и Андрюшка. Мягко так и… неумолимо.

— Зануды какие… — буркнул Никель, но послушался: отошел назад.

А Ваня наконец сообразил: прыгнул к сараю, встал рядом с Андрюшкой, тоже поднял растопыренные ладони.

«Плотность массы» у Тростика и правда была изрядная. Тем более что он сиганул с крыши не прямо, а с прискоком — сперва вверх, а потому уже в руки «спасателей». Те охнули и присели. Поставили Тростика, и Федя хлопнул его по голой пояснице.

— Акробат… «й — ёлки — палки». Чуть не раздавил…

Андрюшка спросил:

— Ты почему один, без Лики? Небывалая картина…

— Потому и один, что ищу ее, — сообщил Тростик. И на каждого посмотрел круглыми блестящими глазами. — Она пошла куда — то со своей мамой, а мне сказала, чтобы потом я пришел туда, где она будет на этюдах. И сама не знала где. И дала карточку для автомата, чтобы я позвонил. Автомат карточку, разумеется, сжевал. Вот я и пошел наугад… У вас ее не было?

— Давно уж не было… У нас какие этюды, все сто раз зарисовано… — сказал Федя.

Ваня встретился глазами с Никелем, и тот объяснил:

— Лика Сазонова — это юный гений. Пикассо в юбке…

— Хотя в общем — то чаще в штанах, — уточнил Андрюшка.

— Я в переносном смысле, — сказал Никель. Довольно сухо. Видимо, намекал: «Я обиделся, что не дали ловить Тростика».

Федя и Андрюшка обиду «не заметили». Андрюшка сказал Тростику:

— Можешь ведь позвонить сейчас… Ребята, у кого мобильник с собой?

— У меня! — поспешно сообщил Ваня. — Ой… надо только посмотреть: заправила ли его ба… Лариса Олеговна. А то было по нолям…

Оказалось, что Лариса Олеговна успела перевести через автомат двести рублей. В самом деле — не оставлять же внука без «поводка»!

Ваня повернулся к Тростику:

— Говори номер, я наберу… Или хочешь сам?

— Лучше ты, у меня мало опыта… А ты кто?

— Это Ваня, — сообщила Лорка. — Он приехал из Москвы на каникулы…

— Привет, — снисходительно отозвался Тростик. — А я Трофим… Я бывал в Москве, только плохо ее помню. Мне было два года…

— Побываешь еще, — утешил Ваня. — Тогда приходи в гости… А какой номер — то?

— Ладно, приду… Нажимай… Восемь, девятьсот шестнадцать, шестьсот десять… — Он говорил четко и без запинки. Видать, помнил номер назубок… Ваня нажал последнюю кнопку, дождался гудка и протянул Тростику трубку. Тот притиснул ее к уху, свел маленькие рыжеватые брови. Облизал губы. И вдруг заговорил, слегка захлебываясь:

— Ну, конечно, я, а кто же по — твоему! Дала какую — то дохлую карточку, а теперь «куда ты пропал»!

Звук в трубке был громкий, слова собеседницы Тростика расслышали все:

— Сейчас — то откуда ты звонишь, несчастье мое?

— Сама несчастье! Я звоню со двора Чикишевых. Здесь Трубачи и Никель, и Лорка… они все удивляются, почему ты куда — то провалилась. А еще Ваня из Москвы. Это он дал мне телефон. А то я не знал, что делать. Измотался весь, пока скакал по крышам…

— Силы небесные! Чего тебя на крыши — то понесло?!

— Не ясно, что ли? На земле гуси!

— И не стыдно? — услышали все. — До сих пор боишься паршивых гусаков, как детсадовский младенец.

— Да! — ничуть не устыдился Тростик. — Знаешь, как цапают! В прошлый раз Горыныч мне вон какую отметину сделал! — Тростик извернулся и показал всем сзади под коленом лиловый след гусиного щипка. Лика видеть синяк, разумеется, не могла, но, судя по всему, знала о нем раньше.

— Дал бы этому Горынычу пинка!

— Ну, ты окончательно несообразительная! — возмутился Тростик. — Разве гуси реагируют на пинки? Они боятся только палок! Я, конечно, могу врезать по Горынычу дрыном, но вдруг снесу ему башку? Или перебью шею? Бабка Решеткина помрет с горя. И Горыныча все — таки жалко. Он дурак, но живой же все — таки…

— Ты гуманист, — сообщила издалека Лика.

— А чего ты обзываешься?!

— Это не обзывание, а наоборот… Не обижайся, Тростиночка…

Тростик подумал и сообщил:

— Я все — таки обиделся… А куда приходить — то?

— Никуда. Я сама к вам приду. Я недалеко… А чтобы не обижался, принесу подарок.

Обида Тростика испарилась.

— А какой?!

— Какой — какой… С корабликом, конечно. Принесу — увидишь… Жди, я скоро. — И в трубке запикало. Тростик протянул ее Ване.

— Большое спасибо…

— На здоровье, — серьезно сказал Ваня. И вдруг почувствовал, что ему хочется пройтись пятерней по щетинистой стрижке Тростика. Но тот, конечно, рассердился бы: не младенец ведь… Тростик, извернувшись опять, разглядывал гусиный щипок и тер его помусоленным пальцем.

— У Тростика морская коллекция, — объяснила Лорка. — Он собирает все, что связано с морем. Открытки, пуговицы с якорями, ракушки, кораблики…

— У меня кусочек фрегата «Паллада» есть, — сообщил Тростик. — Поднятый из — под воды. Мне подарил сосед дядя Толя, он раньше на Дальнем Востоке был рыбаком. Он хороший сосед, только пьет часто… Мама поэтому не стала выходить за него…

Откровенность Тростика встретила молчаливое понимание. А он добавил:

— Лика сказала, что правильно…

Ваня пошарил в кармане штанов. Когда они с Ларисой Олеговной покупали этот костюм, продавщица подарила Ване рекламную карточку швейной фирмы «Капитан Грант». На карточке был синий земной шар и корабли с пузатыми парусами. Все это имело отношение к Жюлю Верну, и Ваня с удовольствием сунул карточку в карман. Так и ходил с ней… А теперь вытащил.

— Смотри. Хочешь такую?

— У — у… — Тростик весь прямо засветился. — А ты… тебе не жалко?

— Немножко жалко, — сказал Ваня, чтобы добавить ценности подарку. — Но это ничего. Тебе нужнее…

Тростик не стал отказываться. Взял карточку на ладонь, бормотнул «спасибо» и уперся в нее коричневыми глазами — пуговицами.

Ваня придвинулся к Лорке, шепнул:

— А Лика, она кто? Его сестра?

— Нет… но почти. Она его отыскала в прошлом году…

Год назад Анжелика Сазонова поспорила с учителем рисования — из — за отраженного солнечного луча на звездном глобусе.

Глобус был блестящий, лимонный, размером с маленький арбуз. Расчерченный тонкой градусной сеткой, усыпанный черными веснушками звездных отметин и мелкими надписями (Лика специально подходила вплотную, чтобы разглядеть). Его оплетали никелированные кольца и дуги. А держался этот симпатичный шарик на лакированной подставке с четырьмя точеными столбиками.