Жюль Верн - Том 3

Воистину ужасный удар! Но, так или иначе, жребий был брошен и путь к отступлению отрезан.

Глава IV Моральные доказательства

Приказ об аресте Жоама Дакосты, скрывавшегося под именем Гарраля, отдал помощник главного судьи Висенте Жаррикес. Этот низкорослый угрюмый человечек после сорока лет службы в уго­ловном суде отнюдь не сделался доброжелательнее к подсудимым. Он разобрал так много уголовных дел, судил и осудил так много злоумышленников, что невиновность любого подсудимого заранее казалась ему невозможной. Разумеется, он не судил против сове­сти, но совесть его обычно не поддавалась ни уверениям обвиняе­мых, ни доводам защиты. Как многие председатели суда, он не давал воли чересчур снисходительным присяжным.

Но Жаррикес отнюдь не был злым человеком. Вспыльчивый и непоседливый, любитель поговорить, он принадлежал к таким людям, о каких говорят: «Себе на уме», — и на первый взгляд казался смешным: на щуплом теле большущая голова с копной всклокоченных волос, заменявших ему судейский парик, острые, как буравчики, глаза, на редкость проницательный взгляд, круп­ный нос, которым он, наверное, шевелил бы, если б умел, и уши, как будто нарочно оттопыренные, чтобы ловить даже самые отда­ленные звуки, неуловимые для обычного слуха. Его беспокойные пальцы, как у пианиста, упражняющегося на немой клавиатуре, без устали барабанили по столу, над которым возвышался его непропорционально длинный торс, когда он сидел в председатель­ском кресле, то скрещивая, то вытягивая свои короткие ножки.

В частной жизни судья Жаррикес, закоренелый холостяк, отрывался от книг по уголовному праву ради трапез, виста, шахмат, в которых слыл мастером, но чаще всего для решения всевозможных головоломок, загадок, шарад, ребусов [54] Ребус(лат.rebus) - загадка, в которой искомое слово или фраза изображены комбинацией фигур, букв, знаков. , анаграмм [55] Анаграмма - слово или словосочетание, образованное перестановкой букв, составляющих другое слово, например: "мука" - "кума". , логогрифов [56] Логогриф - род шарады, для решения, которой нужно отыскать загаданное слово и образовать от него новые слова путем перестановки или выбрасывания отдельных слогов или букв, например: целое - часть дерева, без одной буквы - река, без двух - местоимение, без трех- пред-лог (крона, Рона, она, на). и тому подобного. Это было его любимым занятием, как, впрочем, и многих его европейских собратьев по профессии.

В деле Дакосты Жаррикесу не придется вести следствие или дознание, направлять прения в суде, подбирать соответствующие статьи закона и, наконец, выносить приговор. К несчастью для икитосского фермера, все эти процедуры были уже выполнены. Двадцать три года назад Жоама Дакосту арестовали, осудили, срок отмены наказания за давностью еще не наступил, никакого хода­тайства о смягчении приговора подавать не разрешалось, проше­ние о помиловании не могло быть принято. Следовательно, остава­лось только установить личность преступника и, как только придет приказ из Рио-де-Жанейро, исполнить решение суда.

Но Жоам Дакоста, без сомнения, заявит о своей невиновности. Долг судьи, независимо от его личного мнения, выслушать осу­жденного. Весь вопрос в том, какие доказательства сможет он представить в свою защиту. Если Дакоста не мог привести их своим первым судьям, в состоянии ли он привести их теперь?

Это и следовало выяснить на допросе.

Приходилось, однако, признать, что случай не из числа рядо­вых. Не так уж часто бывает, что приговоренный к смерти, живя счастливо и беззаботно за границей, добровольно возвращается на родину, чтобы явиться в суд, которого по опыту прошлого должен бояться. Такой случай должен заинтересовать даже судью, пресы­щенного всякими неожиданностями в судебных процессах. Поди узнай, является ли это глупой и наглой выходкой преступника, которому надоело скрываться, или стремлением доказать неспра­ведливость приговора любой ценой?

На следующий день после ареста Жоама Дакосты судья Жарри­кес отправился в тюрьму на улицу Бога-Сына, где содержали арестанта.

Тюрьмой служил бывший миссионерский монастырь на берегу одного из главных каналов города. Прежних добровольных за­творников в этом старом здании, плохо приспособленном для своего нового назначения, сменили теперь узники поневоле. Ком­ната, отведенная Жоаму Дакосте, не походила на мрачные тюрем­ные камеры нашего времени. Это была обычная монашеская келья с выходившим на пустырь зарешеченным окном без «козырька»; в одном ее углу стояла скамья, в другом на полу лежал соломенный тюфяк и рядом — кое-какие предметы первой необходимости.

Двадцать пятого августа Жоама Дакосту вызвали около одинна­дцати часов утра и привели в помещение для допросов, устроенное в бывшей монастырской трапезной.

Судья Жаррикес уже сидел за столом в высоком кресле спи­ной к окну — с тем чтобы лицо его оставалось в тени, а свет падал на лицо заключенного. Его письмоводитель сидел на дру­гом конце стола, засунув перо за ухо, бесстрастный, как все судейские чиновники, готовый начать записывать любые вопросы и ответы.

Жоама Дакосту ввели в кабинет, и по знаку судьи стража вышла.

Жаррикес долго вглядывался в осужденного. А тот поклонил­ся ему и встал, держась, как подобало — не вызывающе и не подобострастно, с достоинством ожидая, когда ему станут зада­вать вопросы.

— Имя и фамилия? — начал судья Жаррикес.

— Жоам Дакоста.

— Возраст?

— Пятьдесят два года.

— Где живете?

— В Перу, в деревне Икитос.

— Под какой фамилией?

— Гарраль.

— Почему вы взяли себе это имя?

— Потому что я двадцать три года скрывался от бразильской полиции.

Судья Жаррикес, не привыкший к такому поведению допра­шиваемого, вздернул свой длинный нос.

— А почему бразильская полиция преследовала вас?

— Потому что в тысяча восемьсот двадцать шестом году я был приговорен к смертной казни по делу о краже алмазов в Тижоке.

Приближалась минута, когда полагалось задать обязательный вопрос, за которым следовал неизменный ответ обвиняемого, кто бы он ни был: «Ни в чем не виноват». Пальцы судьи Жаррикеса начали тихонько барабанить по столу.

— Жоам Дакоста, — спросил он, — что вы делаете в Икитосе?

— Я владелец фазенды и управляю довольно крупным по­местьем.

— Оно приносит доход?

— И немалый.

— Давно вы покинули вашу фазенду?

— Больше двух месяцев назад.

— Зачем?

— Для этого, господин судья, у меня был повод, но истинная цель заключалась в другом.

— Какой повод?

— Сплавить в провинцию Пара большую партию строевого леса, а также доставить груз сырья, добытого на берегах Амазон­ки.