Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Дары Cмерти

– Спасибо, Кикимер, мне просто нужно отлучиться на минуту… э-э… в ванную комнату.

Сознавая, что Гермиона не сводит с него подозрительного взгляда, Гарри торопливо поднялся по лестнице в вестибюль, потом на второй этаж, влетел в ванную и запер за собой дверь на задвижку. Покряхтывая от боли, он склонился над чёрной умывальной раковиной, над её кранами в виде разинувших рот змей и закрыл глаза…

Он шёл по сумеречной улице. По обеим сторонам от него поднимались высокие, словно пряничные, дома с деревянными фронтонами. Он подошёл к одному из них, увидел, как его белая рука с длинными пальцами стучит в дверь. Его охватывало возбуждение…

Дверь растворилась, на пороге появилась смеющаяся женщина. Она взглянула в лицо Гарри, и её весёлость сменилась ужасом…

– Грегорович? – произнёс он высоким, холодным голосом.

Женщина покачала головой, попыталась закрыть дверь, но белая рука твёрдо держала её, не позволяя даже сдвинуть с места.

– Мне нужен Грегорович.

– Er wohnt hier nicht mehr! – тряхнув головой, крикнула женщина. – Он здесь не живёт! Не живёт! Я не знаю такого!

Оставив попытки закрыть дверь, она начала отступать в тёмную прихожую, и Гарри скользящей поступью последовал за ней, вытаскивая длинным пальцами палочку.

– Где он?

– Das weiß ich nicht! Он съехал! Я ничего не знаю, не знаю!

Гарри поднял палочку. Женщина закричала. В прихожую выбежали двое детей. Женщина попыталась заслонить их руками. Вспышка зелёного света…

– Гарри! ГАРРИ!

Он открыл глаза, осел на пол. Гермиона снова заколотила в дверь.

– Гарри, открой!

Гарри понимал – он кричал что-то. Он встал, отпер дверь, Гермиона тут же влетела в неё, едва не упав, и подозрительно оглядела ванную. За ней вошёл Рон, нервно потыкал в углы холодной ванной комнаты палочкой.

– Что ты здесь делал? – строго спросила Гермиона.

– А как по-твоему, что? – с вялой бравадой поинтересовался Гарри.

– Ты так орал, точно тебе башку отрывают, – сообщил Рон.

– А, ну да… наверное, я задремал или…

– Гарри, пожалуйста, не делай из нас идиотов, – сказала Гермиона и с силой вздохнула. – Мы же знаем, что у тебя опять заболел шрам, ты побелел как полотно.

Гарри присел на край ванны.

– Ну хорошо. Я только что видел, как Волан-де-Морт убивает женщину. Сейчас он, наверное, уже убил всю её семью. Без всякой нужды. Это как с Седриком, они просто подвернулись ему под руку…

– Ты же должен был прекратить это, Гарри! – воскликнула Гермиона, и голос её гулко отразился от стен ванной комнаты. – Дамблдор хотел, чтобы ты прибегал к окклюменции. Он считал эту связь опасной – ею может воспользоваться Волан-де-Морт! Какой смысл смотреть, как он убивает и пытает людей, если ты не можешь помочь им?

– Так я узнаю, что он делает, – ответил Гарри.

– Значит, ты даже не пытаешься отключиться от него?

– Я не могу, Гермиона. Ты же знаешь, с окклюменцией я не в ладах, мне так и не удалось по-настоящему освоить её.

– Да ты и не старался никогда! – запальчиво сказала она. – Я не понимаю, Гарри, тебе, что же, нравится эта особая связь, отношения – не знаю что?..

Она примолкла, увидев взгляд, которым он смерил её, вставая.

– Нравится? – негромко спросил он. – А тебе бы это понравилось?

– Мне… нет… Прости, Гарри, я не хотела…

– Я ненавижу и эту связь, и то, что ему удаётся вторгаться в меня, что я начинаю видеть его, когда он становится особенно опасным. И тем не менее я собираюсь использовать всё это.

– Дамблдор…

– Забудь о Дамблдоре. Выбираю я и никто больше. А я хочу понять, зачем ему понадобился Грегорович.

– Кто?

– Заграничный мастер, изготовитель волшебных палочек, – ответил Гарри. – Это он сделал палочку Крама, и Крам считает его лучшим из всех.

– Но ты же говорил, что Волан-де-Морт держит где-то у себя Олливандера, – сказал Рон. – Если у него уже есть один мастер, зачем ему второй?

– Возможно, он разделяет мнение Крама, считает, что Грегорович лучше. Или думает, что Грегорович сумеет объяснить ему, что сделала моя палочка, когда он гнался за мной. Олливандер этого сказать не смог.

Гарри взглянул в пыльное потрескавшееся зеркало и увидел, как Рон и Гермиона обменялись за его спиной многозначительными взглядами.

– Гарри, ты всё время твердишь о том, что сделала твоя палочка, – произнесла Гермиона, – но ведь это сделал ты! Почему ты так упорно отказываешься признать силу, которой обладаешь?

– Потому что понимаю: никакой силы у меня нет! И у Волан-де-Морта тоже, Гермиона! Мы с ним оба знаем, что произошло!

Они гневно глядели друг на друга. Гарри понимал, что не убедил Гермиону, что она подыскивает возражения – и против того, что он говорит о своей палочке, и против его решения допустить Волан-де-Морта в своё сознание. К облегчению Гарри, в их спор вмешался Рон.

– Брось, – сказал он Гермионе. – Это его дело. Но если мы решили отправиться завтра в Министерство, так надо ещё раз пройтись по всему плану.

Гермиона без всякой охоты – и Гарри, и Рон видели это – отказалась от дальнейших препирательств, хоть Гарри и понимал, что она снова примется за него при первой же возможности. Пока же они вернулись в подвальную кухню, где Кикимер уже выставил для них на стол и тушёное мясо, и пирог с патокой.

Спать они легли поздно ночью – после того как провели несколько часов, снова и снова обсуждая все подробности своего плана, пока не выучили его наизусть и не смогли слово в слово пересказать друг другу. Гарри, который спал теперь в комнате Сириуса, ещё минут десять лежал, глядя при свете палочки на старую фотографию отца, Сириуса, Люпина и Петтигрю и шёпотом повторяя себе весь план. Однако, погасив палочку, он снова начал думать не о блевальных батончиках, Оборотном зелье и тёмно-синих мантиях хозяйственного персонала, но о мастере Грегоровиче и о том, долго ли ещё удастся ему прятаться от Волан-де-Морта.

– Выглядишь – хуже некуда, – сообщил в виде приветствия Рон, пришедший, чтобы разбудить Гарри.

– Это ненадолго, – зевнув, ответил тот.

Гермиону они нашли внизу, на кухне. Она с несколько маниакальным выражением, которое у Гарри ассоциировалось с пересдачей экзамена, сидела над поданными ей Кикимером кофе и горячими булочками.

– Мантии, – произнесла она, поприветствовав Рона и Гарри нервным кивком, и снова начала рыться в своей бисерной сумочке. – Оборотное зелье… мантия-невидимка… отвлекающие обманки… возьмите на всякий случай по паре штук… блевальные батончики, кровопролитные конфеты, Удлинители ушей…

Проглотив завтрак, они поднялись в вестибюль – Кикимер проводил всех троих поклонами и обещанием приготовить к их возвращению бифштексы и пирог с почками.

– Какой он всё-таки милый, – любовно сказал Рон, – а я-то хотел отрезать ему голову и приколотить её к стене.