Карлос Сафон - Дворец полуночи

Твердо решив не дать себе заблудиться в паутине подземных ходов, Бен пустился в обратный путь и ускорил шаг. Он точно не знал, сколько прошло времени, и укладывается ли он в те полчаса, что ребята назначили до встречи под вокзальными часами. Путешествуя по бесконечным коридорам Джитерс Гейт, он почти поверил, что существует какой-нибудь закон физики, который гласит, что в отсутствие света время бежит быстрее.

Бену стало казаться, что он прошагал уже много миль в темноте, когда прозрачное свечение, исходившее из просторного помещения под куполом Джитерс Гейт, очертило контуры выхода из туннеля. Бен вздохнул с облегчением и устремился к свету, пребывая в уверенности, что благополучно спасся из кошмарного лабиринта после долгих странствий.

Но хорошее настроение продержалось недолго. Как только туннель остался позади и Бен ступил в узкую рельсовую колею, тянувшуюся между двумя соседними перронами, оптимизм моментально улетучился, и его вновь охватила тревога. Станция выглядела совершенно безлюдной, и в поле зрения не было никого из оставшихся членов общества «Чоубар».

Бен запрыгнул на перрон и пробежал метров пятьдесят до часовой башни. Лишь эхо собственных шагов и грозовые раскаты нарушали его одиночество. Бен обогнул башню и остановился у подножия большого циферблата с искореженными стрелками. Часы не требовались, чтобы понять, что время назначенной встречи давно прошло. Бен прислонился к почерневшим кирпичам, из которых была сложена стена башни. Следовало признать, что его идея разделиться на группы, дабы повысить эффективность поисков, не принесла ожидаемого результата. Разница между нынешним моментом и минутой, когда он переступил порог Джитерс Гейт, заключалась в том, что теперь он совсем один. Он потерял не только Шири, но и всех остальных друзей.

Гром грянул с особой яростью, словно небо раскололось надвое с одного удара. Бен решил начать поиски друзей. И его не волновало, сколько понадобится времени, чтобы найти и вызволить их — неделя или месяц. При существующем раскладе он не видел иного выхода. Бен направился к центральному перрону в сторону дальнего крыла Джитерс Гейт, где прежде находились служебные помещения, кассы, залы ожидания и небольшая империя сувенирных лавок, кафе и ресторанов, превратившихся в головешки всего через несколько минут после начала активной жизни. И только тогда мальчик заметил сияющее покрывало, белым пятном выделявшееся на полу в одном из залов ожидания. Память подсказала Бену, что, когда он в последний раз видел это место, блестящей атласной ткани там не было. Он рванулся вперед и от волнения не заметил, что в темноте его дожидалась неподвижная фигура.

Бен опустился на колени около покрывала и несмело протянул к нему руку. Ткань была пропитана темной и теплой жидкостью. Она показалась ему смутно знакомой на ощупь и вызвала инстинктивное отторжение. Под покрывалом угадывались формы, которые Бен принял за осколки какого-то предмета. Он достал заветный коробок спичек, собираясь зажечь огонь и при свете изучить находку. Но тотчас выяснилось, что у него осталась лишь одна спичка. Смирившись с неизбежным, он решил приберечь ее на всякий случай. Напрягая зрение, Бен попытался разглядеть в потемках как можно больше подробностей. Он надеялся нащупать след, который пролил бы свет на судьбу друзей.

— Серьезное испытание — смотреть на собственную пролитую кровь, не так ли, Бен? — произнес Джавахал у него за спиной. — Кровь твоей матери, равно как и я, не нашла покоя.

У Бена предательски задрожали руки, он медленно повернулся. Джавахал восседал на краю металлической скамейки, словно царь теней на троне, воздвигнутом среди обломков катастрофы и разорения.

— Ты не хочешь спросить меня, где твои друзья, Бен? — поинтересовался Джавахал. — Может, ты боишься получить неутешительный ответ?

— А вы ответите, если я спрошу? — откликнулся Бен, застывший без движения около окровавленного покрывала.

— Возможно, — улыбнулся Джавахал.

Бен старался не смотреть в гипнотизирующие глаза Джавахала. Но труднее всего ему было отделаться от нелепой мысли, которую ему как будто кто-то навязчиво вдалбливал в голову, внушая, что роковая тень, с которой он разговаривал в декорациях, словно позаимствованных в преисподней, есть его отец или то, что от него осталось.

— Одолевают сомнения, Бен? — с участием спросил Джавахал. Казалось, он наслаждался сценой.

— Вы не мой отец. Он никогда не причинил бы зла Шири, — с жаром выпалил Бен.

— Кто тебе сказал, что я собираюсь причинить ей зло?

Бен вскинул брови. Джавахал протянул руку, обтянутую перчаткой, и погрузил ее в лужу крови, растекавшуюся у ног, потом поднял ее и провел по лицу пальцами, обагренными кровью.

— Когда-то очень давно, Бен, — начал Джавахал, — женщина, чья кровь пролилась на этом самом месте, была моей женой и матерью моих детей, одного из которых назвали как тебя. Странно думать, что воспоминания порой имеют свойство превращаться в кошмары. Я до сих пор тоскую по ней. Ты удивлен? Кто, по-твоему, твой отец? Человек, существующий в моих воспоминаниях, или лишенная жизни тень, которую ты видишь перед собой? Отчего ты думаешь, что между ними есть какая-то разница?

— Разница очевидна, — возразил Бен. — Мой отец был хорошим человеком. А вы всего лишь убийца.

Джавахал опустил голову и слегка кивнул. Бен повернулся к нему спиной.

— Наше время истекает, — сказал Джавахал. — Пора нам встретиться с судьбой. Каждому со своей. Мы теперь все взрослые, верно? Ты знаешь, что означает зрелость, Бен? Позволь отцу объяснить. Взросление есть не более чем процесс осознания, что все, во что ты верил в юности, — обман. И наоборот, все, что мы отвергаем в юные годы, оказывается истиной. Когда ты собираешься повзрослеть, сын мой?

— Ваша философия меня совершенно не занимает, — с отвращением сказал Бен.

— Придет время, и ты вспомнишь мои слова, сынок.

Бен обернулся и с ненавистью посмотрел на Джавахала.

— Чего вы хотите? — резко спросил он.

— Я хочу исполнить свой обет. Обет, который не дает погаснуть моему пламени.

— И что же это? — полюбопытствовал Бен. — Совершить преступление? Это станет вашим последним подвигом?

Джавахал возвел глаза к небу, выражая всем видом смирение.

— Различие между подвигом и преступлением обычно зависит от точки зрения, Бен. Я же всего лишь дал обет найти новое пристанище для своей души. И такое пристанище дадите мне вы, мои дети.

Бен стиснул зубы, чувствуя, как приливает к вискам вскипевшая кровь.

— Вы не мой отец, — сказал он, взяв себя в руки. — И мне стыдно, что когда-то вы им были.

Джавахал снисходительно улыбнулся.