Пол Стюарт - Древний странник

Крохгоблин начал хмуриться, видя явное преимущество Вилбуса, и украдкой стал оглядываться по сторонам, как будто собираясь молниеносно ускользнуть.

— Ну, нет, — сказал Леприкс, схватив его за загривок. — Никуда ты не денешься.

Они вместе следили за окончанием боя, который не занял много времени. Через несколько секунд раздался стон побеждённого и триумфальный вопль победителя. Им был Вилбус Хитрый.

Леприкс со злобной ухмылкой обратился к крохгоблину:

— Время платить.

Косые лучи света падали на девятый набор ступеней, обращённых к востоку. Это место, известное также как «чанкерс», служило для встреч Верховных деканов всех школ Санктафракса. Здесь они обсуждали интересующие их вопросы, так как, при всей сложности их работы, у них было больше общего друг с другом, чем с коллегами из их собственных школ. Само слово «чанкерс» происходило от древнетрогского «шанкир», что было названием гнездовищ малой лесной совы, хитрой птицы Дремучих Лесов, которая, как утверждалось, собирается в стаю, чтобы наметить следующую жертву для охоты. Как и эта птица, становившиеся Верховными деканами академики казались хитрыми, умными и шумными.

— Я вижу, Сефтус решил удостоить нас своим отсутствием и в этот раз, — заметил Верховный декан Школы Дождя.

— Он слишком для нас хорош, — отозвался Верховный декан облаковедов.

— Как и все остальные дымковеды, фыркнул Верховный декан Школы Ветра. — С тех пор как Линиус Паллитакс стал Высочайшим Академиком, они все более невыносимы.

— И они стали ещё хуже, с тех пор как Линиус Паллитакс переехал во Дворец Теней, — добавил четвёртый Верховный декан.

— Они подавляют всех остальных, — пожаловался ещё один. — А Высочайший Академик бездействует, несмотря на все свои хорошие слова о равенстве.

— Равенство?! — иронически вопросил ещё кто-то. — Эти процеживатели Дымки получают все привилегии. Он о них только и заботится. А на всех остальных — ноль внимания.

— Чудовищно! — сказал Верховный декан Школы Облаков.

— Возмутительно! — сказал Верховный декан Школы Ветра.

— Пятьдесят золотых — моё последнее предложение, — сказал высокий ученик с носом картошкой.

— Но, Скилликс, — сказал второй ученик, — говорю тебе, нет у меня пятидесяти золотых.

— Тогда побереги моё время, Коротышка, — глумливо усмехнулся Скилликс, отворачиваясь.

Коротель вздрогнул. Он ненавидел своё прозвище. Но сейчас было не до обид. Только два дня до очень важного экзамена по Процеживанию Дымки, он почти не подготовлен и нуждается в любой помощи, которую может получить. А у Скилликса, как он слышал, есть копия экзаменационной работы. Если он её получит, он подготовится — и пройдёт. Если нет — его выкинут. А если произойдёт, это , то его отец, важная шишка в Лиге, лишит его наследства.

Коротель рванулся за уходящим учеником.

— Ну постой! — закричал он, хватая того за одежду.

— Пусти! — сказал Скилликс, выворачиваясь и стряхивая молодого ученика, как букашку.

— Ты должен мне их дать! — настаивал Коротель. — Ты должен. — Он вытащил из кармана кошелёк и громко позвякал содержимым.

— Тридцать восемь золотых здесь. Остаток на следующей неделе.

— Остаток? — протянул Скилликс.

— Остальные двенадцать монет, — сказал Коротель. — Я…

— Скажи двадцать, и я подумаю, — перебил Скилликс.

Коротель разинул рот:

— Двадцать? Но ты сказал… Я не могу… Это слишком много.

— Как знаешь, — сказал Скилликс и снова отвернулся.

На этот раз Коротель не пытался его остановить. Его жгучее желание купить экзаменационную работу побудило Скилликса хорошенько поразмыслить о реальной стоимости товара; Оба они прекрасно знали, Что есть ещё несколько учеников Школы Дымки, учеников с гораздо более щедрыми отцами, которые заплатят за эти бумаги вдвое больше, как только о них узнают. А что они узнают, Коротель не сомневался.

— О Хрумхрымс! — пробормотал он жалко и спрятал лицо в ладонях. — Что же мне, во имя Неба, делать теперь?

— Насколько я могу судить, выбор у вас небогатый, — раздался хриплый голос у него за спиной.

Он обернулся и увидел стоящего перед ним высокого типа в плохо сидящей академической хламиде.

Из складок мешковатого капюшона торчал длинный серебряный нос.

— Вы ко мне? — спросил Коротель.

Академик быстро осмотрелся, затем кивнул:

— К вам. Я нечаянно услышал о вашем небольшом затруднении. Я мог бы помочь вам.

— Да-а? — недоверчиво протянул Коротель.

Никто в Санктафраксе не делал ничего для других просто так, не требуя ничего взамен. Он внимательно оглядел академика, но из-за фальшивого носа не мог сказать ничего определённого, хотя исходивший от его одежды запах свечного сала и лесной камфоры что-то смутно напоминал.

— Вас интересуют вопросы экзамена по анализу Дымки, не правда ли?

Коротель кивнул:

— Выпускного.

— Всё равно, — сказал академик, похлопывая себя по боковому карману.

— У вас есть копии экзаменационных вопросов?

— Гораздо лучше, — сказал академик, — У меня есть ответы.

Коротель потерял дар речи. Ответы! Если он был не в состоянии купить даже вопросы, то что же говорить об ответах. Он посмотрел на академика:

— С. сколько вы просите за них?

— Тридцать восемь золотых, — был ответ.

— Тридцать восемь? — возбуждённо переспросил он. — Это я могу себе позволить. Это…

Академик поднял руку.

— Тридцать восемь золотых, — сказал он, сузив глаза, — и одно небольшое одолжение.

Когда тени стали длиннее, а лампы наверху Большого Виадука уже освещали ступени, группа просеивателей Дымки сошлась поплотнее на Двадцать четвёртой лестнице. Большинство составляли подмастерья и ученики, которые, как и любые другие подмастерья и ученики Санктафракса, обычно собирались, чтобы перемыть косточки своим профессорам. Однако присутствие декана школы, старшего профессора и различных лекторов, как старших, так и младших, придавало больший вес всему, что происходило в этот вечер.

— Он так старается, казаться, справедливым, что он совсем забыл о нас, представителях Школы Дымки, — жаловался один из учеников.

— Да, — согласился другой, рьяно кивая головой. — Он из кожи вон лезет, чтобы показать, что все равны.

— А с тех пор как он переселился в этот старый дворец, он стал ещё хуже! — добавил третий.