Деби Глиори - Чисто убийственный бриллиант

Еще до начала этой миссии в Аиде начали установку соляриев — исключительно для руководства, — чтобы компенсировать регулярным ультрафиолетовым облучением длительное пребывание в бессолнечных глубинах Аида. Именно тогда один из коллег Фьяммы сделал одно, казалось бы, совершенно бесполезное открытие. Как случайно выяснилось, ультрафиолет заставляет драконью кровь светиться — облученная в солярии, она начинала испускать ярко-розовое свечение. Эта информация была должным образом зафиксирована, надежно забыта и, возможно, оказалась бы навсегда потерянной для демонов, не стой сейчас Фьямма перед реальной возможностью совершить революцию в демоническом мире. Ибо длина волн, испускаемых Хроностоуном, точно соответствовала ультрафиолетовому диапазону электромагнитного спектра…

— Все, что мне осталось сделать… — прошептала Фьямма своему отражению в темном оконном стекле. — Все, что мне осталось сделать, чтобы найти Хроностоун, это разбрызгать драконью кровушку по всему этому шотландскому мавзолею и посмотреть, начнет ли она светиться .

После чего останутся сущие пустяки — отправить мальчишку и его сестренку-мага… Сущая безделица. Фьямма откупорила флакон и окунула маленькую стеклянную палочку в красную жидкость. Неуловимо быстрым движением запястья она стряхнула кровь с палочки, отчего капля описала в воздухе дугу, прежде чем приземлиться на пол. Коснувшись паркета, капля рассыпалась на десятки крошечных точек, которые легли на пол зловещей кляксой, столько раз описанной в детективных романах, с той лишь разницей, что клякса оказалась уменьшенной, словно бонсай. В тусклом свете китайской спальни кровь не проявила никаких специфических свойств и мирно впиталась в доски пола. Нимало не обескураженная, Фьямма закупорила флакон и на цыпочках вышла в коридор, остановившись на верхней ступеньке лестницы, чтобы повторить эксперимент.

Лишь добравшись до главной прихожей, она нашла то, что искала. Но к тому времени было уже поздно.

— Как твой адвокат, я должен предупредить: то, что ты сейчас делаешь, — это… глупость, в которую трудно поверить.

Титус невозмутимо писал, полностью игнорируя возгласы у себя за спиной.

— Пойми, это ведь раз и навсегда. — Юрист даже побледнел, пытаясь убедить своего юного клиента.

— Послушайте, — сказал Титус, помахав для убедительности авторучкой отца. — Я не хочу больше никаких советов, спасибо. Пожалуйста, прошу вас помолчать, или я сделаю ошибку в собственном имени… — Он вновь склонил голову и старательно вывел:

ТИТУС АНДРОНИКУС ХИМЕРА ДИ КАРНЕ

СТРЕГА-БОРДЖИА

уже в четвертый раз за последние десять минут. Затем молча передал ручку Лучано, который поставил свою подпись под именем сына. В тишине, нарушаемой лишь скрипением золотого пера и громким шипением какого-то особо упрямого полена в камине, все трое услышали звук приближающихся шагов. Вслед за лихорадочным стуком в дверь библиотеки просунулась голова Лэтча. Невозмутимый обычно дворецкий зачастил:

— Сэр, у нас проб… Там… Вам лучше спуститься вниз немедленно, или он всех…

— Лэтч? — Лучано неторопливо выпростался из объятий изъеденного древоточцем кресла. — Лэтч, ты дрожишь как лист, что случилось?

С дикими глазами дворецкий ткнул трясущимся пальцем за спину, в сторону открытой двери библиотеки.

— Пожалуйста, — умоляющим голосом сказал он, — скорее. Он сказал, что если я немедленно не приведу вас обоих вниз, то он… он…

— Кто? Что? Что он сделает? — Синьор Стрега-Борджиа уже стоял рядом с Лэтчем, охваченный паникой, смутно осознавая, что Титус встает из-за стола и направляется к двери, словно в замедленном кино. Снизу донесся короткий хлопок, а за ним последовал звук, в котором Титус безошибочно распознал вопль Пандоры.

Парадная дверь была распахнута, вследствие чего в прихожей, так же, как и в библиотеке, радостно роились мириады насекомых. Стремление к теплу и свету сделало их невосприимчивыми к опасностям, таящимся сейчас в Стрега-Шлоссе. Фьямма д’Инфер распростерлась на полу у подножия дедушкиных часов, и большое кровавое пятно свидетельствовало о том, что пуля, застрявшая в стене позади перил, прошла через ее ягодицы. К сожалению, ее грудь медленно поднималась и опускалась, указывая на то, что она не убита, а просто потеряла сознание. Из-под тела демона сочилась таинственная неоново-розовая жидкость, которая медленно стекала в щели между плитками пола.

Память Титуса запечатлела эти детали быстрыми кадрами — дверь / насекомые / тело / часы / светящаяся розовая лужица, — автоматически регистрируя эти образы при практически полном отсутствии эмоций и интереса. С момента выстрела он чувствовал себя словно в кошмарном сне, где все неподвижно, как в «глазу урагана». Он бежал вниз по лестнице вслед за отцом, но делал это машинально, словно робот, при полном отсутствии мыслей и чувств. Он не слышал ничего, кроме крика сестры. Он не думал ни о ком, кроме Пандоры.

Дверь в гостиную была распахнута, оттуда донесся странный писк, за которым последовал еще один выстрел.

Брошенный в одиночестве в библиотеке с заданием вызвать по телефону полицию, поверенный обнаружил, что телефонная линия в Стрега-Шлоссе перерезана. Положив на место мертвую трубку, он принялся шарить в своем кейсе, пока не вспомнил, что оставил мобильник в машине.

То ли адвокат насмотрелся боевиков, то ли просто оказался не в состоянии понять, что в пятьдесят восемь лет слишком опасно спускаться по южной стене Стрега-Шлосса, держась за изъеденный молью конец дамастовой занавески, а может, вид денег Борджиа, уходящих по такому недостойному назначению, лишил поверенного воли к жизни. Однако каким-то чудом его самоубийственная попытка окончилась благополучно. Он выполз из колючих зарослей, весь расцарапанный, подсчитывая, сколько костей переломал в результате падения из окна библиотеки, когда пуля превратила его в сюжет подробного некролога, которому было суждено появиться на будущей неделе в «Дейли телеграф». Не зная о своей посмертной славе, поверенный крутнулся вокруг собственной оси, упал на колени и повалился на землю лицом в заросли чертополоха.

Титус замер на пороге гостиной, подавившись собственным протестующим криком. Запах пороха защекотал ему ноздри в тот самый момент, когда он увидел свою мать, удерживаемую человеком, лицо которого словно возникло из ночного кошмара. Охваченный ужасом, Титус понял, что предмет, прижатый к маминому горлу, был маленьким тупоносым пистолетом. Вокруг восковыми фигурами застыли члены семьи и гости, чьи лица отражали отчаяние Бачи, находившейся под прицелом уродливого налетчика. Повинуясь приглушенным инструкциям Лэтча, Титус и Лучано удержались от того, чтобы броситься на помощь Бачи. На диване, перед вазой с кроваво-красными розами, сидела дрожащая Пандора рядом с миссис Маклахлан, державшей на руках Дэмп. Приглушенное ворчание исходило от пятерых зверей, сокрушенных мыслью о том, что они оказались неспособными уберечь свою семью от нападения.