Сара Млиновски - Лифчики и метлы

Я попыталась с помощью телепатии сказать сестре, чтобы она не волновалась, со мной все в порядке, магия не покинула меня. Но это, естественно, не сработало.

Я переоделась для женского номера «Майами» — велюровые шорты, сандалии и майка. Когда Уилл объявил этот номер для девочек-младшеклассниц и второгодок, я уже была готова. У меня все получится!

Мы вдесятером заняли свои позиции.

Заиграла музыка.

Пять, шесть, семь, восемь, левая рука вверх, правая рука вверх, поворот, шаги, выпад ногой… какой ногой?

О, нет, нет, нет. Я начала не с той ноги. Все начали с правой, а я с левой. Что я делаю? Я двигаюсь совершенно несинхронно.

Теперь движение гарлемшейк. Я знаю это движение. Так почему мои плечи не слушаются? Теперь пора двигать задом… но мой зад отказывается подчиняться.

Я уверена, что выгляжу так, словно меня бьет током.

Вокруг меня начали плясать разноцветные лучи, и я даже не могла вспомнить, что нужно делать теперь.

Я вращалась и делала выпады не в ту сторону, и люди в зале начинали хихикать надо мной. Да, хихикать. Как грубо. Надо мной. У Джевел расширились глаза, когда она поняла, что я не на той стороне сцены и не иду с ней по подиуму, как должна бы.

Она указала подбородком на подиум, пытаясь помочь мне. О, нет. Я не хочу идти по подиуму. Когда я начну изображать телом волну, все станут таращиться только на меня. Я ни за что не стану делать это движение, но я все же проследовала за Джевел по подиуму. У меня есть выбор? И вот, встав с обеих сторон подиума, мы начали изображать волну. Правда, у меня не получилось. Мое тело не напоминало волну. Скорее спазм. Кто-то в первом ряду поморщился, глядя на меня. Учитывая мою удачливость, это вполне может оказаться мать Рафа. Теперь меня точно не пригласят на ужин.

— Что с тобой такое? — сквозь зубы процедила Лондон, когда номер закончился и мы ушли за кулисы.

— Я же говорила, мне плохо, — проскрипела я в ответ.

— Прими аспирин и отправляйся переодеваться для бального номера.

Я избегала взглядов остальных девчонок, когда переодевалась в свое великолепное платье от Изи. Хуже ведь уже быть не может? В любом случае, номер с бальными танцами медленный, нужно просто скользить, а это не так сложно.

О-о. Как только я вышла в холл, появилась другая проблема. Каблуки слишком высокие. Мой ритм и так не идеален, и меня передернуло от мысли, что мне придется балансировать на этих стилетах.

Я уже готова была рухнуть на пол, когда почувствовала на своей талии сильную руку. Раф.

— Потрясающе выглядишь, — сказал он, улыбаясь. Очевидно, он не видел предыдущих номеров. Он, видимо, переодевался за сценой, но наверняка слышал о моем провале.

О, нет. Я забыла о своем прыще. Он смотрит на прыщ. Я катастрофически уродлива.

— Готова сразить их? — спросил он.

Я больше готова к тому, чтобы столкнуть его с подиума.

— Угу, — сказала я, прикрывая нос рукой.

Я прошла за сцену. Я смогу. Это медленный танец. Медленный и романтичный. Я смогу. Если удастся устоять на ногах, то смогу.

Когда заиграла песня из «Мулен Руж», все двадцать танцоров заняли свои места. Потом десять парней прошли вперед по подиуму, и мы проследовали за ними. Я волновалась, но двигалась точно напротив Рафа. У меня получается! Он крутанул меня, а потом мы выполнили наши сексуальные движения. Ну не совсем так: он выполнял сексуальные движения, а я старалась выглядеть сексуально, но не могла гарантировать, что получается не наоборот. Все было именно так, как я и предполагала. Окончательно я в этом убедилась, когда во время нашего наклона Раф прошептал мне:

— Расслабься. — Его губы были всего в миллиметре от моего лица. А потом он спросил: — С тобой все в порядке?

Это не тот романтический момент, которого я ждала всю жизнь.

Я кивнула и приложила все силы, чтобы сосредоточиться. Наш танец почти закончился, и я вздохнула с облегчением. Да! Теперь осталось только уйти с подиума и встать на сцене.

Мы шли пара за парой. Мы в самом конце, а перед нами Джевел с Шоном. И тут-то это и произошло.

Я наступила на платье Джевел. Я же говорила, оно слишком длинное.

Она упала. А потом Мелисса, Дори, Стефи и все остальные девчонки. Кто-то из них приземлился на Эйфелеву башню и сшиб ее.

За сценой дружно вскрикнули декораторы. У всего зала перехватило дыхание. Ошеломленная Стефи оглядывалась по сторонам, потирая локоть. Прическа Дори растрепалась. Мелисса ударилась затылком.

О боже. О боже. О боже.

Я послала Мири умоляющий взгляд, чтобы она как-то все исправила, но сестра сидела, опустив голову на руки, и не смотрела на меня.

Музыка по-прежнему играла, но никто не двигался. Они все уставились на меня. Наконец и музыка остановилась, и мы медленно ушли за сцену. Раф на меня не смотрел. Он, наверное, вообще больше никогда со мной не заговорит. Я сорвала все шоу.

Как только мы оказались за кулисами, Мелисса, Джевел, Дори и Стефи окружили меня, словно акулы.

— Какого дьявола ты творишь? — заорала Мелисса. — Ты все испортила.

У меня в горле был ком размером с футбольный мяч.

— Мне очень жаль.

Джевел только покачала головой.

— Я не буду участвовать в последнем танце, — сказала я. — Не хочу больше причинять вред.

— Ну уж нет, — сказала Дори, замахав обеими руками. — Ты нужна нам в последнем танце. Наш кусок всего двадцать секунд, и, если мы будем не все, это будет выглядеть по-идиотски. Только надень кроссовки, чтобы опять все не испортить.

— Идиотка, — прошипела Мелисса. — Неудачница.

Я переоделась во все черное для следующего номера.

Я сижу на крышке унитаза в той же кабинке, где мы с Мири разговаривали некоторое время назад и плачу. Я никогда отсюда не выйду. Никогда. По крайней мере, до тех пор, пока остальные не покинут школу.

Мелисса была права, назвав меня идиоткой. Как долго теперь все будут надо мной смеяться?

И становилось только хуже.

Итак, я переоделась и заняла свое место. Но когда остальные участники двинулись в одном направлении, меня потащило в противоположную сторону. Я не вовремя наклонялась и выполняла вращения. Я была средоточием хаоса. Но это еще не самое страшное.

После завершения номера мы должны были ждать на сцене (и все ребята злобно на меня поглядывали), пока Уилл называл наши имена в алфавитном порядке. Он выкликнул всех участников, и всем аплодировали, всех поздравляли и кидали им букеты. И вот он произнес:

— Рейчел Вайнштайн!

Никто на захлопал. А если кто-то и хлопал, его не было слышно за всеобщим смехом. Я прошла по подиуму, как должна была, только для того, чтобы понять, что никто не бросит мне цветов. Даже мои родители, которых трудно в этом винить. Они явно были заняты своими мыслями.

Уилл произнес: