Майте Карранса - Ловушка

Цицерон из охотника перевоплотился в танцующего под окном медведя. Никогда раньше ему не бросали монету подобным образом, а после этого случая он вообще никому не советовал бы это делать. Все это было унизительно и довольно неприятно, особенно потому, что была почти ночь, а евро никак не находился, оказавшись, скорее всего, в сточной канаве перед рядом жмущихся друг к другу домов из красного кирпича, похожих друг на друга как две капли воды: с одинаковыми водосточными трубами и пятнами от сырости, с одинаковыми трусами в одинаковых садиках и цветочными занавесками на окнах без наружных ставней.

Хотя на Цицерона эта мимикрия не наводила скуку и не угнетала. Наоборот, она успокаивала его, ибо очень напоминала виртуальную экстраполяцию.

Цицерон взглянул на темное окно, откуда несколько минут назад выглянула циничная крашеная блондинка, не простившая ему то, что он вез колбасу. Раэйн бы такого не допустил. Он похитил бы ее, привязал к высокому дереву и пытал до тех пор, пока с этой вредины не сошла спесь королевы эльфов.

Цицерон чувствовал себя оскорбленным, но он зависел от этой мнимой блондинки. Обе ее подруги были куда как хуже. Он это чувствовал интуитивно. Коротышка по имени Антавиана была испорченной, а мудрая девица по имени Луси — надоедливой. Цицерону больше нравилась грубость Анхелы, которую хотя бы можно было понять. Кроме того, Анхела заключила с ним договор, хотя тот был не менее странным, чем она сама.

Однако Цицерон не мог не признать, что в Анхеле было нечто такое, что его привлекало. Это была девица-мутант, напоминавшая калейдоскоп или хвост павлина. В зависимости от времени, света и места Анхела была разной. Он сказал бы, что глаза ее меняли окраску, грудь — форму и размер, иногда она казалась выше, иногда — ниже, и ему не удавалось точно определить, были ли ее волосы светлыми, темными или же крашеными. В высшей степени странно. Как и ее характер, действия и жесты, Анхела была совершенно неуловима.

Неужели реальные девушки все такие странные? Бог с ними. Поэтому Цицерону больше нравилась Тана, которая всегда оставалась сама собой. Ее синяя туника всегда образовывала одни и те же складки, чьи изгибы отличались точностью, а цвета были математически выверены. Тана являла само совершенство и предсказуемость, ночью она видела точно кошка и упругими шагами перемещалась по экрану компьютера.

Тут Цицерон почувствовал острую боль в левом легком. А может, это заболело сердце? Тоска. Он отчаянно тосковал по своему виртуальному лесу и друзьям, своим налетам и своей подруге Тане. Цицерон очень стыдился плакать, но сейчас он был готов разразиться крупными слезами. И не без причин.

Он оказался один в чужой стране, почти голый, совершенно нищий, совсем без поддержки. Его новая семья была многочисленной и способной лишь к поспешным выводам. Цицерону не удалось сосчитать, сколько в ней детей, он не мог вспомнить их лиц и имен, но примерно прикинул, что никак не менее полдюжины.

Все хозяйские дети были шумными, сопливыми и веснушчатыми. У всех них был вид безбашенных хулиганов, ибо стоило только этим ребятам его заметить, как они тут же с криком набросились на него, требуя футболки «Барсы» [26] Футбольная команда Каталонии. и карамель с сангрией. [27] Освежающий напиток.

Таково было его первое впечатление, и оно привело его в ужас. Позже последовали другие, еще более удручающие события.

Ему выделили койку в комнате, набитой малолетками всех возрастов. Стены в ней были оклеены плакатами с изображением всклокоченных футболистов, на полу валялись сотни пар спортивной обуви, пропитанной потом и источавшей зловоние. Цицерону пришлось делить душ с парой наглых близнецов, которые удивлялись, что у него на теле совсем нет веснушек.

За столом ему приходилось драться, чтобы подцепить вилкой жирную отбивную, но кто-то все равно ловко перехватывал ее у него по пути к тарелке. Цицерон не мог найти ни виновного, ни, естественно, отбивной. Ему приходилось вступать в жестокое сражение за право присесть в уголке дивана, и он громко верещал, как это делали все, пытаясь завладеть пультом дистанционного управления и переключить телевизор на другой канал.

Все продолжалось до тех пор, пока он не устал.

Цицерон ничего не понимал из происходящего на телеэкране, к тому же он был робким, голодным и чувствовал себя не в своей тарелке. Как только он вставал, место, которое занимало его тело, тут же загадочным образом испарялось и оказывалось занятым двумя другими, растянувшимися на диване. Его отсутствие никого не волновало, поэтому он отправился в комнату, где стояли койки, вылез через окно и оказался на улице с пустыми карманами и желудком и без малейшей надежды хотя бы несколько минут с удовольствием посидеть за Интернетом.

Родители неоднократно заверяли его, что семья, у которой он остановится, будет незнакома с современными технологиями.

— Компьютер? — спросил он, едва оказавшись в своем новом жилище. Однако, хотя они смеялись над его акцентом и лицом, Цицерон ясно понял одно — им неведомо, что такое клавиатура, но недалеко отсюда находится Интернет-кафе.

— Money? [28] Деньги? ( англ. ) — выпалил он. Это был лишь пробный шар, ничего не давший.

Здесь царили строгие правила. Иметь деньги учащимся было запрещено. Их ему выделяли только на транспорт и мелкие покупки, совершаемые в сопровождении хозяйки дома.

Как жалки были Леонора и Эрнесто! Всю свою жизнь они хотели быть особенными и непохожими на остальных, но оказались самыми обычными родителями-диктаторами.

«Вам известно, что из-за вас я за целый месяц не прочел ни единой книги, и меня денно и нощно заставляли пялиться на реалити-шоу?» — упрекнет он их, когда вернется.

Однако грядущая месть не утешила его. Перед Цицероном возникла проблема, требовавшая немедленного решения, и он не мог ждать целый месяц, чтобы справиться с ней. Ее следовало решить без промедления.

Но пока было возможно лишь временное ее решение, и оно в виде монеты затаилось здесь, на земле, где-то в темном углу под колесами машины. Цицерон почти чувствовал этот евро с изображением кельтской арфы. Монета избавила бы его от отчаяния, но никак не давалась в руки, и Цицерон начинал терять надежду.

Он уже собрался пристать к какому-нибудь любителю выгуливать собак по ночам, когда окно девицы скрипнуло и вынудило его поднять голову.

Цицерон увидел, как та ловко выпрыгнула на улицу и исчезла за углом. Какая обманщица! Анхела сказала ему, что собирается лечь спать, а на самом деле решила улизнуть из дома. Ей так легко от него не отделаться!

Цицерон последовал за блондинкой в сторону парка, оставаясь незамеченным.