Александр Муа - В поисках кракена

— Как родители Адель? — выпалил, не подумав, Том.

Когда он понял, что сморозил глупость, то сразу закрыл рот рукой и посмотрел на Адель, в глазах которой застыли слезы. Абельманс, которого вопрос внука застал врасплох, заерзал в кресле и бросил смущенный взгляд на Боба.

— Да… как родители Адель, — ответил он, не в силах больше врать. — Но… я… я не готов рассказать тебе все это сейчас, Адель. Ты понимаешь… ты ведь понимаешь? Однажды я тебе все расскажу… я обещаю!

Адель была в шоке. Она только что поняла: ее родители погибли в экспедиции, организованной дедушкой, а Том давно уже обо всем знал. Никто ей об этом никогда не рассказывал. Она чувствовала себя преданной. Девушке казалось, что земля уходит у нее из-под ног.

Борис и Беа с грустью смотрели на кузину.

— Мне очень жаль, Адель… Но ты же сама видишь, наука отрицает существование криптидов лишь потому, что они представляют опасность для людей. Но нужно ли их убивать? Нужно ли их защищать? Нужно ли их игнорировать? Когда особь несет угрозу и сосуществование с ней невозможно, не лучше ли защитить человека? Это то, о чем я и думать не хотел в юности. В какой-то момент я решил, что мы можем спасти кракена, но сегодняшние события доказали обратное. Что сказать семьям, которые сейчас оплакивают погибших родственников? Что сказать детям всех тех военных и моряков, которые сражались с чудовищем и погибли только потому, что исполняли свой долг? Можем ли мы искренне верить в то, что убийство кракена — это преступление? А если честно? Неужели ученые должны были сохранить этого монстра для истории? А нефтяное пятно? Можно ли закрыть на это глаза? А другие чудовища? Не стоит ли пожертвовать ими? Бывают моменты, когда инстинкт самосохранения сильнее, чем все остальные. Человек защищался. Да, мы уничтожили последнего представителя вида, который жил на Земле миллионы лет. Но мы сделали это для спасения нашего вида. Поверьте мне, охота на криптидов — это не то же самое, что охота на кабана. Они действительно представляют опасность. Но не забывайте, дети мои, что сама большая опасность исходит от нас самих. Потерять разум, слышать только себя — так мы станем причиной трагедии. Только смирение и мудрость могут обуздать юношеские порывы. Геродот сказал: «Посмотрите на этих огромных животных: небо их поражает молнией и не дает насладиться своим превосходством. Посмотрите на большие деревья и высокие дома: на них обрушивается буря, ибо небо всегда опускается на тех, кто превосходит остальных по размерам». Ах, если бы я мог понять эту фразу намного раньше! Возможно, всего этого никогда бы не случилось…

Абельманс выпрямился в кресле. В зале воцарилась мертвая тишина. Стоя перед полыхающим в камине огнем, дети не осмелились пошевелиться, потрясенные услышанным.

— Ладно, а теперь идите спать. Кажется, завтра вам рано вставать.

Ребята поцеловали дедушку, пожелав ему спокойной ночи, и поднялись к себе.

— Ей обязательно надо будет рассказать, месье. Адель должна знать правду, — сказал Боб.

— Я знаю… знаю. Но это… ужасно… так ужасно… Как можно рассказать о подобном ужасе…

По щеке Абельманса скатилась одинокая слеза.

Неожиданно Ноно прервал его мысли. Зверек нервно потянул его за рукав.

— Да что у тебя там, а?

Сурикат показал ему свой колпачок, не выпуская его, однако, из лап, и запищал.

— Пойдем со мной.

Несколько мгновений спустя в секретном зале Абельманс потряс колпачок, который отдал ему Ноно.

— Ноно, ты самый умный зверь, которого я когда-либо видел!

Сурикат, встав на цыпочки, не помнил себя от гордости.

Глаза Абельманса загорелись зеленым огнем. Он созерцал сокровище, которое держал в руках. Он улыбался.

На следующие утро дети были разбужены очень рано торнадо по имени Офелия. Ровно в шесть часов утра кухарка ворвалась в их комнаты, сорвала с них одеяла и открыла окна — нечеловеческая пытка. Полярный холод, тут же охвативший комнаты, заставил детей подскочить с кроватей и броситься в душ, а потом как можно быстрее одеться. Когда они вернулись в свои комнаты, их постели были уже заправлены, а посреди комнаты их ждали пустые пузатые чемоданы.

— Сначала-соберите-чемоданы-потом-уже-спускайтесь-завтракать! — приказала Офелия, быстрая речь которой напоминала пулеметную очередь. — И-не-тяните-наш-самолет-улетает-в-шесть-вечера-нужно-быть-в-аэропорту-за-четыре-часа-минимум-чтобы-зарегистрироваться-на-рейс-и-сдать-багаж-а-нам-еще-пять-часов-ехать-до-Тромсё-так-что-в-девять-уже-надо-быть-в-машине! — объявила она на одном дыхании, затем вышла.

Каждый собирал свой чемодан молча. Ноно, которому не нужно было собирать вещи, позволили спуститься к завтраку. Каникулы закончились. Через три часа они покинут замок, а вечером и Норвегию. А завтра в это время они будут уже шагать под американским солнцем по другую сторону Атлантического океана. Там их ждала школа — и скука. Все четверо чувствовали непреодолимую тоску, хотя никто и не признавался в этом. Поглощенные печальными мыслями, дети собирали вещи, не разговаривая друг с другом. Пока Том набивал свой чемодан книгами, Беа аккуратно укладывала между стопками вещей свой набор начинающего детектива (лупа, карманные фонарики, пробирки, ручка с исчезающими чернилами, полученная в подарок на Рождество, карманная отвертка, кисть для снятия отпечатков пальцев и т. д.). Адель машинально складывала свою одежду. Мысли ее были далеко. Она посмотрела в окно, с неба ей улыбалась луна. Перекладывая свои вещи, она наткнулась на письмо Арно. Ее охватило волнение. Расстроенная из-за окончания каникул и скорого отъезда, Адель почувствовала, как по щеке катится слеза, и тут же вытерла ее, чтобы никто не заметил. Ей очень не хватало Арно. Ужасно не хватало! И возвращение в Нью-Йорк усиливало это чувство, так как теперь между ними будут тысячи километров. Она знала, что, возможно, больше никогда его не увидит, что океан разделил их навсегда и что время должно помочь ей его забыть. Адель осторожно приложила письмо к губам и спрятала его в чемодане. Вдруг из комнаты мальчиков раздались крики, и она от неожиданности подпрыгнула на месте.

— ДА СТОЙ ЖЕ! ТЫ СПЯТИЛ, ТЫ ЖЕ СЛОМАЕШЬ ЕГО, ДУРАК! — протестовал Том.

— ДА ЗАКРЫВАЙ ЖЕ! ЗАКРЫВАЙ ЕГО НАКОНЕЦ! — кричал Борис, прыгая на своем чемодане.

Как обычно, Борис просто покидал свои вещи внутрь чемодана, и теперь они торчали со всех сторон. Что ж, он не отличался любовью к порядку. Скорее он имел склонность к бардаку. А логике Борис предпочитал силу. И теперь он всем своим весом придавливал чемодан, чтобы смять эту кучу одежды, вместо того чтобы аккуратно сложить ее и спокойно застегнуть молнию. Он отказывался складывать свое белье, считая, что не мужское это дело, пусть этим занимаются девчонки.