Александр Муа - В поисках кракена

— ЭЙ! ХВАТИТ УЖЕ, А! — оборвал брата Борис.

— ДА! ЗАКРОЙ РОТ И ДАЙ НАМ ПОСМОТРЕТЬ СПОКОЙНО! — поддержала Беа.

— Том, пожалуйста… — добавила Адель.

В ночи среди звезд сверкал гигантский зеленый хвост. На землю словно проливался дождь из миллиарда ярких огоньков. Затем огоньки превратились в спиральки красного и голубого цветов. Дети, как зачарованные, смотрели в окно. Небо словно устроило праздник в их честь и желало им счастливого пути. Затем облако стало разноцветным и постепенно исчезло.

В аэропорту Боб припарковал машину и проводил Офелию с детьми к стойке регистрации багажа. Затем они прошли к стойке регистрации домашних животных, чтобы оставить там Ноно. Сурикат уже спал беспробудным сном под действием лекарства. Беа протянула веткнижку Ноно, пограничник удостоверился в том, что все прививки были сделаны вовремя, и набрал на компьютере номер татуировки, расположенной под ухом суриката. Все было в порядке. Беа получила назад веткнижку, а пограничник принес клетку. Девочка аккуратно положила Ноно внутрь, мужчина повесил на дверцу небольшой замок. Дети переглянулись, давясь от смеха. Они вспомнили, какой переполох устроил Ноно, когда они только прилетели сюда. Затем клетку поставили на движущуюся ленту, которая увезла суриката за шторку в специальный отсек.

Наступил момент посадки. Несмотря на то что подозрения насчет Боба не были рассеяны до конца, ребята его поцеловали.

— Счастливого пути, ребята. Будьте внимательны. — Потом он отвел Адель в сторону: — Держи, Адель, это тебе. Пришло сегодня утром…

Боб осторожно достал из кармана конверт и протянул его девушке. Адель сразу узнала почерк. Арно. Ее сердце учащенно забилось. Она внимательно посмотрела на Боба и разозлилась на саму себя: ну как она могла считать его плохим человеком?! Как она могла только подумать хотя бы на мгновение, что этот человек может иметь дурные намерения или быть шпионом?! Она вспомнила, каким услужливым, добрым, внимательным, благородным и верным он был, как прекрасно относился к дедушке. Боб чуть не умер ради него, а она его еще в чем-то подозревает. Девушка бросилась к Бобу и снова поцеловала его. Прощание было печальным. Офелия поблагодарила Боба за все и дружески пожала ему руку. По другую сторону электронных дверей ребята махали ему рукой. Боб помахал в ответ и исчез. Десять с половиной часов полета промчались очень быстро. Офелия проспала все это время, Борис и Беа неустанно спорили, Том читал всю ночь. Но кто бы чем ни занимался, каждый из ребят вновь и вновь вспоминал все приключения, такие невероятные. До конца своих дней они будут помнить жуткого кракена. Адель витала в облаках и перечитывала пять, десять, сто раз самое прекрасное любовное письмо, которое она когда-либо получала.

«Адель!

Когда ты прочитаешь это письмо, ты, наверное, уже будешь далеко, по другую сторону океана, на другом континенте. На земле, о которой я ничего не знаю, в городе, который мне незнаком. Городе, который для меня навечно будет связан с тобой. Со вчерашнего вечера у меня появились фотографии Нью-Йорка, мне принес их один парень. Я смотрю на них, как если бы на их месте была ты. Они похожи на тебя. Они как ты. Они — это ты. Где ты живешь? Тут или там? Я ищу. Я всматриваюсь, но я не вижу тебя. Я беру лупу и склоняюсь над фотографией. Вот! Мне кажется, что я тебя увидел!.. Нет! Это не ты! Но где же ты тогда? Скажи мне. Я взял карту города и ищу тебя повсюду, но названия улиц мне ни о чем не говорят. А черт, я потерялся! Я спрашиваю у прохожего, чтобы он помог мне тебя найти. Я говорю ему, что ты очень красивая.

Я описываю ему твои короткие черные волосы, мягкие как шелк. Я говорю ему, что твои глаза — словно драгоценные камни, а твой взгляд — это счастье. Я объясняю, что твоя кожа нежная, как перышко. Он отвечает мне, что знает тебя, что под это описание из всего города подходишь только ты. Он говорит, что ты живешь где-то в той стороне. И тогда я представляю тебя вот здесь или вон там. И я мечтаю о тебе. Возможно, мы никогда не увидимся вновь, но ты навсегда останешься здесь, рядом со мной. Адель, я думаю, что люблю тебя, но не говори об этом никому, потому что всему миру станет завидно.

Мне не хватает тебя, как какой-то важной части меня самого. К счастью, со мной остаются воспоминания, которые помогают мне скрасить твое отсутствие.

Я люблю тебя. И если ты меня не любишь, тем хуже для меня.

Арно.

P. S. Чтобы узнать твой адрес, я заглянул в карточку гостя, которую твой дядя заполнял, когда вы приехали в отель».

На часах было пятнадцать минут двенадцатого по местному времени, когда самолет приземлился в международном аэропорту Кеннеди. Забрав свои чемоданы и Ноно, который все еще был в сонном состоянии, Офелия и дети прошли таможню и вышли в зал прилета, где Ева Абельманс, мать Тома, Беа и Бориса и приемная мать Адель, уже ждала их, отчаянно жестикулируя и выкрикивая «У! У!». Это была невысокая темноволосая женщина тридцати восьми лет, совершенно очаровательная и всегда в хорошем настроении. В своей повседневной одежде она была похожа на чересчур энергичного подростка. Вне себя от радости, она подпрыгивала в толпе как кузнечик, размахивала руками и громко звала детей по именам. Естественно, все смотрели только на нее.

— Там мама, — предупредил Том, покраснев от стыда. Парень поправил свои очки и опустил голову, словно пытался проскользнуть незамеченным.

— Спасибо, а то мы и не увидели! — ответила Беа, отводя взгляд.

— От скромности мама не умрет! — добавил Борис, делая вид, что не видит ее.

Как и все дети, возвращающиеся с необычных каникул, Том, Борис, Беа и Адель вовсе не горели желанием увидеть своих родителей. Когда Ева бросилась их обнимать и целовать, они уклонялись, как могли. В машине она говорила одна. Она задавала детям тысячу и один вопрос о каникулах, быстро перескакивала на новости из дому, где жизнь шла своим чередом, без особых сюрпризов. Потом снова возвращалась к каникулам, которые были гораздо более интересной темой. Как Рождество? А снег? А лыжи? А сани? Ева была явно опасна для общества. Перевозбужденная из-за возвращения детей, она была больше увлечена расспросами, глядя на ребят в зеркало заднего вида, чем вождением машины.

— Ну же! Расскажите мне обо всем! — восклицала она.

Том, самый серьезный из четверых, сказал:

— Ну… ты знаешь, мам, особо рассказывать нечего. Мы прекрасно отдохнули и приятно провели время в замке!

Дети посмотрели на Офелию, которая им заговорщически подмигнула. Ребята ответили улыбкой.

— VITRIOL! — неожиданно сказал Борис.

— VITRIOL! — хором ответили остальные.

Затем дети рассмеялись. Ноно, стоя у Адель на коленях, поддержал их своим писком.