Сильвана Мари - Последний эльф

До жареной куриной ножки Роби не дотрагивалась с тех пор, когда были живы её родители. Мясо таяло во рту; оно пахло мамой, когда она жарила что-то на кухне, и папой, когда он возвращался с охоты. Курицу даже приправили розмарином! Она никак не могла решить, есть ли ножку сразу, чтобы побыстрее утолить голод, или маленькими кусочками, чтобы растянуть удовольствие.

Вокруг мелькала уйма людей. Все они были оборваны, казались уставшими, а некоторые — и больными.

Йорш пытался собрать их всех вместе: нужно как можно скорее покинуть это место. Рано или поздно — скорее раньше, чем позже, — из Далигара прискачет кавалерия, и тогда все будут вспоминать рабство на фермах как счастливейший период их жизни, потому что то, что их ожидает, будет намного, намного хуже.

Йорш был ранен и хромал. Он делал всё возможное, чтобы собрать людей, создавалось впечатление, что хромая овчарка пытается собрать в кучу разбегающихся овец. Только казалось, что все в сборе и можно, наконец, пускаться в путь, как кто-нибудь обязательно опять терялся, отходил куда-то — например, сорвать гроздь винограда, поискать кусочек хлеба или глоток пива, которые, может, остались где-то незамеченными.

Роби поняла: эти люди уже настолько отчаялись, что даже не надеялись спастись. Когда за плечами годы голода и рабского труда, трудно думать о завтрашнем дне. Всё, что занимает мысли, — это «здесь и сейчас». Хоть немного утолить голод сейчас. Остаться здесь, потому что шагать — это изнурительно. Те, кто привык лишь исполнять приказания и из кого любое проявление инициативы выбивалось ударами хлыста, не способны делать ничего без приказа, даже если от этого зависит их жизнь!

На самом деле люди настолько привыкли жить в страхе, что угроза возможного нападения кавалерии Далигара ничуть не пугала их — ведь это не хуже, чем унижение их человеческого достоинства, которое уже долгие годы тяготило их. Ну не убьют же их — рабов не убивают, иначе кто станет делать их работу? Но в реальности, если они не пошевелятся и не удерут отсюда поскорей, им грозит судьба не рабов, а трупов. Трупов без могилы и без имени, брошенных в болоте на поедание червям, стервятникам и крысам. Судья-администратор ни за что не позволил бы, чтобы после бунта, пусть заключавшегося всего лишь в поедании «его» кур и гусей, кто-нибудь остался в живых.

Кроме того, люди не верили, что можно покинуть это место: ясно как день, что они не осилят поход. Все их желания заключались в ещё одной крошке хлеба или мяса, а там будь что будет! Они настолько привыкли постоянно чувствовать голод, что не упустить ни одного зерна кукурузы или самой маленькой виноградинки казалось им значительно важнее, чем вся кавалерия мира.

Роби закрыла глаза: перед мысленным взором снова возникла синева моря, теперь она различала даже волны, слышала их шум и видела белых птиц, летающих на горизонте. Она увидела песчаный берег и различила фигурки: старушку, которая играла с Галой, ту, немного сгорбленную, с посохом; мужчину с крючковатым носом, который в этот момент бродил по винограднику. Из лодки забрасывали сети Крешо и Морон. Им суждено было выжить! Очевидно, что Йорш мог увести их отсюда. Он ещё не знал этого, но эльф должен был обладать какой-то силой. Чем-то, что казалось ему неважным или ненужным в этот момент, но от чего зависела их судьба!

— Что ты умеешь? — в упор спросила Роби у эльфа, как только смогла подобраться к нему поближе.

Йорш сначала растерялся, потом принялся перечислять. Первое, что пришло ему в голову, — это способность воскрешать мошек, и тут Роби пришлось чуть ли не зубами удерживать свою веру в него, чтобы не впасть в отчаяние. Затем последовал длинный список: зажигать огонь без кремния, открывать замки без ключей… Он умел поднимать бурю, чтобы, как в Далигаре, привести в замешательство врагов, но это было ужасно трудно, он поднял ветер на несколько мгновений и потом полдня приходил в себя. Он умел излечивать раны… нет, не свои, только чужие раны… Умел… он уже говорил про воскрешение мошек? И крыс тоже… кур… однажды даже кролика… В последние тринадцать лет ему приходилось в основном читать. Он прекрасно читал, владел семью языками, не считая эльфийского. Он провёл тринадцать лет в библиотеке, где были книги обо всём на свете… даже по военной стратегии. Но в этих книгах объяснялось, как выиграть битву, когда сражаются два войска. У них же с одной стороны было войско, а с другой банда оборванных… э-э-э… нет, лучше оставим военную стратегию. Ещё он прочёл книги по астрономии, алхимии, баллистике, [6] Баллистика — наука, изучающая метание снаряда (пули) из ствольного оружия. биологии, картографии, этимологии, [7] Этимология — раздел лингвистики, изучающий происхождение слов. филологии, философии… о том, как готовится виноградное варенье… не говоря уж о сказках… О каких сказках? Тех, которые он читал дракону, нет, не этому, другому, его родителю, когда он его высиживал… Да, драконы высиживают… Дракон — женского рода? Нет, это он сам не очень хорошо понял, дракон — он мужского и женского рода. Когда дракон высиживает яйцо, мозг его работает не очень хорошо, потому что он устаёт от высиживания… Нет, у драконов мозги не в заднице, в голове, как и у всех, но когда они высиживают яйцо, мозг плохо работает… и им нужна компания и сказки, типа Фасолевой принцессы… Что это за сказка о Фасолевой принцессе?.. Ну, та, в которой жила-была одна королева, и у неё не было детей, и она ужасно грустила, что жизнь проходит день за днём, год за годом, а ей некого качать на руках…

Наступило абсолютное молчание. Замерли даже те, кто ещё что-то жевал. Роби тоже забыла всё на свете, вплоть до своей куриной косточки, слушая рассказ эльфа. Ей показалось, что всё происходившее вокруг, включая и далигарскую кавалерию, которая наверняка была уже на подходе, не идёт ни в какое сравнение с огромной грустью несчастной королевы.

Йорш растерянно замолчал, глядя на неё.

— Дальше! — воскликнула Роби.

— И что потом? — заорал ещё кто-то.

— Эй, чего замолчал?

— А чем закончилось?

Те, кто слушал сказку с самого начала, пересказывали другим, опоздавшим и подбегавшим лишь сейчас.

Йорш в растерянности уставился на людей и продолжил рассказ.

Он повысил голос и, не прерываясь, огляделся: весь народ собрался вокруг него. Он стал пересчитывать их, не переставая говорить, наоборот, включая счёт в повествование: в тот момент, когда королева ела фасоль на поле, она считала каждую отдельную фасолину. Все были в сборе. Наконец-то можно отправляться. Арстрид находился в дне ходьбы, может, у них получится дойти до посёлка. Жажда им не грозила, учитывая, что вдоль дороги журчали ручьи и, чуть дальше, горные потоки; животы у всех были набиты до отказа. Продолжая рассказывать сказку, Йорш растолкал Эрброу, который захрапел сразу же после их разговора, усадил двух самых младших детей на Пятнышко, сам взобрался на Молнию — рана мешала ему идти — и уселся на коня задом наперёд, лицом к толпе оборванцев. Дракон шёл последним, ни на миг не переставая ворчать, что у него болит голова, задние лапы и поясница, но жаловался он тихим голосом, не перебивая рассказ Йорша.