Эрин Хантер - Голоса в ночи

Она отряхнулась, нарочно забрызгав Частокола.

— А вот от тебя, Частокол, я ждал большего, — проворчал Коршун, недовольно глядя на полосатого кота. — Вот уж не думал, что ты позволишь неопытной ученице дважды сбить тебя с лап!

Частокол фыркнул и побрел в чащу.

— Искролапка?

Раскатистый голос Звездоцапа заставил ее подскочить от неожиданности. Обернувшись, Искролапка увидела могучего воина, неторопливо выходившего из ручья на берег.

— Всем Грозовым котам не помешало бы научиться мочить лапы, — пробасил Звездоцап, отряхиваясь. — Я наблюдал за тобой и остался доволен, — продолжал он. — Неплохо, очень неплохо.

— Спасибо, — потупилась Искролапка.

— Ты не видела Когтегрива?

Вопрос застал ее врасплох.

— Я?

Неужели Звездоцап заметил, что она все время ищет полосатого кота племени Теней?

— Н-нет.

— Что-то он запаздывает, — проворчал Звездоцап. — Каждую ночь приходит все позже! Может, заболел?

— Я спрошу его на следующем Совете, — вызвалась Искролапка, пошевелив ушами.

— Я сам его выслежу, — заверил ее Звездоцап таким тоном, что Искролапка невольно содрогнулась. Неужели у Когтегрива будут неприятности из-за того, что он перестал приходить в Сумрачный лес?

Коршун откашлялся.

— Пора уходить.

Далеко, за деревьями, за краем Сумрачного леса, небо уже начало тускло светлеть. Искролапка подавила зевок и отвернулась от реки.

— До завтра, — шепнул Тонколап, прежде чем растаять в сумерках.

Деревья вокруг Искролапки растаяли, превратившись в папоротники, и она вновь очутилась на своей подстилке. Рядом ровно дышала Голубичка.

Вернулась, значит!

Судя по всему, совсем недавно. Голубичка дышала очень часто, словно только что улеглась, а от шерсти ее морозно пахло свежим снегом. И еще чем-то. Причем, очень знакомым… Искролапка попыталась припомнить этот запах, но веки у нее отяжелели, и она сама не заметила, как провалилась в сон.

Ее разбудил визг.

— Что это, что?!

Судя по голосу, кричала Белолапа.

Искролапка рывком вскинула голову.

— А? Что?

— Кровь! — надрывалась мать. Глаза у нее стали совсем круглыми от страха. — Кровь на твоей подстилке!

Белая воительница наклонила голову, обнюхала пучки мха, уложенного между ветками, и завизжала еще громче.

— И на тебе тоже кровь! Ты вся в крови! Великое Звездное племя, ты ранена?

Искролапка сердито отвернулась.

— Что ты тут делаешь? — прошипела она.

— Рассветный патруль давным-давно ушел, а вас обеих все нет! Я пришла вас будить.

Голубичка сонно выбралась из своего гнездышка.

— Мы… мы просто устали после тренировок.

— Но почему у тебя кровь на подстилке? — продолжала надрываться Белолапа, испуганно глядя на Искролапку.

Зашуршали папоротники, в палатку просунул голову Ежевика.

— Что за шум? — рявкнул он.

— Позови Воробья! — взмолилась Белолапа. — Искролапка истекает кровью!

— Да нет же! — рассердилась Искролапка. — Я целехонька!

Но Ежевика уже убежал.

Искролапку бросило в жар. Никто не должен узнать о царапинах, которые Частокол оставил на ее шее! Искролапка надеялась, что смыла кровь в ручье, но, видимо, во сне раны открылись снова. Она посмотрела на мох. Так и есть, он весь потемнел, пропитавшись кровью! И что теперь делать?

Она поймала пристальный взгляд Голубички.

— Наверное, колючка во мху попалась, — быстро выпалила Искролапка, умоляюще гладя на сестру. «Ну же, Голубичка, не молчи! Прикрой меня».

Голубичка неприязненно пожала плечами.

— Да, конечно, — сухо обронила она, поворачиваясь к выходу. — Колючка.

С этими словами она, не оглядываясь, вышла из палатки.

«Спасибо тебе, сестричка!» — возмущенно подумала Искролапка.

Искролапка переступила с лапы на лапу, кипя от злости на сестру, бросившую ее в одиночестве разбираться с матерью.

— Или, может быть, какой-то острый камешек попался.

— Дай-ка взгляну, — заохала Белолапа, бросаясь разрывать лапами мох. — Ничего не вижу, только мох…

Воробей вошел в палатку, неся в пасти свернутый листок. Шмель и Пеплогривка заглядывали через плечо целителя. Искролапка обреченно выбралась из гнездышка.

Воробей молча бросил лист на землю и развернул его. Внутри оказалась лужица какой-то зеленой кашицы.

— Я должен тебя осмотреть, — коротко сказал он.

Искролапка попятилась.

— Да там нет ничего, просто царапина, — пролепетала она, холодея от страха.

Все обернулось еще хуже, чем она думала. Воробей знал о том, что она посещает Сумрачный лес. Его не проведешь сказками о колючках в подстилке!

Пеплогривка деловито обнюхала ее подстилку.

— Колючка? — недоверчиво переспросила она. — Хочешь сказать, что вся эта кровь — из-за какой-то колючки?

— Будет немного щипать, потерпи, — холодно предупредил Воробей, втирая зеленую жижу в загривок Искролапки.

«Ой, мамочка! — взвизгнула про себя Искролапка, стискивая зубы, чтобы не запищать. — Миленький, Воробейчик, не говори никому! Прошу тебя, пожалуйста!» — молчаливо молилась она. Страх разоблачения терзал ее гораздо сильнее боли.

Воробей вздохнул, словно услышал ее мольбы.

— Ничего серьезного, но я чувствую запах заражения, — пробурчал он, накладывая новую пригоршню мази на шею раненой. — В следующий раз будь осторожнее.

Искролапка втянула голову в плечи. Она прекрасно поняла намек. Воробей знал, где она заработала свои царапины, и недвусмысленно давал ей понять это.

— Но она поправится? — взволнованно воскликнула Пеплогривка.

— Кровотечение остановилось? — не унималась Белолапа.

«Да убирайтесь вы отсюда, обе! — стучало в ушах у Искролапки. Ей хотелось выть и кататься по земле от боли и досады. Царапины жгло огнем в тех местах, где их помазал Воробей. — Оставьте меня в покое!»

— Жить будет, — угрюмо процедил Воробей, опускаясь на задние лапы. Не поворачивая головы к Искролапке, он принялся сворачивать свой лист. — Вечером придешь ко мне, я снова смажу царапины.

С этими словами он взял лист в зубы и вышел из палатки.

Не успел Воробей выйти, как в палатку юркнула Голубичка.

— Явилась! — набросилась на нее Искролапка. — Тоже хочешь полюбоваться, да?

Голубичка подошла к Пеплогривке, продолжавшей перерывать злополучную подстилку в гнездышке Искролапки, и запустила лапу в мох.

— Мы не это ищем? — спросила она, выронив на землю длинный острый шип.

Белолапа торопливо осмотрела его.

— Какой ужас! — воскликнула она. — Да таким шипом можно было глаз выколоть!

Пеплогривка нахмурилась.

— Как ты могла не почувствовать такой здоровенный шип? — спросила она, растерянно поворачиваясь к Искролапке.

Та виновато потупилась, стараясь не смотреть на сестру. Когда Голубичка склонилась над ней, обнюхивая раны на шее, Искролапка еле слышно шепнула: