Эрин Хантер - Голоса в ночи

— Спасибо.

— Не за что, — так же тихо ответила ей Голубичка и отстранилась.

— Идем отсюда, — заторопилась Белолапа, подталкивая Шмеля к выходу из палатки. — Дайте Искролапке отдохнуть! — Голубичка вышла следом за Шмелем и быстро скрылась из виду.

Пеплогривка задержалась, взволнованно глядя на раненую.

— Что? — грубо рявкнула Искролапка.

Пеплогривка вздохнула.

— Если раны так быстро воспалились, значит, они были очень глубокие.

Искролапка поглубже зарылась в свое гнездышко. К чему эти дурацкие расспросы? Почему нельзя оставить ее в покое и дать хоть немного поспать?

Пеплогривка пошевелила хвостом.

— Ты, наверное, устала.

Она ласково дотронулась лапой до макушки Искролапки, и та почувствовала, что серая кошка вся дрожит.

— С тобой что-то происходит? — шепотом спросила Пеплогривка, наклоняясь к раненой. — Случилось что-то плохое? Ты можешь мне довериться, я никому не расскажу, даю слово. Просто я знаю, что это неправда. Эти царапины оставлены не шипом. Будь это шип, ты бы проснулась от первого же укола! Трудно поверить, будто ты терлась о него всю ночь, пока разодрала себе шкуру до крови. — Она уселась и пристально посмотрела на Искролапку. — Кроме того, раны, оставленные колючками, даже самые глубокие, так быстро не воспаляются. И вообще, — она вздохнула и снова посмотрела на глубокие царапины, вспухшие на шее Искролапки, — шипы не рвут шкуру так глубоко и ровно, как когти.

Искролапка похолодела. Что она могла ответить? Лапы у нее вдруг обмякли, мысли путались.

— Скажи мне правду, — тихо попросила Пеплогривка. — Я не рассержусь, правда. Поверь, я просто хочу тебе помочь.

Искролапка набрала в грудь побольше воздуха.

— Я по ночам тренируюсь.

— Тренируешься?

— Да. Я хочу стать самой лучшей воительницей Грозового племени!

«И уже почти стала!»

— Вот оно что, — выдохнула Пеплогривка. — Я понимаю. — В ее голосе звучало явное облегчение. — Разумеется, ты стараешься изо всех сил. И выходишь в лес, чтобы тренироваться в одиночку.

— Д-да, — пискнула Искролапка. Ей было стыдно врать своей наставнице, которая никогда ни словом не обидела ее. «Вообще-то, это не совсем вранье, это почти правда», — заверила она себя. — У Голубички все получается! — обиженно пробормотала она. — Все хвалят ее, и уже сейчас относятся к ней, как к воительнице. Огнезвезд спрашивает у нее совета, Львиносвет шагу не может ступить без нее…

Пеплогривка напряглась.

— Сколько раз тебе повторять, что ты ничем не хуже Голубички! — прошипела она. — Я горжусь тобой, Искролапка! Если ты хочешь больше тренироваться, я готова заниматься с тобой целыми днями, выделяя время только для охоты и патрулирования. Но не забывай, что ты еще растешь, тебе нужен отдых.

Искролапка послушно покивала.

— Пообещай мне, что больше не будешь убегать из лагеря ночью? — попросила Пеплогривка. — Ты ведь понимаешь, что в это время в лесу всякое может случиться, и некому будет тебя защитить! Что если лиса вернется? — с тревогой в голосе продолжала наставница. — Перестань ревновать, Искролапка! Ты выдумала себе все обиды, и напрасно продолжаешь расчесывать их. Ты уже сейчас ничем не уступаешь взрослым воителям. Тебе не нужно тайком убегать из лагеря, чтобы тренироваться! — Заботливые голубые глаза наставницы впились в потупленные глаза Искролапки. — Дай мне слово, что больше не будешь уходить из лагеря ночью, — повторила она.

Искролапка смотрела на свои лапы. Стыд и вина жгли ей шкуру.

— Я… обещаю, — выдавила она.

Голубичка выбежала из палатки оруженосцев следом за Белолапой и Шмелем. Пусть Пеплогривка хлопочет над этой врушкой Искролапкой! Голубичка принесла шип, и с нее хватит. Дальше пусть сестра сама выкручивается!

Но как ни старалась она распалить свой гнев, он быстро стихал. Голубичка не могла злиться на сестру. Она была слишком напугана. Каждую ночь она засыпала, не зная, с какими ранами Искролапка проснется наутро. Но еще страшнее было другое. Что если за это время Искролапка усвоила не только боевые приемы, но и образ мыслей воинов из Беззвездного края? Нет, нужно обязательно поговорить с Воробьем. Он должен помочь Искролапке! Голубичка со всех лап бросилась в палатку целителя.

Она пронеслась мимо кучи с добычей, где Пурди вздыхал над тощей и довольно грязной с виду мышью.

— Как ты думаешь, этим Кисточку можно соблазнить?

Голубичка остановилась.

— Что?

— Да тощая какая-то, просто есть нечего, — пробормотал старик, подцепив мышь когтем. — Прямо скажем, не белочка и даже не полевка. Но, может, все-таки пробудит аппетит?

— Разве она не голодна? — изумилась Голубичка. Все Грозовое племя подтянуло животы, неужели Кисточка не чувствует голода?

Белка бросилась к старику.

— Может, у нее жар? Она не кашляет?

Пурди грустно покачал головой.

— Да нет, только все грустит, да вздыхает. — Он сгорбился, плечи его обвисли. — Я хотел отыскать для нее какой-нибудь лакомый кусочек, вдруг развеселится?

— Скоро вернется охотничий патруль, — заверила его Белка. — Может быть, они принесут что-нибудь получше, по крайней мере — посвежее! — Она посмотрела на Голубичку. — Вы с Львиносветом идете в лес?

Голубичка пожала плечами.

— Когда он будет готов, тогда и пойдем.

Она никуда не торопилась, тем более, что ей нужно было кое-что сделать до занятий. Голубичка посмотрела в сторону палатки целителя, не в силах дождаться, когда назойливый Шмель выйдет оттуда.

Пурди бросил мышь, и та с тихим шорохом упала в снег.

— Будь я парой лун моложе, сам сходил бы поразмять когти, — пробормотал он, мечтательно уставившись на вершину оврага. — В молодости я был знатным охотником, не вам чета! — Он распушил редкую шерстку на груди. — Взять, опять же, фазанов… — Старик пошевелил усами. — Фазанов, их поймать нетрудно. Они ведь больше любят есть, чем летать, фазаны, то есть…

Голубичка моргнула, ненадолго забыв о Воробье.

— Ты ловил фазанов?

Пурди, конечно, был довольно крупным котом, но где ему справиться с тяжелым фазаном!

— Когда я был молодым, мне любые фазаны были по плечу, — пробурчал старик, со вздохом направляясь в сторону палатки старейшин.

Голубичка кивнула Белке и побежала в палатку целителя.

Шмель расхаживал перед гнездышком Иглогривки и развлекал сестру рассказом о происшествии с Искролапкой.

— Жаль, ты не видела! Кровищи было — море! И все от одной колючки, представляешь? А она спокойно проспала всю ночь и даже ничего не заметила!

Воробей мыл в луже свои перепачканные травяным соком лапы.