Эрин Хантер - Голоса в ночи

— Ну-ка, приляг, отдохни, — проскрипел он. Голос у старика все еще звучал сипло, но гораздо бодрее, чем раньше. — Опять всю ночь глаз не сомкнул?

Огнехвост, устало волоча лапы, подошел к нему.

— Да нет, вздремнул немного…

Глаза Перышка заметно прояснились, болезненная муть исчезла, и хотя шерсть старика все еще торчала дыбом, было заметно, что он уже начал потихоньку приводить ее в порядок.

— Знаю я, как ты поспал! — проворчал целитель, медленно садясь. — Только крутился, да вертелся, будто лежал на муравейнике!

— Мне снился кошмар, — признался Огнехвост.

— Все тот же? — осторожно спросил Перышко.

— Да. — Последнюю четверть луны Огнехвосту каждую ночь снилось, как он все глубже и глубже падает в бездонную тьму, а вокруг него коты кричат от страха и отчаяния.

— И опять никаких примет?

Огнехвост покачал головой и отвернулся к кучкам пижмы.

— Звездное племя показывает мне только тьму, — прошептал он. — Они не дают мне никаких подсказок. Я не знаю, откуда придет тьма, кто первым нанесет удар и к чему нам готовиться!

Перышко вытянул шею.

— Наши предки нас не оставят, — твердо сказал он. — Иначе они не стали бы посылать тебе предостережение. Возможно, они сами пока не знают ничего больше. Жди и верь, Звездное племя непременно укажет тебе путь.

— Или тебе, — буркнул Огнехвост. — Вообще-то, ты старший целитель.

Перышко тихонько замурлыкал — впервые, за долгое время болезни.

— Не волнуйся, дружок, — сиплым шепотом сказал он. — Я еще не скоро отправлюсь в Звездное племя, и помогу тебе во всем, что сулит нам будущее.

Приступ кашля оборвал его слова, и старик снова скорчился в своем гнездышке.

Огнехвост насторожился.

— Что с тобой? Дать тебе еще мяты?

Откашлявшись, Перышко устало покачал головой.

— Нет, мне уже лучше, — заверил он.

— Что-то мне так не кажется, — недоверчиво пробормотал Огнехвост, направляясь к кладовой.

— Жар спал, и грудь уже не так заложена, — горячо воскликнул старик. — Побереги кошачью мяту для тяжелых больных. Сам знаешь, пора Голых деревьев долгая… Ох, долгая.

Огнехвост повернулся к своему старому наставнику.

— Как же я рад, что ты выкарабкался!

— А уж я-то как рад, — смущенно проворчал старик. — Ладно, довольно этих нежностей, беги в детскую, пока Кудряшка не переполошила все племя.

Огнехвост собрал с пола стебли пижмы, отложил один в сторонку, а остальные спрятал в кладовую, рядом с кошачьей мятой.

— И Кедровника тоже проведай, — напутствовал его Перышко. — Прошлой ночью я слышал, как она он кашлял.

— Хорошо. — Огнехвост подобрал с пола стебель пижмы и вышел.

Кудряшка нервно расхаживала перед детской. Увидев Огнехвоста, она со всех лап бросилась ему навстречу.

— Утром Туманушка щебетала, как скворушка, после обеда она уснула, а теперь проснулась и не может слова сказать!

— Не волнуйся, — бросил Огнехвост, входя в палатку. — Даже если она заболела, то теперь у нас есть лекарства.

В детской было тепло и сумрачно. Пташка полз по песчаному полу, целясь лапой в моховой мячик. Вот он подкинул его вверх, а Росяночка, высоко подпрыгнув, схватила мяч обеими передними лапами. Пташка бросился на нее, боднул головой — и малышка, не устояв на лапах, кубарем покатилась на Огнехвоста. Тот едва успел увернуться.

— Осторожнее! — воскликнула Кудряшка, входя в палатку следом за целителем.

Туманушка высунула головку из гнездышка, сплетенного из гибких веток орешника.

Пташка вскочил с пола и подбежал к целителю.

— Туманушка очень больна!

— Мы с тобой пока этого не знаем, — покачал головой Огнехвост, кладя стебель пижмы рядом с гнездышком. Наклонившись, он тщательно обнюхал малышку. Она была теплая, однако он не обнаружил кислого запаха болезни. Огнехвост перевел дух. В худшем случае это был белый кашель! Он откусил кусок пижмы и пододвинул его Кудряшке.

— Разжуй хорошенько и заставь ее проглотить полученную кашицу перед следующей едой, — объяснил он.

Кудряшка кивнула и торопливо убрала стебель подальше от шаловливых лапок Пташки и Росяночки, кинувшихся обнюхивать диковинную траву.

— Фу! — вынес приговор Пташка.

— Туманушку теперь будут кормить травой? — сморщившись, пропищала Росяночка.

Огнехвост наклонился, чтобы заглянуть им обоим в глаза.

— Держитесь подальше от Туманушки, не то я вас тоже заставлю травой питаться! — пригрозил он и, оставив малышей пищать от возмущения, выбрался из детской.

Кедровник лежал возле палатки старейшин, его бока содрогались в приступе мучительного кашля.

— Вот, возьми-ка, — сказал Огнехвост, бросая ему остаток пижмы. — Разжуй и проглоти все без остатка!

Кедровник упрямо отодвинул лекарство.

— Побереги это для молодых, — прохрипела она он. — Я и так зажился на свете. А кашель меня не убьет, я крепкий.

— Возможно, — не стал спорить Огнехвост. — Но все равно съешь лекарство. Тем самым ты облегчишь мне жизнь — поверь, мне сейчас и без тебя хлопот хватает.

— Ну, если так, — Кедровник взял кусок стебля в пасть и стал жевать, страдальчески закатив глаза. — Ох, скорей бы Юные листья настали! — простонал он. — Кажется, никогда я не ждал их с таким нетерпением.

Огнехвост зевнул.

— Пойду-ка я разомну лапы, — сказал он старику. — Или вздремну, пока вечерний патруль не вернулся.

Пошатываясь от усталости, он побрел к выходу из лагеря. Снаружи стоял мороз, судя по всему, ночь обещала быть лютой.

Со стороны озера доносился громкий визг. Огнехвост насторожил уши. Что там такое? Неужто случилось что-то? Он узнал голоса Краснохвоста и Соснолапки. Судя по их захлебывающемуся визгу, оба кота нисколько не боялись за свои жизни. Более того, похоже, они были счастливы!

Огнехвост услышал приближающийся топот лап по хрустящему снегу. Мелькнула пестря шерстка, и запыхавшаяся Оливка остановилась прямо перед ним.

— Мы играем на озере! — воскликнула она, справившись с одышкой. — Оно полностью замерзло! Теперь можно, не замочив лап, дойти хоть до Речного племени, представляешь?

Из-за куста выкатилась Светлоспинка.

— Я сбегаю в лагерь, приведу Углехвоста и Совокрыла! — бросила она, устремляясь в сторону изгороди. — Беги, Огнехвост, поиграй с нами! — мяукнула она, обернувшись через плечо. — В последние дни у тебя было столько тревог, ты совсем извелся. Повеселись немножко.

С этими словами она скрылась в ежевике.

У Огнехвоста зачесались лапы. Он уже забыл, когда в последний раз чувствовал себя молодым и беззаботным. Груз постоянных тревог преждевременно превратил его в старейшину, вздрагивающего от каждого кашля и вздоха.

— Бежим! — взмахнула хвостом Оливка.

И Огнехвост помчался за ней, петляя между кустов. Огрызок моста Двуногих одиноко торчал над белизной заметенного снегом озера. Оливка понеслась по заиндевелым доскам, весело махнув хвостом Огнехвосту. Он бросился за ней и остановился на краю моста.