Хелен Фокс - Игрек

Мысли Брэдока смели его собственные — как ураган сметает песчинки.

— Я стоял, окутанный туманом, когда корабль медленно плыл по безмолвному миру… Мой взор был устремлен вдаль, сердце бешено колотилось в груди… Я изнывал от жары в мертвый сезон, сменяемый наконец тропическими штормами…

Игрек склонил голову набок. Было во всём этом нечто такое, чего он не понимал. Брэдок говорил лишь об одной стороне мира людей — об опасностях, страхе, лишениях. Испытав всё это на себе, Игрек поражался, как люди способны выносить подобные вещи, не говоря уж о том, чтобы тосковать о них.

— ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!

Лишь через пару секунд Игрек осознал, что это уже не мысленный голос, а самый что ни на есть настоящий — голос человека. Человека, который находился рядом с роботами. Мистер Лобсан! Игрек был так увлечен собственными мыслями, что начисто забыл про него.

Игрек снова воззвал к Брэдоку:

— Остановитесь! Поговорите с людьми, позвольте им помочь вам! Мы можем дружить с ними, я научу вас!

— Рассветы и закаты, исполненные одиночества дни, когда вокруг тебя лишь море…

Ну конечно же! Брэдок и остальные БДЦ не жили настоящим временем. Они не были ни людьми, ни роботами — лишь механизмами для воспроизводства человеческих воспоминаний, воспоминаний, что на самом деле принадлежали не им. Игреку сделалось очень грустно. Но времени на раздумья уже не оставалось. Роботы были совсем рядом. Он чувствовал, как они проходят мимо, скрытые тьмой.

Он снова услышал человеческий голос, но на этот раз не разобрал слов.

Игрек наугад протянул руку. Его ладонь встретилась с чьей-то рукой — настоящей, из плоти и крови — но лишь на долю секунды. Игрек представил, как роботы тащат мистера Лобсана прочь, и отчетливо ощутил ужас, который тот должен был испытывать.

До предела растянув ноги, Игрек сделал самый большой шаг, на какой только был способен. Теперь он стоял на вершине скалы, на самом краю утеса! Его руки ощупывали темноту, пытаясь отыскать мистера Лобсана. Роботы, один за другим подходя к краю обрыва, натыкались на него, обходили стороной и… делали следующий шаг. Лязг металла о камни, а затем далекий-предалекий всплеск сопровождал их последний полет — вниз, в бездну.

Наконец пальцы Игрека вновь нащупали живую теплую плоть. Он сжал мистера Лобсана в объятиях и, собрав последние силы, попытался оттащить его от края утеса. Прикрывая человека собственным телом, Игрек припал к земле, а мимо всё шагали и падали вниз последние БДЦ-4.

Кругом по-прежнему царила кромешная темнота, но мысленным взором Игрек видел яркие вспышки золота, бронзы, серебра и титана. Наконец звон металла достиг своего апогея — и стих.

Теперь он снова слышал лишь плеск волн, что бились о скалы у подножия утеса. Игрек поднялся на ноги. Он хотел протянуть руку мистеру Лобсану — но не успел. Край обрыва ушел у него из-под ног — и Игрек полетел в бездну. А потом вокруг него сомкнулась темнота.

В этот ранний час в гостиной профессора Огдена горел свет. Гэвин и Флер, улегшись валетиком, спали на кушетке. Для Шарлотты соорудили постельку в кресле-качалке. Миссис Белл дремала, устроившись рядом с ней на полу. Мистер Белл сидел за столом, вполглаза поглядывая на мини-экран.

В комнату на цыпочках вошел профессор Огден. Мистер Белл поднял голову.

— Ну что? — прошептал он.

Профессор ответил ему так же тихо:

— Боюсь, пока ничего определенного сказать нельзя. Нам удалось заменить некоторые детали, но у него перегорел энергоприемник. А его заменить не так-то легко. Здесь мы сильно рискуем.

— Чем?

Профессор замялся.

— Он может потерять все воспоминания, всё, чему успел научиться. И тогда мы вернемся к чистому листу.

— Вы хотите сказать, он может потерять всё, что делало его Игреком?

— Кажется, у меня уже был сегодня философский разговор на эту тему, — невесело улыбнулся профессор.

Мистер Белл окинул взглядом свое семейство.

— Если бы нам снова предложили выбирать, хотим ли мы, чтобы Игрек жил с нами и учился жизни… — Он снова повернулся к профессору. — Уверен, все сказали бы «да».

На лестнице раздались чьи-то шаги, и в комнату вбежала женщина в белом халате.

— Мы поставили ему новый энергоприемник — и он очнулся! — взволнованно сообщила она.

— Отлично, — не слишком убедительно сказал профессор. — И как он?

Помощница удивленно приподняла бровь.

— Разве вы не хотите сами посмотреть?

Мистер Белл и профессор как по команде поглядели на спящих детей.

— Надо их разбудить, — сказал мистер Белл. — Иначе они мне этого никогда не простят…

Игрек сидел на полу каморки под крышей и с любопытством оглядывался по сторонам. В окно проникал тусклый свет уличного фонаря. Комната была такой же пустой и голой, как и в тот день, когда он покинул ее. Он почти ожидал услышать шум моря — но в комнату доносились лишь редкие обрывки голосов с улицы.

Игрека охватило беспокойство, но он решительно отогнал его прочь. О чём ему, собственно, теперь волноваться? Разве он не пережил то, чего боялся больше всего на свете? Он перестал функционировать, потерял сознание — и всё же выжил, он цел и невредим!

Дверь открылась, и в комнату вошли самые дорогие ему люди. Они шли осторожно, как будто подкрадывались к спящему льву, а не к дружелюбному роботу Игрек уже собрался было спросить, в чём дело, но передумал. А что, если он как-то изменился, но сам этого пока не осознает?

Он вопросительно посмотрел на своих друзей. Профессор Огден выглядел усталым и озабоченным, в глубине его добрых глаз затаилась плохо скрытая тревога. Мистер Белл смотрел на Игрека с сочувствием. Флер хмурилась, хотя при виде Игрека в ее глазах вспыхнул озорной огонёк. На лице Гэвина играла широкая, приветливая улыбка — пожалуй, немножко слишком широкая, чтобы быть естественной. Взгляд миссис Белл, как и взгляд профессора, был полон доброты и тревоги.

Только Шарлотта, которая при виде Игрека радостно заверещала и протянула к нему ручки, судя по всему, ни о чём не тревожилась. Миссис Белл опустила ее на пол, и малышка, вперевалочку подбежав к Игреку, попыталась ухватить его за нос.

— Йек… — сказала она.

— Иг-рек, — поправил ее робот.

Девочка улыбнулась, продемонстрировав недавно вылезший зубик и очаровательные ямочки на щеках.

— Йек… йек…

Эти человеческие малыши — как же они медленно учатся, подумал Игрек.

Профессор Огден опустился перед роботом на колени.

— Игрек, — мягко произнес он, — ты знаешь, кто мы такие?

Игрек склонил голову набок, обдумывая столь странный вопрос.

— Знаю ли я, кто вы такие? — переспросил он. — Надо полагать, знаю — после столь долгого знакомства. — Пораженный новой мыслью, он подозрительно обвел взглядом окруживших его людей. — А вы знаете, кто я такой?