Виктория Хенли - Замок целителей

— Нет, — прошептала элловена Ренайя. — Не может быть.

— Чего не может быть, элловена?

— Нет, — произнесла она еще раз. — Последняя теццарина не может оставить нас.

— Теццарина?

— Огромная птица. Век за веком теццарины обитали на вершине этого холма и общались с целителями, связывая нас с элловенством. — Ренайя беспомощно огляделась и как-то сразу сделалась похожей на увядающий сорванный цветок. — Птицы начали исчезать несколько месяцев назад. И вот осталась только одна. Элловены пытались совместными усилиями оградить ее и удержать. — Она подняла тонкую руку. — Свет! Он сделался лишь отзвуком прежнего — такого, каким должен быть. Боюсь, что и последняя теццарина оставила нас.

Не дожидаясь ответа Дорьяна, она ускорила шаг. Какое-то время оба молчали. И за новым поворотом увидели впереди спускавшихся им навстречу Сару и Берна. Сара смотрела на Берна преданными глазами.

— Привет, элловена, привет, Дорьян, — проговорил Берн любезнейшим тоном, словно встреча эта была самой обыкновенной.

Сара вздрогнула.

— Где вы были? — спросила элловена Ренайя взволнованно.

— Мы прогуливались, элловена, — ответил Берн. — Обследовали Замок. Сара хотела убедиться в том, что на ваши древесные кольца наложены действительно крепкие печати.

Сара отшатнулась, не скрывая смятения.

— Но вы… вы не могли пройти дальше шестого кольца? — проговорила элловена.

— Еще как смогли, элловена. И через шестое, и через седьмое, — выпалил Берн с довольной ухмылкой.

Глядя на Сару, элловена Ренайя попыталась набрать воздуха в грудь.

— И вы видели теццарину… птицу то есть?

— Да, — ответил Берн. — Но теперь ее там нет.

— Нет? — воскликнула элловена. — Прошу вас, не шутите так.

— Почему она была в клетке? — спросила Сара дрогнувшим голосом.

— Клетка защищала ее.

Шагнув вперед, Берн схватил Ренайю за обе руки и заглянул в ее сокрушенное лицо.

— Разве вы не знали, что от нее можно ждать только беды, элловена? — проговорил он негромко. — От нее, от внучки Кариида Завоевателя. Тот же род, те же цели. Ее не следовало даже впускать в Замок.

Взволнованный Дорьян поглядел сперва на элловену Ренайю, потом на Берна, потом на Сару. О чем говорит Берн? Кто здесь внучка короля Кариида?

Даже в своей далекой Эмменде Дорьян достаточно наслышался о боевых деяниях Кариида, короля-воина, правителя Архельда. Но у Кариида была одна-единственная дочь, которую звали Ториной. И дочь эта вышла замуж за Ландена, наследного принца Белландры, изгнанного из своего королевства войсками Кариида. Их романтическую повесть воспевали барды.

А Ланден некогда спас жизнь сливийского новобранца по имени Кабис, потерпевшего кораблекрушение в океане как раз во время битвы при Главенрелле.

Значит, Сара — дочь Ландена? Не ошибается ли он? И откуда это может быть известно Берну?

— Я бы остановил ее, элловена, — говорил Берн. — Но не знал, как это сделать.

Казалось, что все живые краски оставили лицо Сары. Побледнели даже ее губы. Дорьян справился со смятением; он попытался прикоснуться к ней долей своей жизненной силы. «Все будет в порядке, Сара. Все будет в порядке».

— Как вы устали, элловена Ренайя, — проговорил Берн. — Могу ли я предложить вам свою руку на этой неровной тропе? Прошу вас.

Элловена Ренайя, вдруг сделавшаяся совершенно крохотной и съежившейся, опустила свою маленькую ладонь на локоть Берна. Дорьян хотел хоть что-то сказать, чтобы она смогла стряхнуть с себя чары шармаля, но слова не шли с языка.

Через мгновение Берн и элловена Ренайя скрылись из вида. Дорьян испытывал огромное желание броситься следом за ними, напасть на Берна, повалить его на землю и кулаками выбить из глаз эту лживую искренность. Однако он не покинул Сары. Он не мог оставить ее сейчас, когда на лице ее столь отрешенное выражение. Опасаясь, что она упадет, он попытался поддержать ее за плечи. От его прикосновения она осела на землю и укрыла лицо руками. Дорьян опустился подле, не зная, что можно сейчас сказать.

В лесу воцарилось странное безмолвие, дневной свет не становился ярче. Наконец Сара подняла голову:

— Как я могла выболтать ему все свои секреты? Я же рассказала ему о себе все, все до последней подробности. Теперь он знает.

— Сара. Берн наделен… темным дарованием. Он как бы лишает ума всех, кто подворачивается ему под руку. — Он осекся, он хотел сказать все это совершенно иначе.

Краски начали возвращаться на ее лицо.

— А что такое темное дарование?

— Элловена Ренайя рассказала мне о нем только сегодня утром. Берн, как здесь говорят, является шармалем… его дар не служит исцелению и не имеет никакого отношения к Замку. Шармаль чарует окружающих и заставляет их исполнять его собственные желания.

Сара прикусила губу:

— Мне так стыдно.

— Стыдиться нечего.

— Но ты не знаешь, что я натворила.

— Пока я вижу, что ты сумела раскусить шармаля всего через несколько дней знакомства с ним. Мне для этого потребовались годы.

— Годы? Тебе? — Она перестала хлюпать носом.

— Годы.

Дорьян не хотел открывать Саре свой секрет, однако элловена Ренайя говорила, что только правда способна помочь девушке.

— И как ты поступишь, когда Берн вернется к тебе и скажет, что не имел в виду ничего плохого?

— Я не поверю ему. — Руки ее стиснулись в кулаки.

— Он сказал правду? Ты действительно принцесса?

Она коротко кивнула:

— Принцесса Саравельда. Я не хотела, чтобы здесь знали об этом. И сказала ему под великим секретом.

Странная вещь эта жизнь, как она сводит вместе пути королей и новобранцев, принцесс и простолюдинов.

— Элловена Ренайя поведала мне, что шармали нуждаются в чужих секретах. Чем больше секретов им известно, тем большую силу они обретают.

— Брр. — Казалось, что Сару вот-вот стошнит.

— Она определила и наши с тобой дарования. Элловена сказала мне, что увидела в тебе фирану.

Сара нахмурилась:

— Фирану? Воительницу? Но я только хотела научиться танцевать, как триана. — Она явно приуныла и, тряхнув разок головой, пробормотала: — Фирана.

— Она добавила, что правильно обучить тебя можно только общими усилиями всех элловенов.

— Теперь они не захотят меня учить. Лучше и не спрашивай, что я натворила.

Дорьян поднялся с земли и протянул ей руку:

— Пора возвращаться.

Под прежним, безжизненным светом они вместе направились вниз.

— А каков твой дар, Дорьян? — спросила она.

Юноша помедлил.

— Я геновен.

— Ты об этом мечтал?

— Я знал, что не могу быть никем иным. Я брожу во снах с младенческих лет. Мой отец происходил из семейства дримвенов.

— Дримвенов?

— Это сливийское словечко. По-моему, оно обозначает то же самое, что и геновен.